Артём взял в руки Данину кепку, покрытую толстым слоем пыли. Его сердце бешено колотилось, а верхняя часть тела онемела словно пришла к некоему согласию с нижней.
Он хотел достать книгу, на которую молились те фанатики. Разобрать на атомы и показать всему миру. Осквернить, как осквернили Даню. Но узнал совсем не то, что предполагал.
* * *
Они раздавили пробирки изнутри и теперь развевались на неощутимом ветру, свисая со стеклянных обломков на центрифуге. Разорвали внутренности амплификатора и полезли наружу, опустившись до самого пола. Чёрные тонкие нити, похожие на волосы. Только очень длинные. Они были везде, где находился извлечённый со страниц «Лиц» биоматериал.
Одну из нитей Артём кое-как выцепил пинцетом и теперь рассматривал под электронным микроскопом. От увиденного его бросило в дрожь.
Оно, то неведомое, что он собрал с дьявольской книги, против всех законов природы размножалось. Без ферментов и питательных сред, непонятно откуда беря структурные элементы и энергию, чужая ДНК, почти полностью состоящая из открытых рамок считывания, непрерывно копировалась и транслировалась, создавая белковые структуры, похожие на клетки, а те, в свою очередь, образовывали ткань чёрных нитей, удлиняющихся на глазах.
Оторвавшись от объектива, Артём увидел, что некоторые из них успели переплестись, образовать толстые, лениво шевелящиеся отростки, или скопления-пучки, поднимающиеся и опускающиеся, будто под ними находилось что-то дышащее. Нитей было много, слишком много, и если сначала они вызывали в нём лишь брезгливое удивление, то теперь их неконтролируемый и необъяснимый рост попросту пугал.
Лихорадочно вращая колёса инвалидной коляски, Артём добрался до выхода и вдавил тревожную кнопку. Из многочисленных вентиляционных отверстий в потолке ударили струи дезинфицирующего газа. Реагируя на них, нити тут же съёжились и начали извиваться с бешеной скоростью, напоминая клубки чёрных опарышей-переростков. Артём задом выехал из лаборатории и задраил дверь. Сердце исступлённо колотилось о рёбра.
Казалось, он слышит, как нити легко касаются стен и двери, пытаясь нащупать выход на свободу.
* * *
Ему снился сон, каких он ещё никогда не видел. Настолько грандиозный, что, наверно, увидь он всё это наяву, психика могла не выдержать. Да и тело тоже. Он летал над Землёй, поднимался в глубины мрачного космоса, где кипела необъяснимая, ужасная жизнь, проникал в другие миры, ядовитые, исковерканные до неузнаваемости.
Во рту было неприятное ощущение. Будто вместе с едой туда попала длинная волосина поварихи, и она тянется на зубах и языке, готовая вот-вот проникнуть с комком пищи в желудок. Целый клубок волос во рту. Нет, нитей Нити были везде.
Рассказать вам, что это, Артём Сергеевич?
Доктор Пименов стоял рядом с ним, находясь в фокусе дьявольского круговорота цветов. Он был бастионом нормальности, единственной узнаваемой формой в ткани сновидения, поражённой метастазами бреда.
Оно не Бог, хотя возрастом их превосходит. У него нет разума, оно не доброе и не злое, как не является добрым или злым бампер грузовика, который на полной скорости сносит коляску с младенцем. Оно своего рода транспорт, но также и размягчитель миров, в который приходят Старые. Оно оплетёт небеса
И Артём увидел это. Небосклон, чёрный от мириад свисающих нитей, опускающихся из стратосферы почти до самой земли, щекочущих запрокинутые наверх лица людей.
Поднимет из пучин океана древние города
Он увидел, как нити опускаются в бушующие штормовые воды, обвивают позеленевшие каменные обелиски и тянут, тянут наверх, а подземные толчки будят что-то громадное, спящее под толщей тектонических плит. На необъятном теле зажигается бесчисленное множество флуоресцирующих огней, и в океанском мраке становится светло как днём. Чудовище содрогается, сбрасывая с себя остатки сна, и мир от этого погибает.
Уничтожит тех, кого ты любишь
Обрамлённая страхом незримо присутствующего рядом Артёма, под стук крови в его голове, Ксана с её новым мужчиной гнала по мосту, пытаясь выехать из рушащегося города. Внезапно всё накрыл полумрак, и машины не стало. Как и моста, реки, близлежащего посёлка городского типа. Там опустилась нога огромного, неописуемого в своей чуждости и отвратительности существа одного из самых маленьких исполинов, которые теперь бродили по земле.
И ненавидишь
Это оказался не тот, разукрашенный, с косухой. Полноватый, в очках, с брюшком, одетый в деловой костюм, он работал заведующим отделом кадров в компании, которая находилась через три дома от лаборатории Артёма. Люди с криками бегали вокруг, в кромешной нитяной тьме, а он смеялся и танцевал, выбросив опостылевший портфель, словно под летним дождём.
Йа! кричал он, срываясь на фальцет. Йа, Шуб-Ниггурат!
И что-то услышало его. Оно опускалось сверху, раздвигая нити своим влажным телом. Запрокинув голову вверх, мужчина увидел копошащуюся массу, покрытую тугими колечками сфинктеров, один из которых быстро раскрывался под давлением изнутри. Спустя секунду на руки завотдела плюхнулся слизистый комок, словно бы сплошь состоящий из зубастых ртов. Он вгрызся в людскую плоть, и мужчина закричал. Ещё один комок шлёпнулся на его затылок и прокусил голову, чтобы зацепиться и не упасть на асфальт. И ещё, и еще Сфинктеров у существа были тысячи
Хватит
Артём снова был в калейдоскопе, который после всего увиденного воспринимался обителью покоя. Рядом снова стоял Пименов, благожелательно улыбаясь.
И ты призвал его, Артём. Не закланием жертвы и криками в полнолуние на склоне холма. Твоим ритуалом стало ДНК-секвенирование, заклятием последовательность нуклеиновых кислот. А питало всё это твоя страсть исследователя и ярость отца. Ты предвестник падения мира-однодневки, но ты можешь и спасти его.
Спасти? Артём вспомнил ужас в глазах Ксаны. Как?
Уничтожь книгу. «Лици мёртвых законов». Сделай это сам, и Нити уйдут.
Почему ты мне это говоришь? Разве ты не на стороне этого всего?
«Это всё», передразнил Пименов. Всё равно явится, рано или поздно. Не ты, так кто другой откроет для них дверь. Существа, о которых идёт речь, ежесекундно самим дыханием своим уничтожают сотни миров. Для них тысячи лет пролетают как секунда. Но ты всё равно дашь им войти. Потому что в тебе есть страсть, ярость и надежда.
Пименов, или Владыка Сна, маскировавшийся под него, читал мысли Артёма легко, словно научную статью в Scopus.
Если ты заставишь ДНК Нитей работать на себя, если сможешь встроить в этот могучий репликационный механизм геном Дани, то получишь сына обратно. Снова сможешь его обнять
Артём знал, что «если» уже можно отбросить. Словно издеваясь, его спящий мозг раскрыл ему секрет, как совершить то, о чём говорил Пименов, с помощью ретровирусного векторного переноса.
Прожить с ним целую жизнь, ведь мир падёт не сразу.
Но Ксана
Ты снова сможешь ходить.
Артём проснулся.
* * *
Разблокировав дверь, он заехал в лабораторию, словно щит прижимая к груди кепку Дани, запаянную в пакет с надписью «образец kgh-1890». Внутри было черно от нитей, они свисали с потолка, легко касаясь неприкрытой одеждой кожи. Пахли пряным, словно волосы женщины, которая несколько дней не мыла голову. Артём понимал, что при желании это существо, которое способно вытянуть из океана целый город, может спокойно разорвать его на мелкие клочки. Но оно не захочет. Оно лишь бампер от автомобиля. Так, кажется, сказал доктор Пименов?
Нитей не было только в стерильном боксе, где на столе лежали «Лици мрътвыхь законовь». Страшилище с панцирем на голове насмешливо разглядывало хозяина лаборатории с распахнутых страниц.
Артём достал из бокового отделения на инвалидной коляске бутыль с соляной кислотой, приблизил её к книге и спазматическим движением вцепился в крышку, не решаясь повернуть. Чего же он ждёт?
Умрут миллиарды, Ксана умрёт, если он не сделает того, что должен.
Сынок, прости меня, он заплакал.
Бутыль с кислотой продолжала дрожать в его руках.
* * *
Даня распахнул глаза, но не увидел ничего. Сплошная тьма, и запах как от Жучки, которая зимой спала возле батареи в их подъезде.
Даня?
П-пап? Ты где?
Я здесь.
Данина ладошка оказалась в тёплой руке Артёма. Мальчик завертел головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но ничего не выходило, он ощущал лишь странные, нежные прикосновения к лицу
Пап, я помню, как пошёл гулять, и толстый дядька в пиджаке подошёл и спросил, где тут десятый дом. Я повернулся показатьи вдруг проснулся здесь. Мне стало плохо, да? Мы в больнице?
Я всё тебе расскажу. Потом. Давай прогуляемся.
Даня встал с лежака, и они пошли по коридору. Папа был рядом, но шёл как-то странно. Тяжело. И ещё его ноги иногда задевали мальчика, хотя он шёл не так чтобы очень близко.
Артём открыл входную дверь покинутого медкомплекса, и Даня почувствовал, что они на улице. Его лицо обдул ветер, пахнущий точно так же, как воздух в помещении, где он проснулся.
Странно, но слепота абсолютно не мешала мальчику. Он будто чувствовал всё другим, непонятным способом. Возможно, всему виной были эти нитки, которые даже на улице будто соприкасались с каждой клеточкой его тела.
Пап земля трясётся. И эти звуки Как Годзилла какая-то.
Не бойся. Ты же не боишься?
Ни капельки.
Артём разглядывал лишённое глаз лицо сына, расплывшееся в улыбке под лаской нитей, свисающих с неба. В фенотип Дани-3 пришлось внести изменения, он не хотел, чтобы повторилась история Дани-2, который увидел то, чем стал мир, и сошёл с ума. Возможно, со временем Артём сможет подготовить психику мальчика и вернуть ему глаза.
А где мама?
Где-то там, на развалинах моста. Завтра утром, когда уйдёт вода и её новые обитатели, Артём намеревался отыскать её останки. И они снова станут одной счастливой семьёй.
Артём погладил Даню по голове, ощущая ладонью горячий и слизистый клубок щупалец, в который превратилась вся его задняя часть, от затылка до ягодиц.
Мама Мама скоро придёт, сынок.
Марина Беляева
Журналистка порталов «Мир Фантастики» и «Это надо видеть», анимационный сценарист, студентка сценарной мастерской им. Олега Дормана. Одна из победительниц грантового направления «Романист».
Житие святой Паолы
Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, повторяла учительница наизусть Первое послание Петра, без запинки, строгим, угрожающим голосом. Паола слушает её единственная из всего класса. Паола покорно учит наизусть избранные отрывки, осилила без пропусков Левит и книгу Чисел, а ещё смешно пугается, когда речь заходит о сатане, демонах и бесах.
Дети смеются над ней. Дети не любят Паолу слишком чистенькую, нездешнюю (приехала из города, когда умерли родители, живёт у дальнего родственника на попечении), набожную ябеду, пугливую и плаксивую. Такую одно удовольствие таскать за волосы, бить и жестоко разыгрывать, обещая ей адские муки, если она не будет слушаться. Один мальчик дошёл до того, что требовал от неё потрогать его гениталии под страхом Божьего Суда; в итоге довёл девочку до истерики, и она единственный раз в жизни дала отпор со всей силы треснула его Библией по голове. Мальчика положили в больницу, а дети подкараулили рыжую дуру, начали кидать в неё камнями, песком, рвать платье и обзывать неприличными словами.
Тогда Паола в первый раз убежала в пещеру на высокой горе, и тогда она впервые в жизни увидела демона.
И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним
Оно было похоже на человека, чьи ноги заканчивались хвостом; его кожа, полупрозрачная, с просвечивающими органами и крупными плавниками, сверкала под водой таинственным зеленоватым свечением, и по нему были разбросаны яркие фиолетово-красные пятнышки. У него были длинные и густые волосы, которые под водой производили впечатление водорослей. Демон плавал и целиком глотал прозрачных безглазых рыб и рачков, а Паола нервно глотала: древний змий, чешуей покрытая тварь, Господи
Господи Боже, сущий на небесах, шептала она, непроизвольно схватывая руки в замок, да святится имя Твоё, да будет воля Твоя прости меня, грешную, прости
Когда Паола увидела демона впервые, она закричала. Он лежал на берегу, и сначала Паола подумала, что это просто какая-то овца: зрение девочки было слабым, и хотя пещера неплохо освещалась, всё равно было слишком темно, чтобы понять сразу, что это такое. Да и разве смогла бы она догадаться? Кто в здравом уме поймёт, что это демон!
Лишь приблизившись, Паола поняла, что перед ней лежит человек с длинным рыбьим хвостом, уходящим в воду. Потом демон поднял лицо, и девочка смогла увидеть крупные полупрозрачные зелёные глаза, светящиеся фиолетово-красные пятнышки и плавники, пробивающиеся сквозь волосы.
Тогда Паола пулей вылетела из пещеры; потом, очутившись в лесу, упала на землю и долго-долго молилась Господу, благодаря Его за спасение своей жизни.
Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю, произносила сквозь слёзы Паола, когда её уже сильно за полночь притащили домой.
Её родственник, грубый и сильный, но в целом не злой человек, тогда сильно её ударил; побил бы, не будь она чужой дочерью и не свались она на землю от первой же оплеухи. Когда Паола пропала, он организовал её поиски и сильно беспокоился, кричал на своих работников и обещал свернуть шеи тем засранцам, которые её обидели. Зарёванного ребёнка нашли где-то в лесу: она, перепуганная, пряталась под деревом, плакала и без конца не то молилась, не то рассказывала о каком-то демоне.
Совсем тю-тю, поехала, дурная баба, недобро бросил кто-то из мужиков, и тогда родственник Паолы рассердился. А когда без чувств упала на землю сильно испугался: пожалуй, из такой-то фифы мог и дух вышибить.
Не сильно ты её того? озадаченно спросил его друг.
Тот бросил взгляд на опустошенное и отрешенное лицо Паолы, растрепанные рыжие волосы, помятое и порванное голубое платье, нахмурился, а потом бросил:
Пускай привыкает. Нечего дурью маяться, раз получать не хочет.
Паола впервые не спала всю ночь. Она в темноте читала Послание к Коринфянам, тихо плакала, дрожала и без конца вспоминала страшного демона с рыбьим хвостом из пещеры
Господи Боже, это был сам сатана, враг рода человеческого, человекоубийца от начала и до конца, лжец и отец лжи. Тварь, чешуей покрытая, диавол со змеиным хвостом, соблазнитель дев.
Чудовище.
Господь, избавив народ из земли Египетской, потом неверовавших погубил и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня.
В пещеру Паола вернулась не сразу: сначала она целый день безжизненно лежала на лавке. Жена хозяина дома, грубая, но чувствительная женщина, сначала сердилась и криком пыталась заставить блаженную городскую девку встать и перестать маяться дурью («иначе я тебя так за уши оттаскаю, что вовек не забудешь!»), затем, поняв, что не всё в порядке, пришла к мужу и начала на него кричать дескать, посмотри, что ты, скотина такая, с ребёнком сделал, нелюдь. Муж мрачно огрызался, но терзался совестью, и, в конце концов, уже вечером, всё-таки вызвал священника домой чтобы изгнал из девки беса. При виде священника Паола заметно оживилась: она привстала и попросила его выслушать но только наедине, чтобы рядом никого не было.