Анатолий Ханеня
Солдат Империи. Книга первая. Закат
Здравствуй Читатель! Если ты читаешь это, значит я не зря потратил пять лет на эту книгу, с марта 2017 по декабрь 2021 года. В ней описаны мои фантазии и что-то из моей жизни. Используются не нормативная лексика, жаргон, всё то, как разговаривали в восьмидесятые, девяностые и двухтысячные годы. Все совпадения с именами, названиями фирм и изделий, чистое совпадение. Диалоги с первыми лицами государства, надеюсь, не обидели их и не оскорбили. Если это не так, то искренне приношу свои извинения.
Надеюсь, тебе понравится жанр и текст моей книги. Приятного чтения.
Пролог.
Где-то читал или слышал о том, что у человека, побывавшего на войне, получившего ранение, изменяется ДНК. Передаётся по наследству быстрая адаптация к экстремальным условиям до четвёртого колена. Потомки легче приспосабливаются к таким условиям, у них вырабатывается ярче инстинкт самосохранения, выживания и жизни на войне. В России, которая пережила Великую Отечественную войну, выиграла её, практически все приспособлены к таким условиям, правда это скрыто и проявляется, открывается у каждого по-своему. У кого-то проявляется само собой, кому-то нужен стресс, кому-то время.
Мой дед по отцу участвовал в походе на Польшу в составе Гомельского казачьего полка, был ранен в руку. После разгрома красной армии отступал не на Юго-Восток, как все, а пошёл севернее, в район города Люблин. Наверное, это спасло его и его сотню от плена. Под Люблином они захватили и разграбили замок, где дед поменял коня на свежего и украл княжну Роговицкую. Через два месяца вернулся с женой в южное Полесье, домой, где родился мой отец в 1929 году. В 1942 году отец в тринадцать лет попал в партизанский отряд, где два года воевал и выживал.
Мой дед по матери, воевал на Халхин голе, был ранен, потом, 1939 году, с белофиннами. В том же году родилась моя мама. Погиб дед в 1942 году под Москвой в контратаке, захоронен в братской могиле. В 1964 году мои родители познакомились и переехали в Москву. В 1965 году родился я, в месяц скорпиона, по дороге из деревни в Москву. Так начался мой жизненный путь и повествование книги в четырёх частях.
Солдат Империи.
Книга первая.
Закат.
Войне от колыбели
Я жизнь обрёк свою,
Мне стрелы в детстве пели,
Когда я спал «баю».
(сага об Олафе «Тригвасоне».)
В Москве в мае очень красиво, особенно там, где я живу. А живу я в микрорайоне «Курьяново» на юго-востоке. Район не очень старый по московским меркам, но очень красивый и зелёный. В городе много зелени: канадский клён, тополя. Но только в «Курьяново» растут каштаны в огромном количестве. Сам по себе район тихий, обособленный, весь утопает в зелени каштанов, сирени, клёнов, тополей и фруктовых деревьев. Строили его пленные немцы после войны, поэтому он двухэтажный, с садиками, сарайчиками, ровными параллельными и перпендикулярными улочками. В которых, впервые попавшие к нам, частенько плутают. Мы сидим на каштановом бульваре на качелях с моим армейским другом Кудриным Юрой и тихо переговариваемся. Он удивлённо смотрит на цветущие каштаны и ростовским говором медленно растягивает слова:
Куда ты меня завёз, Поводырь? У нас в Ростове дома лучше в двадцать раз, хоть и построены при царе горохе. И это Москва? Чего молчишь, как рыба об лёд?
Я молча улыбнулся, сделал затяжку папиросой и протянул её Юре.
Откуда? спросил он.
Ис-сыкульский. ответил я и выдохнул дым.
Где взял?
Знакомые привезли из Киргизии. Музыканты.
Они все пидоры, сказал Юра и протянул свою руку-лопату за папиросой. И тут же добавил Чё так мало?!
Кури, мало будет, через бутылку догонишься. буркнул я.
Это как? спросил Юра и затянулся на пол папиросы.
Увидишь Как батя твой? Лупит тебя, дурака, по башке дохлой кошкой по-прежнему, что бы не тормозил? подколол его я.
Постарел, ответил он, не обращая внимания на мой прикол.
Хату снял для меня? Спросил он и выпустил дым, закашлялся и выдавил из себя, Злой «ганжибас».
Не хуже Чуйского, или Афганского, сказал я.
Да ладно гнать, Чуйский это Чуйский! затянулся Юра, папироса кончилась.
Не бздишь? -прозвучал мой вопрос.
В смысле? -ответил Юра, глаза его забегали и тут же остановились.
Я про завтрашнюю встречу сказал я и достал вторую папиросу.
Есть немного, и тут же добавил Не боятся только дебилы и психи. А чё такой косяк маленький? Слышь, ты его по себе забивал? Сам огрызок и «штакет»* такой же.
Я ухмыльнулся и ответил:
Такую лошадь как ты, не прокормишь и не обкуришь. Гашиш для удовольствия, а не для коматозного ступора, к которому ты всё время стремишься. отпарировал я.
Слышь, Поводырь, как завтра всё пройдёт? А? Вдруг отомстить приехал «Ганс»? -занервничал мой дружок.
Всё будет в ёлочку, место наше и своих парней я подтянул на завтра. Успокойся. похлопал я его по колену.
*****
Попал Юра в эту историю без меня, что противоречило нашим дружеским отношениям. Обычно гадость, какую-ни-какую, придумывал я, а исполнял, задуманное мною, он. Мы тогда были в Боснии как инженеры-электрики и помогали христианам против мусульман. Я ушёл с «серыми волками» на мост, а «Большой» остался один, без меня, вот и влип в историю. В диверсионную группу потребовался снайпер, так как их подорвался на мине. И мне предложил наш советник сходить на мост вместо выбывшего. Юру не взяли вместе со мной, очень большой, да и за чем второй пулемётчик. Юра бузил и настаивал на том, что мы всегда вместе и дополняем друг друга, что я без него пропаду. Но всё было тщетно. Чтобы он не доставал всех, его тут же направили на передовую, выдав ему пулемёт и проводника. Уходя, он долго держал меня за руку и напоследок обнял меня и сказал:
Ты, это, возвращайся давай, живой, а то чё я тут без тебя буду делать.
Он побаивался оставаться один, ведь привык, что я всегда рядом. Я думал, принимал решение, а он исполнял. Сейчас же он уходил без меня с проводником, с незнакомым ему человеком, да ещё не говорящим на русском. Мы ушли на следующий день, в тыл к хорватам-мусульманам, к стратегическому мосту за 130 километров. Нас могли перебросить на «вертушке», но командир отказался, мы ушли пешком через линию фронта. В этом был свой резон. Ведь вертушку могли сбить или засечь, где нас высадили. Вернулись мы через две недели и тогда я узнал, как Большой отличился.
Уходя, Большой с тоской посмотрел на меня и вздохнул, затем повернулся к проводнику боснийскому сербу и спросил:
По-русски шпрехаешь, бестолочь? Серб не ответил. Юра добавил с раздражением Хоть «му» скажи, нерусь. Серб что-то сказал на своём языке.
А я думал тебе мусульмане язык отрезали, а оказывается нет. сказал Юра и тут же добавил Дорогу знаешь? Не заблудимся?
Неожиданно проводник ответил на русском с небольшим акцентом:
Я не бестолочь. Фронт там, семь километров. И показал рукой в сторону видневшейся на горизонте горы.
Юра радостно закричал:
Поводырь! Он по-нашему лопочет. Обняв серба за шею правой рукой, а левой ладошкой слегка стукнул по каске и спросил, Где по-нашему говорить научился?
В Москве учился, в ветеринарной академии. ответил проводник и попытался вырваться из объятий Юры.
Да ладно тебе, не вертухайся -сказал Большой и добавил Значит, ты моего корефана землячок. Ну пошли, Братушка, пошли, а то скоро стемнеет.
Они ушли и мне тоже стало как-то тоскливо. Создалось впечатление, что с меня сняли доспехи и я почувствовал себя голым. Следом за проводником и Юрой двинулась вторая рота на смену первой и тут же подтянулась третья, отдохнувшая, пополненная новобранцами, с которыми тут же начали заниматься более опытные солдаты. Через пол часа приехал и за мной проводник.
Прибыв в зону боевых действий, Юра сразу начал всех грузить по поводу окопов в тыл и второй линии обороны. Он хорошо усвоил мои уроки и стремился так заглушить тоску, работой над рытьём окопов в тыл. Причём тихо ворчал:
Лучше перебздеть, чем не добздеть. Копайте олухи не ленитесь.
На три дня его хватило, а потом энтузиазм иссяк и все «забили» на траншеи. Правда прокопали за то время прилично под неусыпным оком Юры. А затем с огромной радостью бросили это грязное дело, так как Большой перестал орать на бойцов и увлёкся перестрелками с противником. Рота заступала на десять дней и развлечения каждый придумывал себе сам. С раннего утра и примерно до трёх часов солнце светило нашим в спину, а мусульманам в глаза и поэтому начиналась охота с любым видом оружия на противника. После трёх часов ситуация менялась коренным образом и уже мусульмане охотились на наших до заката солнца. Вообще война велась по расписанию, после завтрака начиналась стрельба и ругательства в сторону противника, затем по молчаливому согласию перерыв на обед и снова, здорово до ужина. Ночь проходила тихо. Подносили боеприпасы и горячее питание, уносили убитых и раненых, если таковые находились. Появлялось изредка и большое начальство, посмотрев в прибор ночного видения, поговорив с командирами 5-7 минут, быстро удалялось в направлении тыла. Вот так изо дня в день в течении десяти дней и проходили тоскливые будни Большого. Сменившись, подразделение отводили ещё дальше в тыл, чтобы бойцы могли помыться, отоспаться от ночных караулов, нормально поесть. Выспавшись и помывшись, подкрепив силы едой и захватив туалетную бумагу, Юра пошёл обследовать деревушку и окрестности. Так как десять дней приходилось есть мало, то на отдыхе все ели за двоих, навёрстывая упущенное на передовой. У Юры всегда были две насущные проблемы: «Что бы поесть и где бы «присесть». Если бы я был рядом, то проблема была бы решена до безобразия просто. Я постучал бы в ворота любого дома и спросил для Большого сходить в туалет, а то он на улице стесняется. « У, а где можно руки помыть и попить?», «Конечно, буду вино.», «А пожрать есть? Очень кстати, а то такого слона не прокормишь, а надо, чтобы воевал хорошо.» И к его появлению из сортира уже был накрыт стол с нехитрой едой: брынза, лук, хлеб, овощи, сыр, иногда немного «шпика» и конечно кислое вино. Выпив вино и всё съев, мы радушно благодарили хозяев и шли по своим делам. Сейчас же Большой стоял и думал: «Плохо, что Поводыря нет. И что делать? Постучать в ворота дома? А, что сказать? Пустите посрать, а пока я «хезаю» накройте стол и вина побольше». Так и не решившись на поступок, Юра сплюнул и пошёл к ближайшему возвышению, что- бы обозреть окрестности и надавить на «тюбик». Выполнив священный ритуал и застегнув штаны, напевая: « Гоп- стоп. Мы подошли из-за угла Гоп-стоп, ты много на себя взяла.» Юра не спеша двинулся к краю горы, чтобы спустится вниз. Тут он услышал на немецком:
Майн год! Он наделал кучу как слон! И тут же:
«Шайсе!»
Повернув голову направо, Большой увидел двоих бегущих к нему солдат в незнакомом ему камуфляже. Один из которых наступил в его дерьмо и матерился. Чувство опасности обострилось, он почувствовал ещё троих. И тут же подумал: «где шестой, снайпер?» Кольцо вокруг него сомкнулось и его взяли в плен. Схватили за руки и жёстко их выкрутили. Попытались надеть наручники из метала и не смогли. Дужки не сходились на запястьях у насупившегося Юры. Неизвестные и скорее всего враги, пытались безрезультатно защёлкнуть наручники и зло пыхтели. Наконец один из нападавших выхватил из кармана пластиковые наручники и надел их на руки Юры. Резко дёрнул за свободный конец и связал запястья пленного Юра лихорадочно думал: «Ну, где ты, шестой, появляйся, меня взяли в плен» Юре заклеили рот скотчем и потащили к обрыву в противоположную сторону от той, к какой шёл пленник. Там оказалась тропка, прикрытая кустарником, Юру потащили туда. Он поджал ноги и подумал: «Ну-ну. Тащите, тащите. Сейчас выдохнетесь и шестой появится, подойдёт поближе и я вас всех убью. Сволочи!» Снайпер появился неожиданно, скатился на пятках с гребня горки, перед которой они повернули на тропу. Он спрыгнул так неожиданно попал на двоих конвоиров и на Большого. Юра разорвал пластиковые наручники и сделав шаг назад, нанёс удар в голову локтем идущему сзади. Затем выхватил у лежащего перед ним в куче с двумя другими нож и хладнокровно зарезал всех троих. Сделал несколько шагов и оказался рядом с пятым, который даже не успел повернуться. Обхватил его за шею и, прикрывшись им, посмотрел вперёд, где должен был быть шестой. Увидев его в двух метрах, он метнул нож и попал в горло повернувшемуся на шум шестому. Придушив слегка захваченного, Юра связал его ремнём и обыскал всех убитых и связанного. Собрал оружие и стал приводить в чувства уже своего пленного, но тот начал икать и не как не мог прийти в себя. Поставив захваченного на ноги и обвешав его трофейным оружием, Юра взял его за шиворот и повёл впереди себя.
Придя в расположение, Юра всех удивил, ещё больше удивил его рассказ о пятерых убитых в горах. Тут же отправили людей и принесли пятерых убитых в расположение роты. Появились «особисты» и разведчики, поговорили с Юрой и допросили пленного. Он оказался немцем из разведгруппы спецназа «Бундесвера», лейтенант Ганс Шпеер, 25-и лет, уроженец Бонна. Он с испугом смотрел на Юру и отвечал на все вопросы, которые ему задавал особист. Юра, довольный сам собой, изредка, от возбуждения, матерился и приговаривал:
Говорил, что убью. Сволочи, на кого наехали? Это вам не сосиски трескать, немчура поганая.
Допрос подходил к концу. Пленный, осмелев спросил:
Он же русский? Ругается на русском значит, русский. О-о. Майн гот, как мне повезло, что он не убил и меня. и покосился на Юру.
Юре перевели слова немца. Он заржал, как ростовская лошадь, затем оборвал смех и резко подойдя к пленному, Гансу Шпееру, схватив его за горло, зло сказал:
Убью тебя, паскуда, если наврал. Лично задушу.
Сжав пальцы, он заставил тело дёргаться в судороге. Немец схватился за Юрину руку двумя своими и пытался вырваться, но у него не получалось и задыхаясь, он прошептал:
Помогите, помоги
Юра ослабил хватку, пленный упал на пол, закашлялся и у него потекли слюни. Задыхаясь, пленный судорожно заговорил:
Не убивайте, всё, что знаю, скажу.
Особист ответил:
«Зер гут», и добавил уже Юре, Иди, герой, прогуляйся. Славой насладись, водки вмажь. Если он заупрямится мы тебя позовём.
И Большой попал в лучи славы. Каждый считал, что просто обязан подойти и потрогать Юру, поговорить с ним, поздравить. Юре это льстило и нравилось, первые 15 минут, затем стало раздражать, затем злить. К нему шли и шли бойцы и гражданские, дети и старики. Всем хотелось посмотреть на огромного Русина, который один убил пятерых и схватил шестого в плен. Местные ещё приврали количество убитых и пленных, и Юра стал объектом всеобщего поклонения. Приезжало и большое руководство посмотреть на человека легенду После их посещения кто-то пустил слух, что таких как Юра из России едет 5000 человек и теперь победа за нами и врагам «пипец». Немца решили оставить до возвращения нашей группы и сравнить показания с разведданными, принесёнными нами. По словам пленного против нас стояли наемники. Не зря эту войну назвали Балканский узел. Здесь заключали договора, которые не выполняли, мирились и снова начинали воевать. К мусульманам шло подкрепление, добровольцев из Турции, Ливана, Ирана, Косово, Албании, Италии. Не брезговали Немцы и Голландцы, а так-же и Французы, присылать свои разведки, спец службы, для получения боевого опыта. Значит война будет жестокой и с наёмниками. Это не ополченцы. Это те, кто обучен убивать и делают это профессионально.
Через три дня, после всего произошедшего, вернулась наша группа. В первый день все почистили оружие и попадали спать. На утро командир взял меня и повёз в расположение штаба, за которым я числился. Прибыв на место, мы узнали о подвиге Юры от первого попавшегося офицера. Переглянувшись, вошли в штаб я доложился дежурному офицеру о прибытии из краткосрочной командировки. Офицер доложил о нашем прибытии и пригласил нас в штаб к командиру. Седой полковник хмуро протянул нам руку для рукопожатия и молча кивнул на стулья. Мы сели и приготовились слушать.