Я приду ночью? спрашивает он.
Ты с ума сошел, не то спрашиваю, не то отвечаю я, гостиница крошечная. Все всё тут же услышат, узнают. Нет.
Тогда давай куда-нибудь уедем вдвоем.
Куда?
В двенадцати километрах от N есть очень красивое горное озеро с маленьким шато на берегу. Я закажу номер.
Окей, соглашаюсь я, а как мы туда доберемся?
Ты можешь поехать как бы на прогулку на велосипеде и доехать до автозаправки на западном конце поселка. Я там буду ждать тебя в машине, а твой байк мы оставим и заберем на обратном пути. Вроде как я тебя подобрал на дороге к дому.
Жерар, ты такой искушенный Казанова. Ты уже все продумал. И часто ты используешь подобные трюки? подшучиваю я, подношу его руку к своим губам и слегка покусываю кончики его пальцев.
Он в предвкушении удовольствия откидывается на спинку стула и закрывает глаза.
Нет, не часто и О, что бы я отдал за то, чтобы оказаться в том шале прямо сейчас.
* * *
Идея с велосипедом, конечно же, была идиотской, но Рядом с нашим пансионом обнаружилась автобусная остановка, и чистенькие с уютными плюшевыми сиденьями микроавтобусы ходили строго по расписанию. По пути следования в соседнюю деревушку они останавливались у супермаркета.
И вот я, одетая в шубку и политая дорогими духами, с небольшой дорожной сумкой, в которую у меня сложен набор «девушки по вызову»: кружевная комбинация, зубная щетка, утренний крем, косметичка и чистые трусики, загружаюсь в общественный транспорт (якобы еду в магазин за фруктами), а на стоянке у супермаркета, не заходя в него, пересаживаюсь в «Мерседес». Мы долго и нежно целуемся.
Я заказал номер с видом на озеро.
Надеюсь, вид будет открываться прямо из кровати и нам не придется вставать для того, чтобы им любоваться. Ты там уже бывал?
Нет.
А откуда ты знаешь про озеро и шале?
Голубушка, теперь для того, чтобы путешествовать, не надо иметь ни автомобиля, ни лошади, ни верблюда. Теперь главное транспортное средство это Гугл.
Мы оба смеемся, и он продолжает:
Я люблю путешествовать с его помощью. Гугл знает массу мест, где можно найти много необычного Тебя, например.
Он снимает правую руку с руля и обнимает меня за плечи. Тянется губами к моему уху.
Держи обеими, говорю ему я.
Кто ж тогда будет машину вести? отвечает он.
На подъезде к шале мы останавливаемся на смотровой площадке, откуда открывается упоительный вид на озеро, обрамленное пиками гор в снежных колпачках. Небо высоко, но нам из машины его не видно, и мы любуемся отражениями облаков, плывущими по глади воды, такими же белыми, как и вершины гор. Наши поцелуи и ласки становятся все настойчивее. Я опускаю глаза и вижу еще один пик, возвышающийся под ремнем его брюк. Этот пик рвется ввысь, угрожая разорвать застежку, и я тяну молнию вниз, помогаю ему выбраться на свободу.
Нет, Жерар отнимает мои руки от своего ремня, что мы, школьники, что ли? Я хочу тебя всю: голую на белых чистых простынях.
С таким предложением я не могу не согласиться.
Тогда поехали быстрее, только не гони.
Так быстрее или не гони? Вы, девушка, решите для себя, как вам хочется?
Мне хочется побыстрее и не спеша.
На площадке перед шале нет ни одной машины, и ступеньки крыльца припудрены легким снежком. Мы поднимаемся по ним к входным дверям, оставляя за собой две цепочки следов. Его рифленые отпечатки подошв больших спортивных ботинок, и мои плоские пятачки с точкой позади (углубления от тонких каблуков) моих сапожков. Двери заперты. Мы складываем руки козырьком и, отгораживаясь от солнца, заглядываем в стекла дверей, но видим только пустой холл, за регистрационной стойкой никого, и вообще никаких признаков жизни ни внутри, ни снаружи отеля нет.
В окне рядом с дверью скотчем прилеплен лист бумаги. На нем объявление.
Суки, Жерар ударяет кулаком в стену (хорошо, не в окно), бронь принять и предоплату с карточки снять им не нужен электрогенератор, он аж покраснел от злости и досады.
Я перехватываю его кулак, прежде чем он опять ткнет его во что-то твердое или, наоборот, хрупкое и разобьет либо руку, либо стекло.
Это всего лишь твой любимый Гугл, успокаиваю я его. Думаю, что ты зря так кипятишься. Бронирование происходит где-то далеко за пределами местности, если вообще не на другом континенте.
Мне плевать где! Я хочу тебя здесь и сейчас.
Ну тяну я, видимо, не судьба. Сегодня генераторы настроены на верность женам, а не на любовные услады. Поехали назад, пока не стемнело.
Я приду к тебе ночью.
Даже не думай. Я тебя не впущу.
Тогда впусти сейчас, он распахивает мою шубку, и его холодные руки пробираются под мой свитер. Ты лучший генератор. Ты такая горячая, ты ты как печка, согрей меня.
Мы еще препираемся какое-то время перед закрытыми вратами эдемского сада. Не сложилось. Он наседает, я отталкиваю его руки, отворачиваюсь от его губ. На эту полулюбовную возню уходит какое-то время, а вместе с ним и запал желания. Мы возвращаемся к машине и едем назад, почти не сказав друг другу ни слова.
Я прошу его высадить меня у супермаркета. Он заворачивает на стоянку. Останавливает «Мерседес» там, где началась наша поездка к вершинам гор, к пику неслучившегося наслаждения.
Ты сказала «не судьба», а я тебе скажу, что, если бы это не было судьбой, мы бы не оказались в одно и то же время в одном и том же задрипанном отеле. Все СУДЬБА. До вечера, и он, перегнувшись через меня и коснувшись щекой моей щеки, потянулся и открыл мне дверь, я сказал: «До вечера».
* * *
Вечер. В пансионе подают ужин. Я сижу за уже ставшим моим столом у окна и жую свиной эскалоп с гарниром из вареной картошки и тушеных овощей, запивая все это домашним грушевым сидром. Через стол от меня те же мама и дочь-подросток автоматически накалывают на вилки еду и отправляют ее в рот. Сегодня они без телефонов, но так же сосредоточены каждая на своем и молчаливы. В этом молчании чувствуется какая-то нервозность. Поссорились, что ли?
Столик, за которым завтракали Жерар и Лорна, пуст.
Я пытаюсь понять, чего я хочу. Роман мне явно не нужен, легкая интрижка за спиной у курицы-жены тоже как-то дешево выглядит, но и против природы не попрешь Жерар очень привлекательный мужчина, да и на себе я еще крест не поставила. Может, все-таки впустить его сегодня ночью?
Хозяйка предлагает мне пополнить стакан, но я решаю, что добавка сидра сделает свое дело и я не услышу тихий стук у двери моего номера. Наоборот, я прошу кофе, и когда она возвращается к моему столику с чашкой в одной руке и кофейником в другой, я как бы между прочим киваю на столик через проход и спрашиваю:
Что? Канадцы уже съехали?
Нет, фрау Фокс. Мадам Корбо приболела, и месье Корбо заказал ужин в номер.
А-а-а, тяну я, заботливый
Да, они такая красивая пара. В смысле так заботятся друг о друге.
Мне нечего сказать.
Я, не зажигая света, стою у окна своего номера. Из темноты лучше видно, что происходит на освещенной улице. Как и водится в маленьких провинциальных поселках, уже к девяти вечера улица замирает. Редкие машины (в основном такси) еще проезжают иногда, но пешеходов нет совсем. Тем не менее в двух окнах небольшого магазинчика кажется, он работает круглосуточно и специализируется на товарах первой необходимости: лекарства, детские подгузники и питание, соки, шоколад, чипсы, сигареты и почему-то живые цветы, горит свет. Я днем на него и внимания-то не обратила, а теперь на всю улицу только над его дверью горит вывеска, и в светящемся окне мне видно продавца немолодого дядечку. Он устроился на высоком стуле в углу у прилавка напротив двери. С этой позиции ему хорошо видны и сама дверь, и ближайшие к ней товары. Он читает что-то в планшете. Уже почти ночь. Я устала прислушиваться к шагам в коридоре, тем более что отель полупуст и на моем этаже из трех номеров занят только один мой.
«Так заботятся друг о друге». Фраза застряла занозой у меня в голове, и я, как часто бывает с занозой, сначала расчесываю больное место, потом мажу каким-то болеутоляющим кремом, не понимая или не желая себе признаться, что сама она не вылезет из уже начинающего торкать пальца и что рано или поздно придется взять иголку, опустить ее во флакон с одеколоном и, расковыряв кожу вокруг «инородного тела», поддеть его и вытащить. При этом надо до боли сжимать ранку, выдавливая вместе с занозой все до остатка: и чтоб кровь вышла, и чтоб гной
Все. Завтра же съезжаю.
А почему, собственно, я?
Я женщина свободная и от отношений, и от обязательств Разве, согласившись поехать в горы в этот чертов шале, я себя чем-то обязала? А он? Задолжал ли он мне удовольствие, на которое заманил и не дал? Но ведь не по своей же вине. Никто не застрахован от неполадок в электрогенераторе Ну, давай Признайся себе, что ты хочешь. Хочешь, чтобы у двери раздался легкий стук Ты же ждешь этого? Ты и оделась в кружевную комбинацию для этого. Чего ты ковыряешь занозу?
Ты боишься проиграть. Ты знаешь, что он все равно не будет с тобой. Что госпожа Ворона хоть и невзрачна как куропатка, а тем не менее она жена. Жена Вóрона, и потому она все равно выйдет победительницей в этом турнире. Ворона увезет приз в свою сраную Канаду, и он Ворон, хоть и властелин Вселенной, но будет тащить оба их чемодана, а она будет идти впереди, рассекая толпу. И толпа будет расступаться не потому, что идет такая вся из себя красавица-королевишна, а потому, что вид у нее ледокола. А вид у нее такой потому, что ее двигатель, как в «фольксвагене», позади салона и теперь громыхает колесиками чемоданов.
* * *
Мне не видно двери нашего отеля, она закрыта от моих глаз площадкой козырька, но я так внимательно прислушиваюсь к тому, что происходит на этаже, что мне кажется, я слышу всю гостиницу до фойе и легкий скрип двери. Через минуту вижу, как Жерар перебегает пустую улицу и заходит в ту самую аптеку расширенного ассортимента.
Продавец встает со своего стула, откладывает планшет в сторону. Жерар что-то ему говорит, слегка жестикулируя, помогая себе руками объясниться на чужом языке. Я наблюдаю это немое кино. Он закидывает голову вверх и делает движение, изображающее закапывание в нос. Аптекарь кивает головой ферштейн, ферштейн и снимает с полки какие-то упаковки, складывает их у экрана кассы. В моем внутреннем кино камера наезжает на лицо Лорны. Она лежит в постели в высоко поднятых подушках. Я вижу ее красный распухший нос и горло, обмотанное шарфом. А вдруг она умрет сегодня ночью Хорошо бы
«Заботливый, думаю я, среди ночи побежал за лекарствами».
Жерар тем временем озирается по сторонам, смотрит, что еще может пригодиться. В ярком свете внутри магазинчика мне отчетливо видны витрины и выставленные на них товары. «Презики не забудь», подсказываю я, но он даже не смотрит в сторону лотка, где выложены коробочки мужской контрацепции. Он не обращает на них никакого внимания, но делает шаг назад к двери магазинчика, нагибается и выбирает из ведерка букет цветов. Красивый букет. Мне он уже нравится. Желтые хризантемы вперемежку с веточками эвкалипта и гипсофилы с их крошечными белыми соцветиями, красиво названными «Дыхание младенца».
Жерар достает из портмоне купюру, продавец берет ее и в обмен протягивает пакетик с логотипом заведения.
Опять все так обыденно. Так чинно-благородно. Ну! Ну, иди же уже, иди ко мне!
Я часто замечала: женщины несут букет наперевес, цветами вверх, вдыхая их аромат и как бы оттеняя ими свое лицо. Жерар же, как все мужчины, несет букет «головой вниз» и чуть-чуть отведя руку за спину, как будто стесняется или прячет подарок.
Беги скорей. А вдруг она уже умерла Тогда цветы будут очень кстати.
«Дура ты, Машка, типун тебе на язык, шепчет внутренний голос, он, небось, цветы за дверью оставит. Даст ей лекарство, дождется, пока она уснет, и тихо поднимется к тебе».
Я лежу в постели и жду. Прислушиваюсь к ночным звукам отеля. Но он, почти пустой, давно затих в ночи. У здания хорошая звукоизоляция, и полы застелены ковролином. Мне кажется, я слышу приглушенный кашель этажом ниже. Скорей всего, это моя фантазия. Я жду легкого стука в дверь, шелеста целлофана, но Вселенная беззвучна, и я тихо засыпаю.
* * *
Утром стол, за которым обычно сидела пара воронов, снова пуст. И немецких мамы с дочкой тоже не видно. На «их» столе стоят грязные тарелки, стакан с остатками сока и чашка со следами губной помады. «Какие все ранние сегодня», думаю я. После завтрака выхожу в фойе. Хозяйка гостиницы приветливо улыбается, так же профессионально-вежливо спрашивает, как мне спалось. Не ожидая ответа, с деланым сожалением на лице сообщает, что в связи с тем, что остальные постояльцы уже съехали, не буду ли я так любезна перебраться в другое место конечно же, она все организует и закажет для меня номер в хорошем отеле повышенной звездности и за ту же плату, что я плачу сейчас. Ее муж поможет мне переехать все за счет заведения. Я же должна понять: бизнес есть бизнес, нерентабельно держать отель открытым из-за одного посетителя.
Конечно, конечно, я все понимаю, соглашаюсь я, а куда же все исчезли за одну ночь?
Девочка вчера уронила телефон. Он разбился вдребезги. Бедняжка рыдала весь день. С ней случилась буквально истерика. Мама пыталась купить новый, но в нашем захолустье всего один магазин, и в нем не оказалось той модели, какая была у девушки. Знаете, подростки такие категоричные. Моя тоже, характер упаси Господь.
Это-то я заметила, поддерживаю разговор.
Заказывать в интернете сейчас, перед праздниками, бог знает сколько это займет времени, продолжает хозяйка. Она сегодня на редкость словоохотлива.
«Наша Таня громко плачет. Уронила в речку мячик» Целый мир выпал из рук.
За мамой и девочкой рано утром приехал отец, и они съехали, продолжает свой рассказ хозяйка.
Мир, выпавший из рук. Разбитый телефон как оборванная пуповина. Мне вспомнился эпизод фильма «Кабаре», где героиня Лайзы Миннелли поднимается по сумрачным ступеням, ведущим в явно подпольный абортарий. На верхней ступеньке лестницы сидит мальчик и играет в мяч в виде глобуса. Мячик скачет вниз по ступеням мир убегает от ребенка. Салли поднимает мяч, возвращает его мальчику делает аборт Мир теряет еще одного ребенка
Госпоже Корбо стало лучше, продолжает хозяйка, и они уехали буквально полчаса назад. Вот, она оборачивается к стойке регистрации. На столешнице в керамической вазе стоит тот самый букет, который Жерар купил прошлой ночью в аптеке. Чета Корбо такие милые. Они оставили эти цветы в знак извинения за то, что уезжают раньше оговоренного срока. В Вене сейчас проходит фестиваль света, и мадам захотелось его посмотреть
Она говорит еще что-то про венскую оперу и музеи. Про праздничную атмосферу.
* * *
Арендованный «Мерседес» пробирается сквозь завесу тумана по узкому горному шоссе. Слева лес, подступающий прямо к асфальту дороги. Густые ели стеной тянутся ввысь. Кое-где в массиве деревьев выступают вперед каменистые почвы. Они аккуратно затянуты сеткой, предназначенной предохранять стекла проходящих мимо автомобилей от мелкого камнепада. Все продумано. С правой стороны шоссе глубокий обрыв, и там, где виражи особенно круты, дорожные службы Австрии выставили щиты из рифленого алюминия. Эти экраны ужасно уродуют пейзаж, но зато, по задумке дорожников, должны спасать жизни зазевавшихся автомобилистов. С участков дороги, где нет щитов, а только низкие белые столбики, сквозь их череду можно увидеть другую сторону ущелья и, если открыть окна, услышать рокот горной реки, которая с шумом перекатывает свои воды через камни. Те самые, что нападали на дно ущелья задолго до того, как люди изобрели сетку для их отлова.