Йерун помнил божественный свет. Таким показалось ему удивительное зрелище восхода солнца, что забрезжило над горящим городом. И туда, где всю ночь багровое спорило с черным, где ад соперничал с довременной тьмой, пришло золотое. Поначалу несмелое, едва заметное свечение набирало силу, делалось ярче. Было оно нежным, но казалось, что ужасающий адский свет пожара бессилен перед светом небесным. Первые лучи пробились сквозь дверной проем сгоревшего дома на другом берегу канала, затем забрезжили в окнах, наконец утренняя заря поднялась над черной, иззубренной кромкой разрушенных и покрытых гарью стен. Йерун видел, как лучи осветили понурых людей и они уже не казались обреченными на муку и поражение. Еще тут и там пылали гигантские костры пожара, но над городом уже вставал рассвет. А рассвет всегда приносил людям надежду.
Подходя к дому, Йерун почувствовал легкое прикосновение к плечу откуда ни возьмись прилетела сова Минерва. Сейчас птица уселась на плечо своего хозяина.
Привет, умница, пробормотал мальчик. Он уже не ожидал увидеть свою птицу живой. Потянулся, чтобы погладить ее, и лишь тут заметил, что натруженные пальцы почти не разгибаются.
Ты сейчас как черт, ни дать ни взять! проворчал Ян, неодобрительно глядя на брата. Мало что весь в саже, так еще и с совой на плече!
Так и ты не лучше. Йерун, несмотря на усталость, не удержался от шутки. Но ты хотя бы без совы. А то два одинаковых черта на улице это скучно.
Слава Пресвятой Деве и Иисусу Христу, произнес мастер Антоний, увидев всех своих домочадцев в сборе, живыми и невредимыми. (Гуссен прибежал ненадолго, чтобы проведать родных, сейчас ему предстояло вернуться к товарищам по пожарной страже.) Больше в тот день Антоний, кажется, не сказал ни слова.
Ван Акенам удалось отстоять дом многим соседним домам повезло меньше, часть зданий сгорела дотла.
Йерун не чувствовал ни сил, ни желания привычно болтать усталость вытеснила все. Пережитый страх пылающей ночи и тот до поры затаился, чтобы вскоре вернуться и напоминать о себе всю оставшуюся жизнь, снова и снова проявляясь на картинах с изображением ада.
«Вся долина была покрыта горящими углями. На углях лежала железная решетка, и красный свет исходил от нее, ибо была она раскаленной. И невыносимым смрадом несло от той огромной жаровни. Несметные толпы обреченных душ грешников восходили на страшную жаровню и изжаривались на ней до тех пор, пока их тела не таяли как сало на огне и не стекали каплями сквозь решетку жаровни в пламя. Но и этим не завершалось их мучение, ибо продолжилось оно в горящих углях».
Еще одним ярким воспоминанием о том пожаре стал образ пепелища кажется, того самого дома, который в ночь пожара привлек двоих мародеров. Тогда, случайно задержав взгляд, Йерун заметил мертвое тело, вернее, то, что от него осталось. Обугленный труп, придавленный упавшей балкой, прижимал руки к груди, словно готовился к кулачному бою, и скалился на небо уцелевшими зубами
* * *
Как вы находите это сочинение, мастер Иеронимус? поинтересовался отец Стефан на очередном собрании братства, когда Йерун возвращал ему «Видение Тундгала».
Благодарю, весьма любопытно, кивнул художник. Автору не занимать фантазии.
Вы смогли почерпнуть что-либо, нужное вам в работе?
Пожалуй, смог. Здесь написано, что души праведников, прежде чем достигнуть рая, становятся свидетелями мук ада, чтобы осознать тот ужас, которого смогли избежать. Это же навело меня на мысль, что те люди, кому довелось видеть нечто подобное аду при жизни, должны сделать все, что в их силах, чтобы это не повторилось вновь.
Истинно так, коротко ответил клирик.
Часть II. Белая дама
Профессор ночных кошмаров
Босха называют профессором ночных кошмаров! разглагольствовал Мэттью Перри, приехавший из Нью-Йорка. Он создавал картины по заказу церкви. Чтобы напугать людей.
Просто взять и напугать? Но для чего? осторожно поинтересовался я. Не знаю точно, чего я хотел больше прекратить словоизвержение американца или же, наоборот, подогреть его. Уж очень занятно было слушать, как размышляет о всех сферах жизни этот ковбой-искусствовед.
Это же Средневековье, там же сплошь тирания! Американец поднял брови и широко распахнул глаза видимо, не мог скрыть удивления от моей непонятливости. Церковная и светская одновременно. Власти только и делали, что выдумывали новые законы, предписания, запреты, наказания и казни! За все подряд, за обычные проявления любви к жизни!
У вас есть примеры подобных законов? улыбнулся Тиль. Он обожал рассказывать анекдоты о странных, почти средневековых запретах, действующих в США, и я всерьез забеспокоился, что разговор сейчас повернется в эту сторону.
Да только посмотреть, кто и как мучается в босхианском аду! увлеченно продолжал Мэттью. Игроки в карты, влюбленные, музыканты! Хотя бы тот, что распят на струнах арфы? Или другой, с нотами на заднице? А люди видели это, верили и боялись. А потом забывали и брались за старое, пускались во все тяжкие. И правильно делали. Природа создала нас не для того, чтобы мы торчали в церкви и распевали каноны! Средневековые ценности безнадежно устарели. Но их по-прежнему считают произведениями искусства, победно завершил американец, не замечая того, что мы уже еле сдерживаем смех.
Тем временем за Босха уже успели вступиться наши близнецы. Братья Карл и Хуберт, как нарочно, выслушали все, что было сказано. И им, ценителям и знатокам не только Босха, но и всех его последователей вплоть до Сальвадора Дали, не понравилось, что мастера ругают.
И учтите Босх не был безумцем! Чтобы доказать это, достаточно сопоставить известные факты о нем!
Будь он тихим безумным затворником, он бы не занимал высокого положения в городе! Не получал бы заказов от вельмож и высокого духовенства! Ему бы не поручали ответственных дел в Братстве Богоматери! Может, разглядели бы его работы после его смерти, и то не факт!
В общем, он не был похож на Говарда Лавкрафта! К тому же шизофреники бредят на какой-то один, свой собственный, лад и не меняют его по настроению! А творчество Босха многообразно!
А будь Босх шумным фриком оброс бы анекдотами! Да, при жизни! И, может быть, доигрался бы до обвинения в ереси со всеми вытекающими! Но ничего этого не было! Он прожил долгую жизнь, был богатым и уважаемым человеком!
Безумцы в те времена не жили долго! Да и пьяницы тоже это я для тех, кто приписывает Босху алкоголизм!
Оба одинаковых рыжебородых великана говорили наперебой, отчего казалось, что один человек странным образом раздвоился и не замолкает, при этом меняется только глотка, из которой он хочет звучать дальше. Диспут уже обернулся перепалкой, перепалка грозила перерасти в полноценную баталию. Дело в том, что братья не привыкли стесняться в выражениях, если чувствовали себя задетыми.
Забавнее всего было смотреть на беднягу Мэттью он, кажется, так и не понял, в чем его ошибка и за что его собираются покусать сразу с двух сторон. В другой раз я бы с удовольствием понаблюдал за развитием событий, но сейчас понял, что гостя пора выручать.
А вы не могли бы рассказать о триптихе «Распятая мученица»? обратился я к Карлу и Хуберту. Прием сработал оба поклонника Босха обернулись ко мне, мгновенно оставив в покое слегка недоеденного Мэттью.
Это про Юлию Корсиканскую? поинтересовался Карл.
Да, иногда «Распятую мученицу» связывают с ее именем.
Трудно сказать, есть ли у триптиха связь именно с ней, с готовностью ответил Хуберт. Дело в том, что сам Босх не подписывал названия своих работ. Юлия, если верить легенде, была карфагенской рабыней. А мученица Босха одета как принцесса.
На ней нарядное платье, и даже корона на голове, вставил слово Карл.
Это интересная история, ее стоит узнать. Я жестом пригласил Мэттью послушать, он присоединился, хотя на близнецов взглянул не без некоторой опаски. Пример того, что Босх писал не только чудовищ и сцены адских мук.
Поэтому, скорее всего, «Мученица» это не святая Юлия, хотя ее и почитали в Хертогенбосе, продолжил рассказ Карл. Скорее он изобразил принцессу Вильгефортис. Ее почитали не меньше.
Хотя она и не существовала, вступил Хуберт. Принцесса вымысел чистой воды, придуманная по образу и подобию множества христианских мучеников. Трогательная сказка о вере. Само ее имя, считайте, говорящее, в духе нравоучительных сказок.
«Virgo fortis», то есть «стойкая дева» по-латыни.
За мужество? робко спросил Мэттью.
Нет. За бороду! хором ответили близнецы.
Вы меня разыгрываете. Теперь уже американец выглядел раздосадованным.
Нисколько. Таков сюжет. Карл уже забыл, что несколько минут назад сердился на иностранца. Все-таки делиться знаниями ему нравилось гораздо больше, чем устраивать разнос. Давным-давно, где-то в далекой Португалии, юная принцесса была обещана своим отцом-королем в жены мусульманскому владыке. И все бы ничего, только принцесса тайно крестилась и нипочем не хотела идти замуж за иноверца. Чтобы сорвать свадьбу, она истово молилась Господу Богу, прося сделать ее уродливой. Господь внял молитвам истинно верующей, и за ночь лицо принцессы обросло густой бородой. Свадьба не состоялась. А отец, разгневавшись, распял дочь точно так же, как некогда был распят Иисус Христос.
Если истово молиться, можно не успеть побриться, добавил Тиль, подмигивая близнецам.
И вы говорите не ужас, понуро произнес Мэттью.
Если знать, как была придумана легенда, то ничего ужасного нет, улыбнулся Хуберт. Даже смешно. Дело в том, что в Италии распятого Христа часто изображали в длинной тоге. Иногда с венцом на голове. А жители северной Европы привыкли видеть его в набедренной повязке. Тогу они неизменно принимали за женское платье, а борода на лице при этом никуда не девалась. Вот и вышли из положения, как сумели. Придумали себе мужественную бородатую принцессу.
Но ведь у мученицы на триптихе нет бороды? спросил я.
Была, с готовностью ответил Карл. Просто триптих плохо сохранился, сейчас ее почти невозможно разглядеть. Она была нанесена едва заметными мазками.
Складывается впечатление, что художник как будто пожалел уродовать лицо девушки бородой, продолжил Хуберт. Так ли это и почему загадка.
Распятая мученица (начало)
Я предложил бы вам, господа, изобразить сцену поклонения волхвов. Йерун, обращаясь к заказчикам, старался говорить медленно и размеренно, чтобы те не упустили ни единого слова и все верно поняли. Впрочем, его опасения оказались напрасными заказчики прекрасно знали фламандский язык. Либо сцену из жития Святого Иоанна, чье имя носит этот прекрасный собор.
Собеседники мастера лишь отрицательно покачали головами.
Пару дней назад члены Братства Богоматери представили Йеруна иноземцам богатым венецианским купцам. Братья Маттео и Федерико Дореа уже не в первый раз прибывали в Хертогенбос по торговым делам. Художник встретился с итальянцами в капелле собора Святого Иоанна, где обыкновенно проходили собрания братства.
Сказывали, что купцам нет дела до искусства, и они обычно не заказывают картины. Однако же Йерун по собственному опыту знал, что это не так. Хотя чаще всего к мастерам искусств обращались дворяне или служители церкви, но художнику не раз доводилось работать для состоятельных бюргеров, торговцев и ремесленников. Даже домовитые, сдержанные во всем жители Хертогенбоса, разбогатев, не отказывали себе в предметах роскоши, украшая картинами и триптихами домашние молельни. Иные просто полагали, что обладание чем-то подобным хотя бы немного приближает их к знати потуги таких мещан во дворянстве часто бывали смехотворны, а от доставшихся им картин всякому сведущему в живописи делалось дурно. Встречались и такие, кто искренне проникался написанным, ведь картины и триптихи почти всегда изображали сцены из Священного Писания или иллюстрировали жития святых.
Поэтому Йерун не удивился, когда венецианские купцы обратились к нему с заказом ведь итальянцы славились как первые ценители искусства во всей Европе. Удивительно было другое братья Дореа с необыкновенным тщанием обсуждали сюжет будущей работы. Купцов совершенно не занимало то, что чаще всего изображали для домашних молелен. Они задумали сделать подарок самому кардиналу.
Тут непростое дело, маэстро Иеронимо. Маттео Дореа, старший из братьев, говорил неторопливо, старательно произнося каждое слово. Лишь легкий акцент выдавал в его речи иностранца. Необычный заказ. Понимаете, кардинал Гримани не только известный собиратель живописи и меценат, будь оно так, речь не зашла бы о заказе
Кардинал большой оригинал! вмешался Федерико. Младший брат говорил торопливо и громко, и верное произношение нисколько не волновало его. Увлекаясь, он начинал размахивать руками, а в его фламандскую речь тут же врывались итальянские слова, о смысле которых Йерун мог только догадываться. Grande dibattente! Великий спорщик! Maestro della sorpresa! Мастер удивлять!
Да, кардинал любит удивлять, подтвердил сдержанный Маттео. В его коллекции представлены работы лучших мастеров со всей Италии, но и этого мало. Он с превеликим удовольствием показывает свое собрание гостям города и друзьям, богатейшим людям Венеции, патрициям. Вышло так, что с одним из них Гримани поспорил. И было сказано, что ни один живописец в мире не сможет представить что-либо достойное внимания, но в то же время отличное от работ итальянских живописцев. Вы понимаете, маэстро?
Йерун кивнул, хотя сам еще не до конца понял мысль венецианца. Старший Дореа продолжал:
Кардинал загорелся желанием получить в свою коллекцию подобную диковинку, непременно кисти живописца из дальней страны. Например, фламандского. Но при этом не связанную с сюжетами из Священного Писания.
Но почему?
Потому что все работы итальянцев о том же. Если один и тот же сюжет изображают разные кисти, остается только поставить картины рядом и сравнивать, искать сходства и различия.
Для ценителей искусства это может оказаться увлекательной игрой!
Возможно, маэстро. Но не более чем игрой. Сравнение неизбежно заставит говорить о лучшем и худшем мастере. Будет спор, но победителя не будет.
Потому что каждый останется при своем! живо добавил Федерико. Даже если кто-то из признанных мастеров и знатоков искусства возьмется рассудить, это вряд ли повлияет на исход спора так, как хотелось бы кардиналу! Все потому, что пристрастия у людей разнятся. Он хотел бы что-то особенное, способное удивить, поразить! Чтобы не возникло и мысли о сравнении! О вас, маэстро Иеронимо, говорят как о мастере самых удивительных, ни на что не похожих образов!
Мне доводилось изображать на рисунках и триптихах муки и ужасы ада, кивнул Йерун. Там все законы бытия встают с ног на голову, от этого рождаются поистине невообразимые явления и образы. Кролики начинают охотиться на людей, пословицы и поговорки выглядят так же, как звучат, лед и пламя шествуют бок о бок и не мыслят соперничать друг с другом, свет не вытесняет тьму, но густо перемешан с нею. Любые химеры обретают жизнь, плоть и движение. И даже чудовищное здесь может выглядеть по-своему красивым. И не в одной преисподней везде и всюду, где только нечистая сила подступает к человеку. Быть может, вам стоит обратить внимание на это, господа?