После душа подключаюсь к сети и несколько часов с парнями гоняю монстров в игре. Остальные ребята тоже заинтересовались девчонкой, но их вопросы удается игнорировать до окончания игры, а дальше абонент вне зоны. Отключаюсь и, прислушавшись к тишине в доме, покидаю свою комнату.
Бассейн, в котором я по вечерам плаваю, находится на нулевом этаже. В это время здесь обычно никого нет. Прислуга убирает до обеда, отец по вечерам не плавает. Он в принципе сюда спускается только затем, чтобы похвастаться перед друзьями выстроенной парилкой и телками, которых для них приглашает. Сегодня, судя по тишине, приглашенных нет, поэтому спускаюсь спокойно, прислушиваюсь к тишине внизу и защелкиваю дверь изнутри.
Затем, чувствуя себя абсолютно спокойным, прохожу дальше. Бросаю на шезлонг полотенце и с разбега ныряю в бассейн. Из-за травмы, полученной после аварии, носить очки для плавания не могу, поэтому под водой ничего не вижу. Плаваю вслепую, поворачиваю голову то в одну сторону, то в другую, чтобы сделать вдох. С музыкой долго поплавать не выходит. На третьем круге наушники дохнут, и я выныриваю, чтобы снять их. Стерев воду с лица и встряхнув рукой волосы, снимаю наушники.
Я тут
Поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с девчонкой. С той самой, которая сегодня мало того, что смотрела на меня во все глаза, так еще и толкнуть посмела. С новенькой первокурсницей, за которую вступились ребята.
Я
Она замирает, решившись поднять голову и посмотреть мне в глаза. Выглядит невероятно испуганной и ошарашенной. Только тут до меня доходит
Лицо.
Она видит мое лицо. Полностью. Вместе с тем уродливым куском, который отец отказался исправлять после аварии.
Отворачиваюсь в сторону, успевая поймать ее испуганный и полный сочувствия взгляд. Она не двигается, и я не могу пошевелиться. Сжимаю руку в кулак, пытаясь вернуть себе самообладание и не ударить в грязь лицом еще сильнее. Хотя что может быть хуже того, что она уже увидела? Что может быть хуже изуродованной в огне кожи? Что может быть хуже ужаса, написанного на ее лице?
Прости доносится до меня ее бормотание. Я я не знала, что ты тут. Мне сказали сказали, можно.
Забудь разворачиваюсь к ней всем корпусом.
Расправленные наспех волосы, конечно, не скрывают всю изуродованную кожу, но это теперь неважно. Она уже видела. Рассмотрела, пусть и не до мельчайших подробностей. Теперь важно заставить ее молчать.
Забудь то, что видела.
Она кивает.
Никогда и никому
Моя рука сама тянется к ней. Не осознаю, что сдавливаю ее хрупкую шею своими сильными пальцами.
Не смей даже думать о том, чтобы рассказать.
Она хватается за мою руку обеими ладонями. Сжимает и пытается ослабить хватку. Как только отпускаю, закашливается и смотрит на меня с нескрываемым ужасом. Так, как и должна смотреть после всего, что увидела. Ни капли жалости, ни грамма сочувствия, только страх и желание сбежать.
Развернувшись, она за считаные секунды добирается до лестницы. Хватается за поручень, чтобы выбраться из воды, но я стаскиваю ее обратно. Дергаю на себя за руку, и она сваливается. Оба оказываемся в воде. Она барахтается, чтобы выплыть, а я зачем-то обхватываю ее за талию. Обжигает. Ладонь, которой держу ее за впалый живот, и мой торс, к которому прижата ее спина. Волна жара проносится по всему телу. Торкает так, что пару секунд пытаюсь прийти в себя и понять, что происходит.
Я не скажу! говорит на грани истерики. Ни слова никому не скажу клянусь.
Я ее отпускаю, но перехватываю за руку, чтобы далеко не сбежала и ответила на мой вопрос.
Как ты здесь оказалась?
Я моя мама она выходит замуж за твоего отца.
Медленно прикрыв глаза, стискиваю челюсти. Видимо, об этом он хотел поговорить, когда остановил меня в холле.
Иди, отпускаю ее руку и отталкиваю от себя. Пошла вон отсюда!
Дважды повторять не приходится. Девчонка кивает и пулей выбирается из бассейна. Кажется, в два раза быстрее, чем пыталась до этого. Через минуту она хлопает дверью, а я ныряю за наушниками, забираю футляр от них и, обмотавшись полотенцем, покидаю цокольный этаж.
Глава 4
Соня
Как тебе бассейн, София? спрашивает Богдан Петрович за ужином.
У них так принято, сказала мама, когда я отказалась идти на ужин. Они каждый вечер собираются в зале. И мы должны пойти.
Кто эти мы, я уточнять не стала. За столом нас ждал только Богдан. Один. Его сына не было, хотя приборов за столом было на один больше. Четыре. Значило ли это, что Тан почтит нас визитом?
Большой, отвечаю сдержанно.
О своем походе в бассейн стараюсь не вспоминать, хотя это удается с трудом. Я все время думаю о нем. Не о бассейне, разумеется, о сыне Богдана Петровича, Станиславе. Он меня пугает. В универе я как-то не обратила особого внимания, не отдала ему должное, стоит заметить, зато дома отхватила сполна.
Можешь плавать, когда тебе захочется, великодушно разрешает мой будущий отчим. Им практически никто не пользуется.
О том, что я столкнулась с его сыном, умалчиваю. Непонятно пока, как Богдан Петрович отреагирует. С виду он кажется вполне спокойным и даже приятным мужчиной. Выделил мне комнату на втором этаже. Большую и светлую, с огромной кроватью и теплым ворсистым ковром на полу. Я такие обожаю. Видела у подруг дома и мечтала однажды заполучить похожий домой, но так как с деньгами у нас было туго, все время не получалось. И теперь вот он весь только в моем распоряжении. Конечно, я хорошо отнеслась к Богдану Петровичу. Поблагодарила его за такую щедрость.
А вот о сыне умолчала. И сейчас продолжаю молчать, хотя момент для признания самый подходящий. Уже собираюсь сказать, что столкнулась с Таном, как наш спокойный ужин нарушают. Дверь открывается слишком резко, шаги раздаются оглушающе громко. Я поворачиваю голову слегка вправо, и в поле моего зрения тут же попадают ноги, обтянутые кожаными штанами. Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, кто пришел.
Тан.
Он останавливается рядом со мной. Не специально, просто я сижу рядом с его отцом. По левую от него руку. Справа сидит моя мама.
На стол, прямо перед тарелкой Богдана Петровича, приземляется чехол от наушников. Я вздрагиваю от этого негромкого, но безусловно резкого звука.
Нужны новые, заявляет Тан и, наклонившись к моему уху, шепчет: Это мое место.
От неожиданности я вздрагиваю и собираюсь подняться, но Богдан останавливает меня приказом:
Сиди. Стас ужинать не будет.
Нет, почему же я проголодался.
Думаешь, после этого, он кивает на наушники, я позволю тебе сесть?
Почему нет? хмыкает Тан. Я принес их специально. На этот раз вина за их неисправность не на мне.
На ком же тогда?
Это я, поспешно влезаю в разговор. Мы столкнулись в бассейне, и у Та Стаса выпали наушники.
Вот так все и было, подтверждает он и, взяв стул рядом со мной, тащит его к другому концу.
Садится напротив отца и ждет, когда прислуга поставит перед ним тарелку.
У вас тут уютненько замечает, обводя нас с мамой взглядом.
Признаться, я решаюсь на него посмотреть только сейчас, и то недолго. Лишь мимолетом бросаю взгляд в его сторону и тут же отворачиваюсь, но он замечает.
Познакомишь меня с мамочкой, папа?
Я не успел поговорить с сыном. Для него ваше появление сюрприз.
Я Наталья, мама представляется сама. Надеюсь, мы с тобой поладим.
Не надейтесь.
Стас!
Ну а ты?
Поднимаю голову и сталкиваюсь с шокированным взглядом мамы. Она явно не ожидала такого теплого приема от сына своего возлюбленного. Это я за два раза, что видела Тана, уже привыкла к его странностям.
Я Соня.
Сталкиваемся взглядами. Его холодный и насмешливый. Мой, подозреваю, растерянный. Страха я не чувствую, потому что рядом моя мама.
Тан, представляется так, словно делает нам одолжение.
Стас!
Тан! с нажимом отвечает отцу. Мое имя можно забыть.
Сопляк! Богдан подрывается с места.
Мама растерянно на него смотрит, но тоже поднимается. Кладет руку ему на плечо и просит успокоиться. Говорит что-то про неожиданность и необходимость дать сыну время.
Аппетит пропал, пояснят Тан, швыряя столовые приборы и поднимаясь из-за стола. К еде он даже не притронулся. Спасибо за компанию, Наталья. Мамой звать не буду, вы все равно тут не задержитесь. Сестренка, он кивает мне, растягивая рот в ехидной улыбке.
У меня от нее холодок по спине, хоть я и понимаю, что Тан наверняка ничего мне не сделает. Мы теперь какие-никакие, а родственники. Вряд ли Богдану Петровичу понравится, если его сын станет на меня давить.
Мне становится обидно за маму. Вижу, как она сникает под диким напором своего будущего пасынка, и, извинившись, выхожу из-за стола следом за парнем. Нагоняю его на втором этаже, как раз у двери его спальни. Сразу же замечаю, что она находится прямо рядом с моей.
Тан!
Он останавливается. Удивлен, безусловно. Шарит по мне быстрым взглядом и прислоняется к двери, складывая руки на груди.
Зачем ты так с моей мамой? Она столько всего пережила и старалась тебе понравиться.
Думаешь, мне не плевать?
Его слова бьют наотмашь. Холодный взгляд лишь усиливает эффект. Мне становится морозно, и я обнимаю себя руками.
Ни твоя мама, ни тем более ты здесь долго не задержитесь, так что советую не привыкать.
Моя мама выходит замуж за Богдана Петровича! говорю со злостью.
Что он, в конце концов, себе позволяет?!
Не знаю, куда там выходит твоя мама, но отец еще ни на ком не женился, а тех, кому обещал, было много. Через пару месяцев вас здесь уже не будет. Хотя учитывая, что обычно отец предпочитает твоих ровесниц, возможно, вы свалите раньше.
Глава 5
Ты со мной не разговариваешь
Ты ко мне не прикасаешься
Ты на меня не смотришь
© Станислав Танский
Тан
Снег в этом году выпал рано. Оказавшись на крыльце, сталкиваюсь с большими хлопьями, безжалостно летящими с высоты. Красиво, но я давно к этому равнодушен. Не умею наслаждаться природой, людьми, искусством, кинематографом. После аварии эту часть меня словно вытащили изнутри. Забрали, чтобы переформатировать, и забыли вернуть обратно. Единственное, что по-прежнему приносит мне радость мотоциклы.
Опять же то ли из принципа, чтобы позлить отца, наслаждаюсь, то ли действительно нравится. Мощный всплеск адреналина, новый спектр эмоций. Когда я за рулем, чувствую себя свободным. От учебы, от отца, от всего мира, если мыслить глобально.
Стас!
Запускаю тяжелый морозный воздух в легкие, зажмуриваюсь, и становится легче воспринимать присутствие отца рядом. Оно меня нервирует. Озноб по коже уже не от мороза, а от того, что он оказывается рядом. С момента аварии это чувство не проходит. Вроде бы не боюсь его, а реакции тела остаются.
Оборачиваюсь. Я всегда оборачиваюсь, когда отец подходит.
Возьмешь Соню с собой, командует. Вы все равно в одном университете учитесь.
Нет.
Я не спрашивал.
А я ответил.
Не дожидаясь, что он скажет, спускаюсь по ступенькам и иду в гараж, где припаркован мой автомобиль. Планировал, конечно, как обычно, поехать на байке, но снег портит все планы. Отец неожиданно нагоняет меня. Хватает за руку как раз в тот момент, когда я тяну руку, чтобы открыть дверцу.
Что ты себе позволяешь? шипит.
А что? поворачиваюсь к нему и намеренно откидываю челку в сторону. Сожжешь другую сторону?
Он осекается. Уверен, ему определенно было что сказать, но после моих слов он замолкает и отпускает мою кисть. Его лицо искажается от отвращения. Он единственный, кто на меня так смотрит. Единственный, кто не скрывает неприязни при взгляде на мое лицо. Впрочем, меня видели немногие. Ким, потому что он почти не выходил из моей палаты. Двадцать четыре на семь дежурил рядом. Когда снимали повязку, в палате их было трое. Ким, отец и доктор. Ни у кого, кроме родного отца, на лице не было отвращения. Доктор смотрел равнодушно, Ким со злостью. Он единственный до конца искал виновника. Отец отмахнулся сразу. Даже когда я сказал ему, что это подстроили.
Не выдумывай, сказал он. Твои эти попрыгушки должны были так закончиться. Я говорил!
Я сделал все правильно, папа, наивно заявлял.
По результатам проверки виновник ты, вынес вердикт.
Это мы с Кимом не верили. Я потому что чувствовал: с байком что-то не так, а он он просто знал, что я профи.
Уволь меня от необходимости вытирать ей слюни, выхожу из воспоминаний и бросаю отцу резче, чем планировал.
Разговоры с ним всегда даются мне тяжело. После того, как я узнал, кто и как подстроил ту аварию особенно.
Решил обзавестись доченькой сам ее и катай в универ. Она мне никто.
Ты он делает шаг ко мне.
Бодя! восклицает новоиспеченная мамаша.
Следом за ней семенит и Соня. Имя у нее, конечно дурацкое. Раздражает. Хотя, если признаться, меня в ней все раздражает. Даже она сама.
Мы едем?
Да, конечно, голос отца тут же становится медовым.
Спасибо, что согласился меня подвезти, неожиданно лепит Соня и тащится к моей машине.
Прилипает к ручке двери, словно пиявка, и демонстративно щелкает замком. Ее поведение настолько обескураживает, что я позволяю ей сесть в салон и закрыть за собой дверь.
Вот и славно, щебечет отец и, забрав свою временную подстилку, ведет ее к своей машине. Ему ее уже подогнали. В отличие от меня, отец не ездит за рулем сам, а нанимает водителя.
Когда их машина скрывается за воротами, все-таки открываю дверцу и сажусь на водительское сиденье. Завожу мотор, выезжаю из гаража и, остановившись у ворот, командую:
На выход!
Что?
Она поворачивается ко мне всем корпусом.
Плохо слышишь? Пошла вон из моей машины.
Она не спешит. Точнее, судя по ее резкому глубокому вдоху, вообще не планирует выходить.
Если это из-за того, что было в бассейне, то я никому не скажу. Я же ничего не видела, тараторит. И лицо твое
Затыкаю ей рот рукой. Основательно прикладываю ладонь к ее губам и вдавливаю ее тупую голову в сиденье. Игнорирую тот факт, что меня будоражит ее близость. Засовываю куда подальше неуместные реакции своего организма, когда прикасаюсь к ее горячим губам.
Есть пара простых правил, нажимаю посильнее, чтобы до этой идиотки дошло. Ты со мной не разговариваешь, ты ко мне не прикасаешься, ты на меня не смотришь. И никогда, слышишь, никогда не вспоминаешь то, что видела. Если хотя бы одна живая душа узнает об этом я тебя убью. Задушу собственными руками, усекла?
Она моргает, так как кивнуть не может. Смотрит на меня круглыми от шока глазами и мычит что-то в руку.
Я убираю ладонь, и ты проваливаешь из машины. Как ты будешь добираться, меня не ебет.
Стоит мне отпустить ее, как она вылетает из машины. Вываливается вместе с рюкзаком и захлопывает дверь. Отскакивает от машины, когда я завожу мотор и трогаюсь. Бросив напоследок взгляд в зеркало заднего вида, улавливаю ее тоненькую фигурку с рюкзаком в руке. На долю миллисекунды во мне просыпается что-то, похожее на совесть. Я даже цепенею, но тут же выдыхаю, потому что все улетучивается. Эта циничная сука сгорела вместе с частью моего лица в той аварии.
Глава 6
Соня
В университет я попадаю ко второй паре. Стефу нахожу в коридоре вместе с другими девчонками. При виде меня она поднимает руку вверх и любезно улыбается.
Привет, говорит, притягивая меня к себе, чтобы обнять. Я думала, после вчерашнего ты решишь отсидеться.
Ты о чем?
Романова, ты издеваешься?! восклицает Стефа. Ты забыла о том, что случилось в коридоре?
Помню я.
Оглядывайся теперь, говорит наставнически. А мы будем рядом.
При других девочках не решаюсь рассказывать новости, но поделиться очень хочется. Да и вообще поговорить. Я за сегодняшнее утро успела закипеть от злости, успокоиться, проникнуться состраданием и назвать себя идиоткой, которая не разбирается в людях. Мне срочно нужен кто-то еще, чтобы отвлечься от невыносимого сводного брата, которого еще вчера утром не было, а сегодня он выставил меня на мороз и вынудил двадцать минут ждать такси.