После этих слов Николай повернулся к солдату и, вынув из кармана сорванный недавно крестик, дал ему.
На счастье, произнёс он с тем же голосом и интонацией, как 37 лет назад ему сказал это Алёша.
Да что вы, не надо пытался отказаться солдат, но малоросс был неумолим.
Взяв крест, солдат отворил дверь одной из комнат, которая принадлежала когда-то покойному лейтенанту Струковскому и, впустив туда Николая, начал экскурсию по комнате.
Вот в том углу (указал пальцем в правый угол комнаты) кровать, она твоя. Там (указал пальцем на тумбочку) еда и вода на 5 дней. Самое главное, ни в коем случае не выходи из этой комнаты. Дверь бронированная, тебя не найдут и не достанут. Вон там (указал пальцем на шкаф) висит одежда и стоит ружьё. Ружьё на крайний случай, а одежда твоя. Располагайся как дома.
Спасибо, сказал Николай настолько искренне, что у солдата, приведшего его в комнату сразу потеплело на душе, а глаза загорелись так, будто он спас жизнь генералу и его ждёт награда. Настолько тепло и душевно прозвучало это слово, что солдат более не мог смотреть на своего спутника с привычным и положенным ему смирным и спокойным лицом. Он дал один ключ Николаю, а вторым запер дверь комнаты снаружи и отправился к сержанту Виктору.
Выйдя во двор, солдат подбежал к сержанту и, доложив о том, что Николай находится в полной безопасности и что в комнате, в которую он был временно поселён он сможет прожить 5 дней, стал ожидать дальнейших указаний.
Виктор был доволен солдатом. Он достал из кармана 5 рублей и отдал ему за такое четкое исполнение приказа. Солдат был безумно благодарен сержанту за такой подарок, который Виктор вовсе и не обязан был делать. Он ещё немного постоял в несказанно-благодарном удивлении, а потом отправился к своему полку, чтобы скорее занять хорошую позицию на фланге.
Лейтенант Астапов же, закончив перегруппировку назначенной под его командование дивизии, решил отыскать сержанта Виктора, которому из всего старшего рядового состава доверял больше всех. Найдя сержанта, он шепнул ему на ухо: «Капитан Сорокин мёртв, под подозрением Дмитрий. Если я умру, передайте по вашему прибытию в Петроград его высокопревосходительству полковнику Козлову вот это письмо, но ни в коем случае не вскрывайте его ранее.» Услышав это, Виктор побледнел. Он никак не хотел предавать своего друга, которого считал себе родным, поэтому с наигранной уверенностью в голосе спросил:
Господин лейтенант, что в письме? Дмитрий мой друг, я имею право знать.
Я вижу, что ваши намерения благие, поэтому так уж и быть, я исполню вашу просьбу. В письме сказано следующее: «Сержант Дмитрий Соколов подозревается в убийстве капитана Сорокина и его секретаря Александра Васильевича во время подготовки Варшавской крепости к обороне русских земель от немецкого наступления, ровно за полтора часа до него. Просьба лично лейтенанта Астапова, на которого было возложено командование крепостью рассмотреть дело Дмитрия Соколова, если тот ещё жив и находится в состоянии, в котором может прибыть в здание суда как обвиняемый. Заранее спасибо. Возможно уже погибший лейтенант Семён Астапов». Внизу моя подпись. Думаю, теперь вы довольны, сержант. Я надеюсь, что могу доверять вам, ведь вы единственный в крепости, кто ещё ни разу не обманул и не предал меня. Заранее спасибо.
Виктор не мог поверить словам лейтенанта. Не верил он также и в то, что его друг Дмитрий убийца и предатель Родины. Он знал, что Дмитрий был ярым приверженцем Царской власти, что он никогда не смел осквернить честь и достоинство старшего по званию или по возрасту человека. «Он не мог убить капитана в такое тяжёлое для крепости время! Он не предатель!» подумал у себя в голове и уже хотел было сказать это лейтенанту, наплевав на последствия, однако того уже и след простыл.
В голове Виктора сражались два чувства, которые он никак не мог перебороть. Первое чувство долга, чести и человеческого достоинства. Оно не позволяло сержанту ослушаться приказа, данного старшим по званию. Он должен, нет, обязан был доставить письмо его высокопревосходительству в Петроград, иначе его имя навсегда покроется позором в глазах лейтенанта и его самого. Другое чувство бесконечной дружеской любви и уважения к Дмитрию. Он не мог предать друга, не мог обвинить его в таком подлом действии, которое он точно не мог совершить. Передай он это письмо полковнику и всё, жизнь его друга возможно уже никогда не станет прежней, а в худшем случае и вовсе оборвётся. Немного поразмыслив, Виктор решил пока что спрятать письмо во внутренний карман своей куртки, а позже, если он выживет, решить, как поступить с этим доносом. Виктор ещё немного посмотрел вдаль, а потом отправился к своему полку.
Сержант Дмитрий был в отчаянии. Он сидел на лавке, стоявшей на заднем дворе крепости и размышлял над тем, что же ему делать дальше. План по убийству лейтенанта Астапова он окончательно отверг, ведь просто не мог себе позволить лишить его жену и дочь родного человека. Да и к тому же сержант не хотел быть поистине виновным в убийстве старшего по званию офицера. Он пытался представить у себя в голове хоть один положительный исход этой ситуации, однако всё сводилось либо к суду, либо к смерти лейтенанта. Единственным спасительным вариантом для Дмитрия была погибель лейтенанта во время обороны крепости. Придя к этому умозаключению, сержант в глубине души стал надеяться на смерть Астапова, несмотря на то, как подло и ужасно было это с его стороны. «Господи, да прости меня грешного за помыслы мои!» прошептал тихо Дмитрий. Лейтенант Астапов должен был умереть, другого шанса на спасение не было.
С этой мыслью Дмитрий встал с лавки, отряхнулся и, достав из кармана последнюю сигарету, закурил.
На заднем дворе было тихо. Несмотря на то, что на улице продолжал лить дождь и грохотать гром, садик, находившийся в десяти шагах от сержанта, всё ещё выглядел довольно романтично. Там росли яблони и груши, все клумбы были усеяны цветами, в некоторых местах из отверстий в красивых керамических скульптурах били небольшие живописные фонтанчики, придававшие особую атмосферу и красоту этому месту. Наш сержант не сильно любил этот садик, поэтому всегда старался стоять к нему спиной или в крайнем случае боком. Однако сейчас он стоял к нему лицом, рассматривая всю красоту этого прекрасного уголка крепости и понимая, какой райский уголок он всю свою жизнь не замечал. Он докурил сигарету и подошёл поближе. Дмитрий поднял голову и, подпрыгнув, сорвал себе жёлтое наливное яблоко. Откусив, сержант решил более не задерживаться на заднем дворе ни секунды, так как до наступления немцев оставались считанные минуты, поэтому он тут же бросился к своему полку, расположенному на правом фланге относительно центральной дороги, ведущей прямо в крепость.
Глава 3: Наступление
Сентябрь того же года. Крепость была готова к наступлению немцев. План покойного капитана Сорокина скоро будет приведён в действие, позиции заняты, а из здоровых офицеров в крепости находится лишь лейтенант Астапов. Шубаеву стало ещё хуже, Сорокин, как мы помним, был убит. Немцы вот-вот нагрянут.
Лейтенант Астапов был каким-то поникшим. Он сидел на левом фланге центрального фронта, за 10 метров от Виктора, расположившегося на правом фланге.
Вдруг часовой, стоявший на сторожевой башне, засуетился, а потом и вовсе побежал по лестнице вниз. Сойдя на землю, он крикнул: «Идут!», и все сразу поняли, что настал час, в который русским солдатам придётся отстаивать свою Родину до последней капли крови, до последнего вздоха и до последней слезы, пущенной из глаз их жён и матерей. Они знали, что умрут, но не сдадутся, ведь любят свою Родину, как не любит никто другой. Так по крайней мере думал Виктор, сидящий в окопе, молящийся и про себя прощающийся со своими родными и близкими.
Однако не всё было так, как представлял себе сержант. В крепости была куча подлецов, готовых при первой возможности бросить своих братьев на растерзание кайзеровской армии и бежать как можно дальше, бежать из страны, бросить родителей и любимых им людей ради спасения своей шкуры. Это были не люди, а скот, не армия, а стадо.
Однако в этом стаде было несколько действительно достойных солдат. Уже знакомые нам сержанты Виктор и Дмитрий были одними из них. Это были люди честные, они любили родину больше себя, любили землю, за которую воюют, любили свой народ. Они не отступили бы ни на шаг даже увидев смертоносную огромную немецкую машину, рвущую в пух и прах всё, что видит на своём пути. Они были готовы бороться до последнего вздоха.
План исполнять! По моему приказу начинаем окружение, центру отступать! В крепость врага не пускать! крикнул лейтенант и упал в окоп. Над его головой просвистела первая пуля, чуть не задев офицерский шлем.
Первыми немцев увидели солдаты 59-ой дивизии, занимавшие левый и правый фланг центрального входа. Это была не армия, это была армада. Армада немецких солдат, которые неумолимо шли на крепость, держа оружие наготове. На вид они даже не подозревали о засаде, подготовленной за пару часов до их наступления, однако у солдат почему-то было плохое предчувствие. За солдатами скакала колонна полностью вооружённых кайзеровских военных. Лошади скакали медленно, чтобы не задавить впереди идущих солдат, однако даже так они нагоняли ужас на солдат, защищающих крепость. Сзади были ещё три кавалерийские колонны. Они были далеко, но приближались с каждой секундой, нагоняя на присутствующих в крепости ещё больший ужас.
Увидев орду солдат и колонны кавалеристов, лейтенант Астапов замер. Он надеялся на небольшое количество пехотных войск, однако увидев сзади конные войска, а впереди них полностью вооружённых и хорошо экипированных солдат, он понял, что для крепости всё кончено, но не решился сказать об этом солдатам. Однако оставалась одна надежда сыграть на эффекте неожиданности.
Подойдя на расстояние огня, немцы вдруг остановились, а через секунду начали рассредоточение своих передних частей так, что половина солдат свернула вправо в лес, а вторая половина влево. Кавалерия же поскакала прямо на центральные войска.
Начался огонь. Пули попадали в лошадей, в наездников, однако много летело и мимо. Немецкие кавалеристы продолжали невозмутимо скакать вперёд, не давая русским успеть перегруппироваться или даже перезарядить оружие. Бой шёл настолько быстро, что солдата, выстрелявшего одну обойму патрон можно было считать уже мёртвым.
Лейтенант сидел тихо, стараясь не думать о неминуемом поражении крепости. Вдруг справа послышались крики и вопли солдат. Лейтенант обернулся и увидел кучу немцев, бежавших прямо на его людей и убивавших каждого, кого видели перед собой. Тогда всё стало ясно: план провалился. «Нужно действовать быстро», подумал Астапов и, приказав своим полкам держать фланг как можно дольше, выпрыгнул на центральную дорогу и, вопреки всему хаосу, происходившему вокруг него, побежал к другому флангу. Пробежав 10 метров, его опасения оправдались: на левый фланг тоже наступали, шансов не было.
Вдруг неожиданно лейтенант почувствовал резкую боль в колене и, прыгнув в кусты, упал. Его ногу пробила пуля и застряла между костями так, что нога не могла согнуться. Тогда умирающий Астапов дополз кое как до ещё оставшегося клочка земли, обороняемой русской армией и, отыскав взглядом сержанта Виктора, подозвал его к себе.
Виктор! быстро проговорил лейтенант, задыхаясь от жуткой боли, слушай меня сейчас очень внимательно! Немцы пронюхали наши планы, они атакуют фланги и нам не спасти крепость! Скорее беги отсюда, перелазь через крепостную стену и передай 77-ой дивизии мой приказ о немедленном и неотложном отступлении из крепости! В задней стене крепости есть один участок, на котором видны трещины в бетоне. Вам необходимо проломить его тараном, который спрятан в задней комнате Цитадели. Потом бегите к опорному пункту «Волк». Там будут находится 80-ая и 84-ая пехотные дивизии. Они прикроют ваше отступление. Главное забрать из крепости и из опорного пункта как можно больше людей! Действуйте сейчас же, сержант! А чтобы у солдат не осталось сомнений в том, чтобы слушать ваш приказ, передайте им это!
С этими словами лейтенант сорвал с шеи цепочку со значком, на котором было написано его имя и национальность. Значок Астапов сделал себе сам, когда ему было 13 лет. После этого лейтенант дотронулся рукой до кровоточащей раны в ноге и испачканной в крови рукой провёл по значку.
Виктор, я повышаю тебя до старшего сержанта, это неоспоримо! А теперь возьми этот значок и беги в крепость, давай!
Сержант схватил значок Астапова и, перемахнув через крепостную стену, побежал в Цитадель.
Лейтенант Астапов же остался умирать на поле боя, смотря на то, как его солдат разрывают немецкие гранаты, как их черепа пробивают стремительно несущиеся пули. «И почему только таким как мы необходимо столько кровопролитья ради мечты одного глупого человека. А ведь в будущем о нашем подвиге забудут, наши имена покроют грязью и позором, а о наших великих поступках не останется и строчки. Всё будет забыто будущим поколением так же, как забыта нами история и подвиги наших отцов и дедов. Капитан Сорокин погиб зря, погибну зря и я, а возможно, зря погибнет и вся дивизия; да что там дивизия, весь корпус»
Через четверть часа жесточайших битв и сражений оборону крепости прорвали, стены были разрушены, а немецкая армада прорвалась внутрь, круша здания и убивая отступающих солдат 59-ой дивизии. Им было абсолютно наплевать на то, что перед ними могли быть совсем молодые ребята, которых дома ждали родители или девушки, которые, возможно, вовсе не хотели здесь и сейчас прощаться со своими жизнями, однако приказ был сильнее человечности в давно сгнивших сердцах этих немецких солдат. Они неумолимо шли вперёд, не оставляя русской армии шанса ни то, что на победу, а даже на выживание.
Войскам 77-ой дивизии, которая всё ещё занимала оборонительную позицию на заднем дворе крепости, старший сержант Васильев, командовавший на тот момент всей дивизией по причине отсутствия младшего лейтенанта Шубаева, хотел уже было отдать приказ об наступлении, однако тут запыхавшись появился недавно повышенный Виктор с чем-то в руках, похожим на огромный кол.
Лейтенантом Астаповым приказано отступать! Сейчас же! Сбор у пункта «Волк»!
Сомнений не возникло ни у кого. Большинство солдат с радостью готовы были бежать из крепости хоть сейчас, а теперь, когда это приказ старшего по званию, они с радостью побегут прочь, как мыши с корабля. Виктор же, разбежавшись, ударил с огромной силой колом по треснувшей бетонной стене и та, как ожидалось, рухнула, оставив за собой белое облако пыли. Радостные солдаты и сержанты, бросив оружие, рванули из крепости, однако проход был слишком узкий для того, чтобы в него поместилась вся дивизия. Солдаты кричали, благодарили Бога некоторые даже падали, попадая под ноги другим, а немцы тем временем всё продвигались вперёд. Добравшись до стены и увидев ещё одну дивизию, армада немцев тут же открыла огонь по беззащитным и безоружным солдатам, опьянённым идеей свободы.
Дмитрий, находившийся на тот момент уже по другую сторону крепостной стены, пытался глазами отыскать своего приятеля, однако в толпе солдат мог заметить лишь пыль от ботинок, кричащих военных товарищей и наступающих немцев. В конце концов его чуть не задавила толпа бегущих солдат-дезертиров и падающие трупы, убитые немцами в спину.