Олег Иванович кивнул:
Еще говорят, что вы способны лечь в дрейф без помощи. Это так?
Марк чертыхнулся про себя. Солнце, отражающееся в водной ряби, посылало блики ему прямо в глаза, мешая сосредоточиться.
Можно узнать, откуда такая информация?
Один из коллег упоминал вас, небрежно заметил Китин. Из ваших коллег. Так это правда?
С запозданием Марк осознал, что потерял бесценные доли секунды, необходимые, чтобы лгать естественно. Спасибо тебе, Бубен, и тебе, сорокасемиградусная «Пуэлла мексикана», тоже большое спасибо. Правда, подвоха с этой стороны уж никак нельзя было ждать: Марк делал все, чтобы скрыть упомянутое обстоятельство, и до сего момента был уверен, что справляется с этим успешно.
Мне легче ложиться в дрейф, чем большинству других ретриверов, осторожно подбирая слова, проговорил он. Но это не означает, что я могу в любое время и в любом месте закрыть глаза и поехали. Мысленно Марк сделал себе зарубку выяснить среди своих, кто же это проявил такую общительность. И осведомленность.
Полагаю, в любое время и в любом месте для вашей работы и не требуется, понимающе произнес Олег Иванович. Хотя чисто для себя было бы, наверное, приятно
А к слову, почему вы не предложили работу этому моему коллеге?
Китин хмыкнул и поднялся со скамейки. Без раскачки и инерции одним легким движением, будто бы вырезанным из середины другого движения.
Полагаю, он недостаточно клиентоориентирован. Кроме того, он заинтересованная сторона. Пройдемся немного.
Марк послушно поднялся и нога за ногу поплелся рядом с федералом. Его беспокойство росло. Узнавать что-то, имеющее особую важность для других, не самый безопасный род деятельности.
Впрочем, в последнее время Марка все чаще посещала хмурая мысль, что активное, осознанное знание это вообще одна из форм нездорового образа жизни.
Я спрашивал у вас, кто, по-вашему, управляет миром, медленно проговорил Китин. Корпоративные лидеры, политические лидеры, лидеры финансового мира, духовные вожди; правильный ответ люди. Паладинов, как я уже говорил, можно по ряду причин исключить.
Ну да, подумал Марк, расскажи это паладинам.
Но нужно понимать, что тех людей, которые на самом деле представляют собой правильный ответ на этот вопрос, куда меньше, чем кажется всем остальным, продолжил Олег Иванович, неспешно измеряя шагами периметр площади, причем у Марка уже появилось подозрение, что все шаги федерала одинаковы по длине с точностью до полусантиметра. И, в отличие от политических, религиозных, медийных и так далее лидеров, эти люди невидимые. Вы следите?
Слежу.
Но к вопросу можно подойти и с другой стороны. Здесь правильный ответ каузальность. Миром управляет прошлое мира. Все еще следите?
Марк промолчал.
Как всем известно, наша альтернатива считается условно стабильной. Мы человечество приложили немало усилий к тому, чтобы она таковой и оставалась. Наши меры сдерживания Китин покачал головой словно бы в изумлении. Откровенно вам скажу: как по мне беспрецедентны. Пусть и привитое извне, но это все же величайшее достижение цивилизации. Кто бы мог подумать: не космические полеты, не расшифровка генома нет. А отказ от того и другого. Глобальное внедрение подобных инициатив и, что еще невероятнее, их соблюдение. Согласны? Вопрос был явно риторический, но Марк на всякий случай кивнул. И тем не менее. Мы больше не можем быть уверенными. Никогда не сможем. Больше не в состоянии позволить себе эту роскошь, не так ли? С того самого года, с того самого дня, как была обнародована альтернативно-эволюционная теория, мы превратились в расу неуверенных.
У Марка страсть как чесался язык полюбопытствовать, неужто сие произошло уже при жизни Китина, но он сдержался.
Олег Иванович замедлил шаг и отрешенно посмотрел куда-то поверх площади и Пегаса. Потом, словно у него внутри сработал какой-то переключатель, заговорил уже совсем другим тоном быстрее и суше:
Вчера скончался человек, чья фамилия вам вряд ли что-то скажет. Несмотря на более чем почтенный возраст и состояние здоровья покойного, есть основания предполагать, что эта смерть естественной не была. Ваша работа выяснить в связи с этим все, что будет возможно.
Марк нахмурился.
Я предпочитаю не браться за заказы, связанные с уголовно наказуемыми Олег Иванович остановился, повернулся к нему лицом и поднял одну бровь. Марк примолк, потом сменил курс: Каковы основания предполагать, что смерть насильственная?
Ему прострелили голову, холодно отозвался Китин и зашагал дальше.
Марку потребовалось несколько секунд на осмысление сказанного. Прострелили? Не слабо Конечно, он знал, что по всей планете нет-нет да нарождаются идиоты, которым конвенции не указ и которые с помощью лобзика и такой-то матери вытачивают, отливают или спаивают у себя на кухне кустарные огнестрелы. И потом остаются, возможно, без конечностей и уж точно без права пересмотра приговора.
Но он еще никогда не слышал о том, чтобы с помощью огнестрельного оружия, запрещенного глобально глобально! кто-то действительно кого-то убил.
Из-под ног у Китина торопливым пешочком свинчивал зазевавшийся голубь. Марк невесело подумал, что у этого заказа уже сейчас есть все шансы потеснить первый номер в его в хит-параде дерьмовости.
При таком выборе орудия поиск убийцы не должен затянуться, начал он. Вы сказали вчера. И уже сегодня вы выходите на меня и прикладываете чертовски немало усилий, создавая у меня впечатление, что от этого дела я отказаться не могу. Хотя я это чисто для справки могу и прекрасно об этом знаю. Марк бросил косой взгляд на Китина. Что за пожар?
Убитый, негромко, но внятно ответил Китин, не поворачивая головы, входил в короткий список людей, о которых мы с вами говорили. В тот самый список тех самых людей.
Ясно, понятно, невидимый, кивнул Марк. Стало быть, не очень знаменитый, но очень влиятельный. Стало быть непомерно богатый. Стало быть, никакой проблемы в том, чтобы привлечь целую армию полли плюс федеральные силы с их штатными вислоухими. Зачем вам аутсорс?
Китин снова остановился, уставился поверх плеча собеседника, и выражение его лица Марку очень не понравилось.
Тот, о ком мы говорим Уход этого человека из жизни я счел бы потерей. Его насильственную смерть я считаю личным оскорблением. Будьте уверены, федеральные и прочие силы уже привлечены. Но лично я предпочитаю армии шавок, которые будут без толку носиться туда-сюда, брехать на деревья и гадить на ковры, одного натасканного пса, чей поводок держу в руке я.
Марк сохранил невозмутимый вид хотя и не без усилий:
В таком случае почему бы вам, Олег Иванович, не поискать себе другого четвероногого любимца? Понимаете ли, я не хожу на поводке.
Китин, продолжая вглядываться куда-то вдаль, прищурился и, помолчав немного, проговорил:
Мы бы с вами могли поспорить. Я бы мог, скажем, напомнить вам кое-какие детали вашей рабочей биографии, которые так уж вышло стали мне известны. Эпизод с Мерцелем, например. Или ту некрасивую историю с грузом, принадлежавшим братьям Нефедовым. Федерал стрельнул взглядом, оценивая эффект от сказанного. Да-да, для человека, предпочитающего не иметь дела с уголовно наказуемыми деяниями, вы имеете с ними дело подозрительно часто.
Мать вашу, да откуда мне было знать, что эти сучьи буги-братья сквозь зубы начал Марк, но Китин, утихомиривая, положил ему на плечо руку:
Я мог бы, но я не стану этого делать, Марк. Губы Китина искривились. Вы удивитесь, но я на самом деле люблю собак. Наказывая пса, вы можете отучить его пакостить в доме, но принести вам палочку не заставите. Поэтому В этом деле есть обстоятельство, которое может побудить вас захотеть мне помочь. Федерал помедлил. В силу своего положения убитый тесно контактировал с паладинами. Его смерть естественным образом привлекла их внимание. В результате Согласно их оценке это происшествие дестабилизирует нашу альтернативу. Сильно.
Марк моргнул:
Насколько сильно?
Китин пожал плечами.
Неизмеримо сильнее, чем повлияла бы на равновесие любая другая смерть. Больше того. Я уже говорил вам: этот человек был очень стар. Фактически он и так находился при смерти. Его уход из жизни был вопросом пары дней. И это событие паладины оценивали как вполне равновесное. Вы все понимаете?
Почувствовав, что перестает понимать хоть что бы то ни было, Марк опустил взгляд на голубей, которые тихой сапой подкрались к ним с Китиным и теперь настырно топтались у самых ботинок, дожидаясь, когда же им на головы посыплются крошки небесные.
То есть, если бы этот тип просто тихо помер от старости в этом не было бы ничего страшного? А его застрелили на день-другой раньше положенного, и это выводит нас из состояния альтернативного равновесия?
Именно так, подтвердил Китин и мрачно взглянул на Марка. Поэтому я повторюсь, Марк: ваша работа не найти убийцу. Ваше дело выяснить все, что возможно. Добыть всю связанную информацию. По максимуму. Чтобы у нас появился шанс разобраться, какую же такую каузальность запускает эта смерть и как разорвать цепочку этой каузальности.
Олег Иванович еще несколько секунд смотрел на собеседника, потом развернулся и неспешно зашагал к «эскарго», не проверяя, идет за ним Марк или нет.
Марк не пошел. Стоя на месте, он напряженно думал и довольно быстро пришел к трем умозаключениям.
Во-первых: никакой этот хрен, конечно, не федерал.
Во-вторых: этому нефедеральному хрену какая-то сорока слишком до фига о нем, Марке, наболтала.
И в-третьих: хочется ему того или нет, а за работу, похоже, он все-таки возьмется.
2. Все это может в любой момент закончиться
1
Никто не смог бы припомнить конкретного момента появления паладинов. Вот их нет. А вот они уже есть, и между этими двумя состояниями должно же было что-то поместиться какое-то событие? Если да, то какое? Марк был более-менее уверен, что летающие блюдца не нависали над городами, и ни в каких местах силы не открывались светящиеся неоном порталы. Хотя в каких-то, может, и открывались, кто теперь скажет.
Так или иначе палы как-то влились в мир, словно были здесь всегда. А спустя шестьдесят лет и вовсе не вызывали ни у кого ни вопросов, ни сомнений. Все воспринимали паладинов и их знание, и их превосходство как должное.
И альтернативно-эволюционную теорию многие приписывали палам якобы они принесли ее с собой и преподнесли в дар человечеству. Во-первых, подарочек выходил сомнительный. А во-вторых, это была неправда: теорию много лет высиживали стэнфордцы совместно с высоколобыми из Цюриха, причем параллельно ту же тему разрабатывали в Мумбаи и МГУ, что вообще очень странно, если учесть ее вроде как абсолютную практическую ни к чему не применимость.
Но по всему выходило, что паладины показались, как только первые теоретические выкладки по альтер-эво были опубликованы.
Не очень естественным выглядело то, что люди начали к паладинам прислушиваться. Да, те немного походили по воде, запалили несколько купин и пораздавали хлебов с рыбами. Только Марку все же казалось, что по нынешним меркам этого как-то маловато, чтобы заставить всех любителей пострелять воткнуть в стволы розочки, понастроить по всей планете ветряков и что там еще?
Балансировка развития наукоемких отраслей. Технологическое сдерживание. Закрытие всех космических программ, транспортные и энергетические ограничения, сокращение добычи углеводородов и никакой работы с атомом. Вдоволь спорта. Стимуляция духовных сфер жизни. Повсеместное развитие боевых искусств и распространение холодного оружия в качестве побочного эффекта, возможно, несколько странного, но против ножей и ударов (даже коленями, даже в пах, а еще можно ткнуть пальцами в глаза или укусить за нос) паладины, по-видимому, ничего не имели.
Тридцатидвухлетний Марк по понятным причинам не застал Земли без палов как и без альтер-эво теории. То есть если какие-то волнения насчет гостей и имели место, то к его приходу в мир уже успокоились.
Хотя иногда он задавался вопросом: все-таки почему им поверили? Что такого они показали мировым лидерам вероятно, предкам тем самых немногочисленных людей из списка Китина, что те решились на меры, на которые решились? Сверстники Марка ни разу в жизни не видели огнестрельного оружия. О двигателях внутреннего сгорания, работавших на углеводородном топливе, можно было почитать в книжке. Как же это удалось провернуть?
А еще иногда, но редко как можно реже на самом деле, Марк думал о том, каково оно: вдруг осознать, что все это может закончиться в любой момент. Он-то родился позже, в его мире это знание присутствовало всегда. Все вокруг знали и жили же как-то, в панику не впадали, в окна не выходили. Тем более уже было известно и то, что их альтернатива условно стабильна. То есть ничего страшного. Главное не делать резких движений. И все будет отличненько.
Но вот проснуться одним прекрасным утром и внезапно выяснить, что ничего не отличненько, что ты и не заметишь, как твой мир одномоментно лопнет, и от него не останется даже надгробной плиты на кладбище мыльных пузырей Никого и ничего, не то что твоего вида ничего вообще. Это не радует, нет. Совсем не радует. От такого и тронуться можно.
По крайней мере сейчас, после разговора у Пегаса, Марк чувствовал что-то в этом роде чувствовал себя слегка стронутым. И чувство это было настолько неприятным словно болтаешься, подвешенный посреди космоса, а ниточка такая тонкая, и не разглядеть ее, что от него срочно требовалось чем-то отвлечься.
Что ж, по крайней мере занятие искать не пришлось.
Поднявшись к себе, он сразу понял, куда девался тот, первый, в темных очках. В квартире образовался не то чтобы беспорядок, нет. Но какой-то чужеродный порядок. Как будто тот, кто здесь покопался, не хотел проявлять нарочитое неуважение, но и скрывать свою деятельность особо нужным не считал.
Нехорошо, Олег Иванович, внятно проговорил Марк, снимая со спинки стула ремень из воловьей кожи с толстенной пряжкой, которому там висеть не полагалось. Спросили бы я бы сам сказал.
В юности Марка в эту полую открывающуюся сбоку пряжку много чего помещалось, да. Много чего интересного. Но лишь до того, как им занялся Йорам.
Ты вязнешь в мелочах, говорил Йорам. Растрачиваешь свою ци на такую херню, что и сказать противно. Либо ты перестаешь маяться всей этой дурью, либо попросту кончишься, как свет в лампочке.
Решив не вязнуть в мелочах, Марк не стал перекладывать то, что теперь лежало неправильно. Вместо этого он прошел в кухонную часть комнаты, с минуту порасслаблялся перед открытым холодильником, наконец вынул оттуда один из треугольных сэндвичей с индейкой в индивидуальной упаковке ровные их стопки заполняли всю верхнюю полку: срок хранения у сэндвичей был полгода и встал с ним у окна.
Жуя хлеб, Марк смотрел на бульвар, зеленый, чистый и аккуратный. Время от времени по нему проносились ситикары преимущественно симпатичные букашки-«венты» пастельных цветов. Посередине, между двух полос движения шеренга деревьев. Под одной из лип Марк видел огромного черного пса со стоящими торчком ушами, поразительно величавого, серьезного и бородатого. Хозяин, пацаненок лет десяти, был едва ли выше пса ростом и сосредоточенно складывал какую-то оригами-фигурку собачий поводок свободно болтался у него на локте, не оставляя сомнений в том, кто кого выгуливает. Спустя столько десятилетий сложно было отделить, что у них было изначально, а что когда-то стало новшеством, введенным по рекомендации паладинов. Деревья в городах это, кажется, новое. А собаки и монорельсовые трамваи, например, были всегда.