Теперь, учась в девятом классе, Марьяна хорошо понимала, что папа никогда уже не вернётся. Ибо у него теперь другая семья, в другом даже городе, и другая дочь, которая, разумеется, намного младше Марьяны. Но эту свою почти родную сестру Марьяна никогда не видела, потому как её мать, вторая жена папы, категорически была против любого его общения со старшей дочерью. Впрочем, алименты отец Марьяны всегда выплачивал регулярно и в полном объёме, а больше им от него (по словам бабушки) ничего и не нужно было!
Марьяна была с бабушкой полностью согласна. Им хорошо жилось втроём, и когда мама однажды осторожно поинтересовалась у Марьяны, как бы она отнеслась к тому, чтобы дядя Витя (был такой мамин знакомый, захаживал к ним иногда) переехал сюда жить, Марьяна закатила такой грандиозный скандал, что мама больше об этом даже не заикалась.
Только печально вздохнула.
А бабушка тоже вздохнула и неожиданно объявила Марьяне, что она растёт эгоисткой. И, повернувшись к маме, добавила, что нечего ей обращать внимания на дурацкие (так и сказала!) капризы дочери, а пора уже и о собственной личной жизни подумать!
Это было в позапрошлом году, когда Марьяна ещё училась в седьмом классе. Теперь она уже заканчивала девятый, а мамина личная жизнь нисколечко не изменилась.
Как не изменилось и недоверчивое отношение самой Марьяны ко всем ярко раскрашенным клоунам.
Нет, она ничего не имела к клоунаде того же Никулина или, скажем, Карандаша. Такими, на взгляд Марьяны, и должны быть настоящие клоуны.
Клоун, который ей приснился ночью, был ненастоящим. И очень страшным, к тому же
А ещё он почему-то неприятно напомнил Марьяне того игрушечного клоуна, которого она обнаружила вечером на лестнице.
А утром, выходя из квартиры, Марьяна вдруг с изумлением (и даже с ужасом) обнаружила, что за ночь клоун этот успел уже преодолеть все четыре этажа и теперь находился на самой середине лестничного пролёта, ведущего на их площадку. Впрочем, возможно, кто-либо из соседских детей всё же перенёс сюда клоуна вечером или даже сегодня утром
Но как бы там ни было, Марьяна решила раз и навсегда избавиться от пугающей этой игрушки. Наклонилась, взяла в руки (как и Лёля удивившись при этом её непонятной тяжести) и, выйдя на улицу, выбросила игрушечного клоуна в первый же попавшийся мусорный бак.
В школе в этот день была контрольная по английскому, потом долгожданная экскурсия в музей, так что, увлёкшись всем этим, Марьяна напрочь забыла о судьбе выброшенной ею игрушки. И только войдя в подъезд собственного дома, и уже поднимаясь по лестнице, она вновь вспомнила о клоуне. И даже остановилась на площадке второго этажа, осознав вдруг, что боится. Боится этой странной игрушки, боится того, что она, игрушка эта, вновь повстречается ей на одном из лестничных пролётов.
Дальше она поднималась по ступенькам медленно, настороженно осматриваясь по сторонам. И лишь достигнув пятого этажа, вздохнула с облегчением.
Гуттаперчевый клоун нигде не обнаружился, а значит, это была просто чья-то выброшенная (или потерянная) игрушка. И ничего кроме
Или же чья-то дурацкая шутка!
А ночью Марьяне вновь приснился кошмар, почти аналогичный предыдущему. С той лишь разницей, что на этот раз клоун заглядывал в окно и так же мёртво ей улыбался неизменной своей улыбкой. И елозил по стеклу толстыми белыми пальцами-сосисками, и вот-вот должен был это окно отворить
И вновь Марьяна проснулась от собственного истошного вопля. И завопила ещё громче, когда, лихорадочно шаря рукой, наткнулась наконец-таки на выключатель и включила свет.
Маленький игрушечный клоун стоял в углу комнаты и, казалось, глаз не спускал с насмерть перепуганной Марьяны.
И вновь в комнату почти одновременно вбежали мама и бабушка. И мама, подбежав к Марьяне, принялась трясти её за плечи, а бабушка тотчас же бросилась на кухню за водой.
Потом Марьяну поили водой (вернее, пытались напоить) и брызгали этой же водой ей в лицо. А она, дрожа как в лихорадке, всё тыкала трясущейся рукой в сторону зловещей игрушки.
Уберите её отсюда! Пожалуйста, уберите!
Бабушка наконец-таки обернулась и тоже заметила клоуна.
Откуда это? недоуменно проговорила она, подходя к игрушке и поднимая её. Тяжёлая какая!
Это я! виновато сказала мама. Понимаешь, я эту игрушку сегодня вечером возле нашей входной двери обнаружила. Ну и подняла
Как маленькая, ей-богу! досадливо буркнула бабушка. Будто не знаешь, как наша Марьяшка к клоунам относится!
Да знаю я, знаю! всё так же виновато отозвалась мама. Не подумала просто! Вернее, решила, что это Марьяна обронила её возле двери
Так это ты её сюда принесла? уже с явным облегчением вздохнула Марьяна. И в этот угол поставила. А я, дура, и не заметила с вечера
Это потому, что я на полку её поставила! пояснила мама, подходя к настенной полке. Вот сюда. А как она на полу оказалась ума не приложу!
Упала, наверное сказала бабушка. И Марьяшку при этом разбудила
Марьяна хотела было возразить, что игрушечный клоун, если бы даже и свалился ночью с полки, никоим образом не смог бы самостоятельно докатиться до этого, самого дальнего угла комнаты. Да ещё и стоять там навытяжку, повернувшись раскрашенным ухмыляющимся лицом точнёхонько в сторону спящей Марьяны.
Но, взглянув в напряжённое, встревоженное лицо матери, Марьяна так ничего и не сказала. А бабушка, сунув игрушечного клоуна в карман халата, вышла из комнаты.
Я его у себя поставлю, сказала она напоследок. На телевизор
Вообще-то, телевизор был в зале, большой настенный, но бабушка у себя в комнате держала ещё и маленький, чёрно-белый, которым весьма дорожила. Наверное, он напоминал ей о собственной молодости
Бабушка вышла, а Марьяна осталась в комнате вдвоём с матерью, и некоторое время они обе молчали: мать стоя возле книжной полки, Марьяна сидя на кровати.
А это точно не ты его у входа обронила? спросила вдруг мать, внимательно глядя на Марьяну. Не ты?
Не я! сказала Марьяна, мотнув для вящей убедительности головой. Я эту игрушку, вообще, в первый раз вижу!
«Вернее, в третий, мысленно добавила она, но тебе, мама, об этом знать вовсе не обязательно!»
Ладно! сказала мать, подходя вплотную к Марьяне и привычно целуя её в висок. Пойду тогда спать.
Иди! произнесла Марьяна безжизненным каким-то голосом. Спокойной ночи!
Глава 2
А что было потом? спросила Лёля, когда Марьяна, сообщив обо всём этом, вдруг замолчала и на довольно-таки продолжительное время. Дальше-то что было?
Дальше? как-то рассеянно проговорила Марьяна и вновь замолчала.
Ведь всё это неделю назад случилось, так?
Две, сказала Марьяна, подсчитывая что-то в уме. Точнее, две недели и один день уже
И потом что?
А что потом?! Ничего потом!
Последние слова Марьяна произнесла громко, с раздражением и с какой-то даже злостью, словно раскаиваясь уже в том, что так разоткровенничалась с подругой. И Лёля восприняла это как отличный повод встать и откланяться, что она и проделала незамедлительно.
Ты что? всполошилась Марьяна. Уже уходишь?
Да, мне пора! сказала Лёля сухо. Дел много
Подожди!
Метнувшись вслед за подругой, Марьяна выбежала в прихожую, где Лёля уже обувалась. Я тебя провожу, ладно?
Ладно! несколько удивлённо проговорила Лёля. Проводи.
Подруги уже выходили на лестничную площадку, когда Лёля, случайно взглянув на подругу, вдруг заметила у неё в руке всё того же игрушечного клоуна.
Зачем ты его взяла? спросила она, показывая на клоуна.
Кого?
Марьяна тоже посмотрела на свою руку.
Не знаю, сказала она, но голос Марьяны прозвучал как-то не очень убедительно. Вернее, совсем даже неубедительно он прозвучал.
Ты снова хочешь его выбросить?
Выбросить?
Марьяна вновь посмотрела на собственную руку (вернее, на клоуна, крепко зажатого в ней), потом она перевела медленный взгляд на Лёлю Вновь взглянула на клоуна
Ну да, выбросить конечно же, выбросить давно собиралась
Лёля ничего на это не ответила и первой стала спускаться по лестнице. Марьяна за ней. И обе при этом молчали.
Лёля вдруг поняла, что не верит подруге. Ну ни капельки ей даже не верит! Марьяна всегда, с самого раннего детства, слыла великой фантазёркой и выдумщицей, и Лёля знала это лучше, чем кто-либо. Знала и всякий раз покупалась на дешёвые розыгрыши подруги. Вот и сейчас «купилась» в сотый, наверное, раз!
Она ждала, что Марьяна вот-вот расхохочется и объявит, что всё это и в самом деле не более чем очередной розыгрыш, но Марьяна молчала. И сосредоточенно о чём-то размышляла.
А Лёля, припомнив вдруг резко изменившееся поведение подруги в последнее время, вновь засомневалась в категоричности своих выводов. Что-то не похоже было, чтобы Марьяна её сейчас разыграть пыталась.
Ну ладно! сказала Лёля, останавливаясь. Дальше не провожай!
Хорошо, послушно отозвалась Марьяна (что тоже было на неё совсем даже не похоже). До завтра тогда?
До завтра! сказала Лёля и, помахав на прощание подруге рукой, направилась было в сторону собственного дома, но тут
Подожди! послышался вдруг за её спиной отчаянный возглас Марьяны. Лёлька, постой!
Остановившись, Лёля немедленно обернулась. И увидела, как Марьяна бежит к ней, а подбежав, торопливо протягивает зажатого в руке клоуна.
Возьми, а?!
Зачем он мне? машинально убрав руки за спину, Лёля с каким-то даже испугом посмотрела на подругу. Не хочу!
И не надо! торопливо зашептала Марьяна. Просто выбрось его куда подальше! Подальше куда только чтобы не рядом с моим домом или, знаешь, в реку его лучше швырни, когда через мост переходить будешь! Он, гад, тяжёлый моментально ко дну пойдёт
Выговорив всё это на одном дыхании, Марьяна вновь замолчала с протянутой рукой, и лицо у неё было каким-то странно отрешённым. И ещё затравленным, что ли И Лёля поняла вдруг, что не сможет отказать сейчас подруге в этой её необычной просьбе, что это будет как-то даже не по-товарищески с её стороны.
А сама? всё же поинтересовалась она. Пошли, тут же совсем недалеко до мостика! Там вместе и выбросим
Не могу! Марьяна вдруг судорожно замотала головой. Нельзя мне, понимаешь?! Да и тут она замолчала на мгновение, перевела дух и добавила тихо, еле слышно: Боюсь я, понимаешь и даже не так игрушки этой боюсь, как тут она запнулась, вновь замолчала на мгновение. Не знаю даже, как тебе объяснить сны эти в общем, я сама ещё не во всём толком разобралась
Не ведая, что и ответить, Лёля некоторое время лишь молча всматривалась в по-настоящему испуганное лицо подруги Всматривалась, словно пытаясь отыскать там малейшие следы фальши или, скажем, притворства, но так ничего и не смогла обнаружить. Испуг и затравленное выражение на лице Марьяны были вполне искренними (или это она так искусно притворяться научилась?), а посему Лёля лишь вздохнула и осторожно высвободила странную эту игрушку из холодных и на удивление безвольных пальцев Марьяны.
Ладно! сказала она, стараясь не смотреть при этом на Марьяну и, одновременно с этим, засовывая клоуна в боковой карман куртки. Подойду к реке, да как зашвырну
Всхлипнув, Марьяна вдруг бросилась на шею подруги, крепко обняла её и неожиданно поцеловала в щёку.
Спасибо, Лёлька!
В следующее мгновение Марьяна уже бежала по направлению к дому, а Лёля, несколько озадачено проводив её взглядом, тоже направилась в сторону собственного жилища. Она шла медленно, не спеша, и усиленно при этом размышляла о странном поведении Марьяны. Неужели она не разыгрывает сейчас Лёлю, а сама на полном серьёзе верит во всю ту чепуху, которую только что несла? Очень даже на то похоже И не свихнулась ли по-настоящему её лучшая подруга в чрезмерном своём увлечении всяческими киношными страшилками?
Лёле и самой нравились «ужастики», но всё же далеко ей было в этом до Марьяны. Та ужастики да страшилки киношные просто обожала.
Вот и дообожалась, дурёха! И как, скажите, ей теперь помочь? Рассказать обо всём этом кому-либо из взрослых, или просто оставить всё как есть, в надежде, что оно само собой образуется со временем?
А что, ежели не образуется? Что, если болезнь эта (а это и в самом деле была какая-то вполне реальная психическая болезнь, или, что более вероятно, самые первые грозные её симптомы) начнёт ещё и усиленно прогрессировать?
Так что лучше всё же рассказать
Вопрос: кому?
Рассказать можно было, к примеру, Наталье Петровне, их классному руководителю. Она и добрая, и отзывчивая, и должна всё правильно уразуметь, вот только
Вот только тогда Лёля невольно проявит себя как ябеда и предательница, особенно если всё её страхи и тревоги окажутся пустыми, а Марьяна всё же выделывается сейчас и мастерски разыгрывает подругу!
Полностью поглощённая в эти свои невесёлые размышления, Лёля и не заметила, как дошла до моста и даже успела уже его перейти. И тут только вспомнила о гуттаперчевом клоуне в кармане и о своём собственном обещании немедленно зашвырнуть странную эту игрушку в холодную весеннюю воду.
Пришлось остановиться и повернуть обратно. А перед этим Лёля засунула руку в карман, вытащила оттуда клоуна и, повинуясь какому-то непонятному, но совершенно непреодолимому желанию, принялась внимательно его рассматривать.
Игрушка как игрушка, и ничего непонятного (если не считать необычного её веса) в игрушечном клоуне не наблюдалось. На взгляд Лёли, несмотря на аляповатую и излишне яркую раскраску, красивая и мастерски сделанная фигурка, и жаль даже её в холодную воду швырять
А что, ежели не швырять? Что, если оставить эту игрушку себе, а Марьяне потом просто соврать. Сказать, что выбросила, мол, в воду, как обещала, и дело, как говорится, с концом!
Но вся беда в том, что врать Лёля (в отличие от той же Марьяны) совершенно не умела. Не получалось у неё враньё, если честно, никогда не получалось!
И тогда Лёля решилась. Подошла к чугунным перилам, подняла руку с зажатой в ней игрушкой и
В этот самый момент взгляд её невольно задержался на большущей куче сухой прошлогодней листвы, наваленной на самом, считай, речном берегу. Кто-то поджёг кучу да и ушёл, и вот теперь она медленно начинала разгораться, дымясь в нескольких местах сразу.
А что, если
Что, если покончить с клоуном именно таким способом? Да и Марьяне спокойнее будет, когда Лёля сообщит ей, что не просто избавилась от непонятной этой игрушки, выбросив её в воду, а сделала больше: дотла сожгла гуттаперчевого клоуна, зашвырнув его в жаркое пламя костра.
Быстренько сбежав по узенькой тропинке к самой воде, Лёля остановилась у мусорной кучи, и как раз в этот самый момент вялые синеватые струйки дыма на самой её верхушке принялись заметно густеть, постепенно сливаясь друг с другом в единое целое. А потом среди белёсого этого дыма полыхнули и самые первые красноватые язычки пламени
Сочтя сие добрым предзнаменованием, Лёля быстренько размахнулась и зашвырнула клоуна почти в самый центр разгорающееся костра. Какое-то краткое мгновение, молча и с нездоровым даже интересом (чувствуя себя при этом едва ли не убийцей), наблюдала, как жадно начинают облизывать ярко-алые огненные языки разноцветную поверхность игрушки, как белые клубы дыма постепенно чернеют от этого их вкрадчивого прикосновения. А потом
Потом начался самый настоящий кошмар!
С пронзительным, леденящим душу визгом игрушка вдруг выпрыгнула из горящей кучи. Она и сама горела алым коптящим пламенем, а посему тотчас же принялась кататься по земле, пытаясь хоть как-то сбить губительное это пламя. Когда же ей это не удалось, ожившая игрушка, не прекращая пронзительного своего верещания, ринулась в сторону Лёли, которая, от охватившего её ужаса, даже кончиками пальцев пошевелить не могла.