Развернулись цепью поперек ущелья, на расстоянии полуметра друг от друга. Почва становилась все более вязкой, каждый шаг давался с трудом. Вдруг сильно заболела голова. С тех пор, как ношу экзоскелет, такого ещё не бывало. Провел рукой по лицу: из носа шла кровь. Наверное, жарко, душно, поэтому так плохо, посмотрел в сторону Ирины, которая шла справа. Она еле передвигала ноги, лицо у нее было бледное, и из носа текла кровь. Тряхнул её за руку, она подняла на меня глаза и упала на колени. Промелькнула мысль, что-то не так. Резко посмотрел влево, почти вся цепочка остановилась. Аркадий держался за голову, многие стояли на коленках, Олег Игоревич лежал. Только я и Люся твердо стояли на ногах. Она махала руками, судя по выражению лица, что-то кричала, но у меня были заложены уши и ничего не слышал, но по жестам понял: надо отходить назад. Развернулся, схватил Ирину за плечи, встряхнул и взял за руку. Аркадий раскачивался из стороны в сторону. Сжал его ладонь и заорал, чтобы он взял своего соседа за руку. Аркадий очнулся и как робот схватил за руку своего соседа слева им был Игорь, и заорал, чтоб тот хватал следующего. Люся со своей стороны цепляла за руки остальных. Алексей, наш футболист, схватил бесчувственно лежащее тело Олега Игоревича и закинул себе на спину. Мы тронулись в обратный путь. Каждый шаг давался с большим трудом, мне фактически приходилось за собой тащить остальных по цепочке, находящихся в полуобморочном состоянии. В голове пульсировало: бум, бум, бум. Один шаг, второй, третий, четвертый, пятый, шестой.
Остановился, боль в голове прекратилась, стало легче дышать. Посмотрел на остальных, они тоже вроде начали приходить в себя, но у всех из носа шла кровь. Люся с Игорем наклонились над Олегом Игоревичем, приводя его в чувство. Мы сгрудились около них. Она предположила, что это, какое-то излучение, иначе как объяснить такую реакцию у всех. Хуже всего было сотрудникам института, которые нас сопровождали. Их состояние было не лучше, чем Олега Игоревича. Обратил внимание на Машу, нашего химика, которая стояла в стороне и рассматривала что-то в руках. Подошёл к ней. Она показала свой медальон и сказала, что он сделан из настоящего горного хрусталя. На обратном пути она запнулась, упала и теперь решила посмотреть на просвет камень, не разбился ли он. Через медальон увидела, из того места, куда мы шли, идет в небо огромный переливающийся столб света. Маша протянула медальон. Взял его в руки и автоматически растянул до размеров планшета. Когда глянул через него, то увидел действительно столб света, который состоял из сотни тысяч разноцветных лучей, уходящих прямо в небо. Олег Игоревич с Игорем и сотрудниками подошли и стали снимать на камеру его изображение через кристалл. Ничего подобного до сих пор никто не видели.
Подбежал Андрей и сказал, что не узнает место, где мы находимся. Только сейчас посмотрел по сторонам. Это было не ущелье. Это было место, которое знал с детства, но оно находилось в тысячах километрах отсюда, на родине моего деда, у Истобенска. Там есть старицы старые рукава Вятки. И одну из них особенно любил дед. Вдоль старицы тянулись заросли ив, а пред ними безбрежное поле с россыпями земляники, островками шиповника и черемухи. Как раз сейчас мы стояли среди этого поля, а впереди виднелись заросли ивы вдоль старицы. Однажды захотел перейти на другой берег старицы, туда всегда почему-то манило, но дед предупредил, что там за кустами ивы живёт комуха, кто уходит обратно не воротится. Когда спросил его кто это, он нехотя ответил, что она вроде бабы-яги, только невидимая, сюда никто не ходит, кроме него, потому что она ему прошептала на ухо, что он её родственник, и если старицу не будет переходить, то она его не тронет, а на этой стороне он может ловить рыбу сколько угодно. Олег Игоревич с интересом выслушал мой рассказ и предположил, что, наверное, надо повторить свой путь цепочкой в сторону излучения, которое поднималось из-за зарослей ивы, может, тогда вернемся обратно в ущелье. Конечно удовольствие не из приятных, но другого пути похоже нет.
Мы встали в цепочку и пошли. Один, два шесть. Боль в голове, но терпимее, чем первый раз.
Делаю отмашку рукой, все останавливаются, разворачиваемся и идем шесть шагов обратно. Почему шесть, потому что столько сделал первый раз до перемещения. Когда мы выходили из контакта, то смотрели под ноги, а не по сторонам. Вот и сейчас, смотрел под ноги, а когда остановился и оглянулся, то не узнал местность. Зато её узнал Олег Игоревич, показывая на сопки, поросшие лесом, которые окружали нас, сказав, что именно здесь отец нашёл хижину.
Мы в третий раз встали в цепочку и сделали шесть шагов вперед, потом шесть шагов обратно. Теперь смотрел не под ноги, а по сторонам и заметил, с каждым шагом вперёд, воздух как бы сгущается, пейзаж размывается, превращаясь в некий коридор, по сторонам которого бушует сильный ветер. Затем ветер стихает и пейзаж из размытого, становиться чётким. В этот раз мы оказались в том месте, где стоял институт, когда я туда приехал первый раз: поле дикой редьки, островок ив и кустарников шиповника.
Опять повторили наш шестишаговый эксперимент. На этот раз оказались на берегу океана. Это место не знал никто. Но что-то мне подсказывало, здесь когда-то служил мой дед. Вон, примерно в двух километрах от берега виден остров, куда он любил вплавь добираться. А может это место просто похоже на то, которое он описывал.
Пятым было Подмосковье, где был построен институт, но сейчас тут ничего не было, даже окрестности выглядели дикими и пустынными.
Только в шестой раз мы оказались в ущелье. Все с облегчением вздохнули, головная боль прошла, но наступило состояние отупение от усталости. Мы отошли подальше от края болота, но продолжали смотреть в ту сторону, где должна была быть хижина. Ничего кроме зарослей ив и кустарников шиповника на противоположном берегу болота не увидели. Не в первый раз обратил внимание на сочетание ивы и шиповника в местах пребывания хижины, поэтому попросил Люсю узнать, что такого особенного должно быть в почве, чтобы они росли.
То, что мы давно путешествуем, подтвердили лучи заходящего солнца. Оставаться тут в темноте не хотелось, поторопились покинуть ущелье, беспрепятственно пройдя через изгородь к автобусу. Обратно ехали тихо, только Люся с Машей о чем- то шёпотом спорили. Подсел к ним и спросил, о чём спор. Они показали мне черепки, которые собрали на болоте. Это кости людей, причем очень древние, потому что успели окаменеть. Маша считала, их убило излучение, а Люся, панический страх от происходящего с ними. Успокоил, сказав, что сотрудники института нас не оставят без обследования, поэтому влияние излучения на нас обязательно выявят.
В институт приехали затемно. Было уже поздно для ужина, но поскольку сегодня целый день без еды, то ужин дали усиленный: два коктейля за раз. Но предварительно все сдали анализы крови и прошли МРТ головного мозга, как-никак у всех было носовое кровотечение.
Добравшись до кровати, уснул как убитый.
Глава 17
Проснулся как обычно, последствий от вчерашнего путешествия не заметил. Когда вошёл в столовую, то обнаружил, что первый, все остальные, похоже, отсыпались. Через несколько минут, когда уже допивал коктейль, зашёл Олег Игоревич и сообщил, что анализы и МРТ в норме, разве что лобные доли чуть-чуть увеличены, так это у всех и вероятно, связано с перемещением в пространстве. Затем спросил, какие планы на сегодня, кивнул головой на мой ответ и просил передать привет маме. Оставив сообщение на ридере ребятам, вышел через центральный вход института и решил пешком спуститься вниз к морю, но у ворот ждало такси, и Архонт сообщил, что отвезёт, потому что так надо. Ответ не обрадовал. Всю дорогу молчал, только когда остановились, спросил его, был ли он когда-нибудь в ущелье, на что тот ответил, что не помнит, может быть в прошлой жизни. Выходя из такси, не удержался и задал вопрос, что он знает про Орию. Архонт удивленно на меня посмотрел и растворился в воздухе.
У мамы сегодня был выходной, и она с удовольствием побродила со мной по берегу моря, собирая гальку. Это её хобби. В детстве у неё был целый чемодан камней, которые собрала на берегу Вятки. Она любила часами их разглядывать. Вот и сейчас рассматривала очередной халцедон, найденный на берегу. Потом сходили на рынок, купили персиков, и пока их ели, мама рассказывала о своем житье-бытье, порадовался, что у неё все хорошо.
Когда рассказал ей о нашем походе в ущелье и о том, что мы побывали на старице Вятки, где когда-то с дедом ловили рыбу, мама задумчиво заметила, что временами ей кажется, как будто это из прошлого, только из какой-то другой жизни, и эти наши путешествия ей тоже что- то напоминают, но что?
Вечером позвонила Ирина, сообщила, что ребята ждут меня на берегу. Попрощался с мамой и ушёл к ним.
Такие посиделки у костра, в выходные не только приятны, но и полезны. Много узнаешь интересного о членах своей команды. Конечно, мы пока ещё не совсем команда, в прямом смысле слова, всё-таки не со всеми близко знаком. Но события вчерашнего дня показали, что мы можем работать вместе, несмотря на боль и страх перед неизвестностью и у нас есть вера друг в друга, иначе неизвестно чем мог закончиться вчерашний день.
Это место пляжа, близ Алупки предложил Алексей, тот самый футболист, который превозмогая боль, ещё тащил на себе потерявшего сознание Олега Игоревича. Я очень зауважал его после этого. Алексей родился в городке Сватово. В поисках работы родители переехал жить в Самару, когда ему было десять лет. Но Алексей, до сих пор, вспоминает с грустью старое, утоптанное на краю городка, поле, где он впервые начал играть в футбол, речушку, куда прыгал в жаркие дни с обрыва, и сады, ветки которых гнулись под тяжестью груш, слив и яблок.
Алупку он полюбил с первого раза, когда его в три года привезли сюда родители. Он помнит то будоражащее чувство, когда отец занес его на руках в море, и дал потрогать спину, подплывшего дельфина. Их прикармливал с лодки местный рыбак. Помнит, когда уже был постарше, отец брал его рыбачить на баркасе с местными рыбаками, как познакомился с милой девочкой Инной, приехавшей отдыхать с мамой из далекой и такой загадочной Москвы. Потом, в Москве он был не раз и даже играл в футбол в столичной команде, пока не получил травму, положившую конец его спортивной карьере и приведшей его в этот институт.
Так за историями из своей жизни и разговорами о вчерашних событиях и прошёл вечер. Алексей наловил ведро бычков, мы их нанизали на шампуры и зажарили. Класс! Аркадий сегодня был какой-то грустный, даже не пел, а только играл на гитаре латиноамериканские мелодии, под которые девчонки, шурша галькой, танцевали импровизации на бразильскую румбу.
Дельфины плескались где-то недалеко от берега, невидимые в темноте, но издававшие свои характерные звуки.
Когда костер затушили, и Ирина хотела вызвать автобус, предложил ребятам пройти до института пешком. Идти было недалеко, дорогу запомнил. Теплая ночь, пение птиц, морской бриз, огромная, яркая луна на небе идти одно удовольствие. Путь прошли достаточно быстро, вот последний поворот и перед нами поляна. Поляна пуста. Ни института, ни ворот. Ирина предположила, что перепутал у развилки поворот. Вернулись обратно к развилке, и увидели ожидающий нас автобус. Двери были открыты, водитель, хитро улыбаясь, поинтересовался, не заблудились ли мы и предложил подвезти. Автобус поехал той же самой дорогой, по которой мы только что шли. Вот последний поворот и перед нами на поляне чугунные ажурные ворота, за которыми видно здание института, с рядами освещенных окон. Выходил последним, водитель, прощаясь, передал мне привет от Архонта. Догадался, здание института или замаскировано, или появляется, только при определенных обстоятельства, например, при явлении Архонта или автобуса, где водитель из команды Архонта.
После жареных бычков, кушать не хотелось, но порядок есть порядок и мы, переговариваясь по поводу виртуальности нашего института, пошли в столовую, а затем усталые, но довольные, проведенным вечером, разошлись по комнатам. Засыпая подумал, интересно, кто будет моим партнером на следующей неделе. Хорошо бы Люся, мы с ней как-то быстро сработались в ущелье, и она обещала узнать, что может быть общего в почве, где растет ива и шиповник.
Утро разбудило стучащим по подоконнику дождем. Раздернул шторы и увидел перед собой балконную дверь. Все-таки хижине очень нравиться моя мама. Шагнул на балкон. Кресло-качалка под большим пестрым зонтом, дымчато-сиренево-голубые ирисы в крупных каплях дождя. Сел в кресло-качалку и стал раскачиваться, наблюдая, как ветер отгоняет дождевые тучи в сторону моря. Вот и первые проблески чистого неба среди облаков. Прошло несколько минут и солнце выплыло из-за туч во всей своей сияющей красе.
Предчувствие не обмануло. За завтраком Люся подсела ко мне за стол и кокетливо сообщила, эту неделю она проведет со мной, а потом вполне серьезно, у неё есть ответ на мой вопрос. У Иры слух потрясающий, не успел глазом моргнуть, как она стояла за моей спиной и наклонившись через плечо, внимательно уставилась на Люсю. А вальяжный Аркадий, где прыть взялась, уже подсел к нашему столу, и оперев лицо на руку, вопрошающе уставился на неё. Не прошло и нескольких секунд, как стол был окружен присутствовавшими в столовой ребятами. Послышалось ворчание из-за их спин, раздвигая стоящих руками, к столу протиснулся Игорь и спросил, что случилось, кто упал в обморок, кому требуется помощь. Вот рефлексы, как что, так он предполагает самое худшее. Люся приняла карикатурный вид учёного и менторским тоном объявила, ей известно, что объединяет иву, шиповник, и значит хижину. Это, по её словам, редкоземельный радиоактивный элемент самарий, который, при определенных условиях, способен создавать или усиливать магнитное поле, кроме того обладает огромной энергоотдачей. Вмешалась Маша и спросила, как это удалось обнаружить. Люся ответила, что она исследовала черепки, собранные на болоте, а иву и шиповник нарвала утром около института. Но Маша продолжала гнуть свое, для исследования нужен мощный спектрометр и прочее редкое оборудование. Люся торжествующе уставилась на неё, вот чёрт, любят отличницы погнуть пальцы друг перед другом, и сообщила, что здесь в институте уникальная лаборатория, и она не первый раз прибегает к её услугам, ну и сотрудники помогли. Игорь удивленно наблюдал эту дуэль и решил подвести итог, сказав, что он обратится в лабораторию и попросит их ещё раз все перепроверить, тогда и будем делать выводы.
Разговор был исчерпан, и все потянулись в свои тренировочные залы.
Взял Люсю за руку и успокоил, что верю, обижаться на Игоря не стоит, кроме того Игоревич нам рассказывал, что когда строили институт, то под хижину подвели плиту из редкоземельного элемента, который был обнаружен в местах появления хижины, может о самарии и идет речь, а пока нам пора в зал.
Пока шли до зала, всё думал, чем мы можем удивить друг друга. В биологии я плохо разбираюсь и не представляю, что здесь можно придумать. Когда вошли туда, он был почти пуст, не считая небольшого бассейна в углу, наполненного водой. Значит, опять придётся плавать.
Есть люди, которые фанатеют от выбранной профессии, наглядный пример Люся. Она встала напротив и спросила, с чего будем начинать. Ответил, даже не успев подумать, что защитой от излучения хижины. Она утвердительно махнула головой, но призналась, что не знает, как мы будем проверять её эффективность, ответил, что это не важно, главное наработка количества, а испытания придётся проводить в полевых условиях, поскольку иного не дано. Поехали. Люся уставилась на мои ноги, заметил, кроссовки стали покрываться кусочками чего-то серо-коричневого. Спросил, что это такое. Не отводя глаз от моих ног, ответила, что это хитиновый панцирь саранчи, он лёгкий, прочный, пригоден при учете человеческих размеров в качестве брони. Поняв её, начал растягивать эти кусочки хитина, превращая их в полноценную обувь. Затем стал натягивать его себе на ноги, представляя форму рыцарских доспехов. Постепенно сформировался корпус, шлем, забрало. Поинтересовался у Люси, как выгляжу. Она ответила, смеясь, что похож на большую саранчу, только крыльев не хватает. Броня, правда, была лёгкая, сочленения хорошо двигались, в ней удобно было дышать. Попрыгал, представил боксерскую грушу, свисающую с потолка, попробовал по ней ударить панцирной перчаткой. Отдача была минимальной, амортизация шла очень хорошая, поверхность перчатки не треснула, и не было сколов. Очень хорошо. Увидев, как Люся веселится надо мной, в секунду натянул на неё такой же костюмчик. Смех заглох, где-то за забралом шлёма. Люся стащила шлём и, не терпящим возражения тоном, отчитала меня, чтобы так больше не делал. У неё не совсем здоровое сердце, она боится замкнутого пространства, и ей чуть плохо не стало в этой броне. Извинился за шутку. Поняв её принцип, решил провести опыт, который дал бы преимущество перед моим страхом. Подошёл к бассейну и начал натягивать воду на себя, как костюм, оставляя внутри некое пространство для дыхания тела. Когда покончил с костюмом, посмотрел на Люсю. Её глаза выражали неподдельный страх. Ну, теперь то что? Оказалось, она боится воды, а кроме того, в этом костюме выгляжу невидимкой, она этого тоже боится. Ну, ничего себе, подумал, оказывается у неё столько комплексов, как же она с ними живёт. Шагнул в бассейн и погрузился в воду. Если чего решил, то доведу до конца. Вода вытолкнула на поверхность, и даже попытка нырнуть не удалась. Вот этого я и добивался. Лежа на поверхности воды и глядя на Люсю, которая замахала руками, понимая, что сейчас будет, одел её в такой же водяной костюм и с помощью водяной сетки, подвешенной мной под потолком, подхватил её и осторожно опустил на поверхность воды. Такого визгу и хлопанья руками по воде, ещё в жизни не слышал. Наконец поняв, что она не тонет, Люся успокоилась и подгребла к лестнице, поднялась, стряхнула водяной костюм на пол, и, не оборачиваясь, вышла из зала. Больше сегодня её не видел. Может с бассейном всё и вышло немного жестко, но как по-другому доказать, что она может преодолеть свой страх? Ещё какое-то время позанимался в зале, представив себя черепашкой-ниндзя, железным человеком, как Тони Старк, но чувствовал, это всё не то. Раз хижина помогает мне создавать, значит, это не защитит от её излучения. Тут должно быть что-то другое. Закончив развлекаться, по ридеру сообщил Игорю, что Люся ушла с тренировки, обидевшись на меня, и беспокоюсь всё ли с ней в порядке. Он сообщил, она отлеживается в ванне, в конце концов, подытожил он, она должна когда-нибудь научиться избавляться от своих страхов. На другой день, Люся подошла ко мне за завтраком и извинилась за вчерашнее, предложив продолжить со мной тренировки, хотя вид у неё был не раскаивающийся, а скорее обиженный. В зале, высказал свои сомнения по поводу эффективности нашей защиты перед хижиной и продемонстрировал все свои вчерашние превращения. Она ответила, что тоже об этом думала и сделала вывод, проникнуть в хижину можно не физически, а ментально, т.е. с помощью волн, которые испускает наш мозг. Попросил изложить эту мысль предельно понятным, простым языком и по подробнее, для таких, «особоодаренных», как я. Но вдруг осенило, и спросил её, может нам плохо было на болоте потому, что волны хижины попали с волнами нашего мозга в резонанс, и если создать шлём, который будет ненадолго задерживать волну, то резонанса не будет, или ещё лучше создать прибор, который будет своей волной, как вирусом, гасить это излучение, чтобы защитить нас. Люся хотела что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом. Наконец, словно проснувшись, сказала, что надо посмотреть какие существуют конструкции внутреннего уха, например, у дельфинов или китов, которые слышат друг друга за многие километры, но, когда находятся вблизи не глохнут же, значит, их ухо способно настраиваться в очень широком диапазоне. Предложила на сегодня закончить тренировку, чтобы она смогла сейчас в библиотеке порыться, и, не дождавшись моего ответа, быстрым шагом вышла из зала. Что мне оставалось, тоже решил на сегодня закончить тренировки и дойти до Олега Игоревича, чтобы проведать его и обсудить идею Люси.