Как же. Её теперь не сможет удовлетворить уже никто, а значит уедет она на Родину в Ростов, тебя искать.
Зачем? опять спросил Юра.
Жить с тобой в любви и согласии, прыснул от смеха я.
Ну это ладно, в Ростове сам с ней разберёшься. Вот чего делать с её братьями, я не знаю. Наверняка придут тебя уговаривать жениться, пока ты в Москве.
Какие братья? спросил Юра и застыл с вилкой в руке, на которой висел кусок сала с хлебом и яйцом.
Она про братьев ничего не говорила.
Не успела, наверное. Ты ведь сразу предложил ей сыграть на «дудочке», а потом с криком «Люблю, Женюсь» как прыгнул и давай её пилить. А братьев шестеро или восемь. Сказал я и разлил остатки водки.
Ну да? сказал Юра и продолжил жевать.
Уходить не хотела, упиралась, плакала. Еле вытолкал её из хаты, добавил я и поднял стакан с водкой.
За удачу в нашем безнадёжном деле. Давай!
Давай, ответил Юра, мы выпили.
*****
На пятый день подготовки сводного отряда численность возросла до семисот человек. Командир решил подготовить побольше бойцов. Если не все будут задействованы в предстоящей операции, то обучение не помешает. После того как Семён Семёнович встретился с полковником и был посвящён в детали предстоящей операции, обучение резко изменилось в лучшую сторону. Его выпускники, опросив людей, разделили их так, чтобы бойцы со знанием военного дела присутствовали в каждой роте и могли помогать в обучении. Дело сдвинулось с места и мне оставалось только осуществлять контроль и обеспечивать бойцов всем необходимым. Семь рот по сто человек свели в три по двести и одну сто человек. По нашей совместной разработке плана операции, трём ротам предстояло выдвинуться в тыл к мусульманам и захватить три базы, на которых находились наёмники. Четвёртая рота в сто человек, должна была вместе с тремя сербскими ротами прорвать фронт и выдвинуться к тем высотам, где по плану уже должны были быть наши. Атаковать в лоб предстояло неожиданно, без артиллерийской подготовки, предварительно подойдя на близкое расстояние к окопам противника. Поэтому сотня боснийских сербов очень долго отрабатывала бесшумное передвижение ползком и стрельбу в движении. На восьмой день прибыли ещё сто десять человек. Это были «добровольцы» из России, которые получили разрешение не только от родных и близких, но и из генерального штаба Вооружённых сил. А чему здесь удивляться, если все, кто имел здесь свой интерес, старались отстоять его не только дипломатией, но и силовыми методами за одну из противоборствующих сторон. Мне тогда и в голову не приходило, что наша операция была отвлекающим манёвром. Основной удар должны были нанести южнее. Как водится, нас не поставили в известность, не потому не сочли нужным, а потому, что, зная об этом ложном ударе мы наносили бы свой удар слабее. Каждый, кто знает об отвлекающем манёвре, понимает, что суть этой операции сковать войска противника, его резерв. А это затяжные, активные бои. После захвата окопов противника мы должны были закрепиться и отбивать атаки противника, переходя в контратаки. Часть отряда уходила на правый фланг и дальше по дороге ведущей вдоль гор в маленькую долину, где была первая база наёмников. Уходил отряд на помощь диверсионным группам, которые по плану должны были одновременно захватить три опорных пункта мусульман, закрепиться и ждать нашего подхода. До первой базы было примерно пять с половиной километров, до второй ещё четыре и до третьей ещё шесть. Группам в тылу приказали захватывать, а не уничтожать технику передвижения, чтобы можно было перекинуть подкрепление к соседней базе и помочь своим. Третья база располагалась на границе большой долины и контролировала не только ущелье и дорогу в ней, но и мост, который находился в трёх километрах в долине. За мостом, примерно в шести с половиной километров, находился городок и дорога к Венгерской границе, до которой было 30-35 километров. Это и была цель операции, выход к границе и нанесение удара на юго-запад, во фланг противнику. Как бы знать, что это мероприятие станет таким трудным и почти не имеющим шансов.
Но пока был девятый день подготовки и забот. Сегодня я занимался с ротой, которая должна была атаковать в лоб и захватить передовые окопы, вторую линию обороны, если такая имелась. Я обговорил с командирами варианты продвижения и способы связи, а так-же тактику боя и все варианты атаки. Перед ротой находились полно профильные окопы и огневые точки противника, миномёты. Бронетехника у них отсутствовала, так как попасть она туда не могла, если только по воздуху и бесшумно. Это уже обнадёживало. Танк в бою страшное зрелище, мощь огня и гусениц. За передовыми окопами была площадка ровная как блюдце, она и по форме напоминала блюдце, только утопленное в землю. На другой стороне круга был проход через горы, тропа откуда и поступало подкрепление к мусульманам, так как дорогу мы простреливали. За время подготовки нашу базу дважды обстреливали и дважды нам приходилось прочёсывать горы в поисках корректировщика.
Во второй раз повезло, боснийцы захватили группу из десяти человек, правда довели они только троих. Уж очень злые были боснийцы, потому как некоторые потеряли своих родных и близких. Не просто потеряли их зверски убили, перерезав горло. Поэтому на допросе с пленными не церемонились и применяли четвёртую степень допроса, то есть пытку. В ход шли накалённые шомпола от автоматов и пассатижи, молоток и всё, что могло заставить их говорить. Наёмников редко оставляли в живых, так как знали, что это они убивали с особой жестокостью, никого не щадя, ни детей, ни стариков, ни женщин.
У Зорана, который принял роту под командование, хорваты убили мать, перерезав ей горло. Юра больше часа удерживал его силой пока шёл допрос. А потом пленных вывели из штаба и оставили без охраны. Страшное действие развернулось на наших глазах их убили так же жестоко, как убивали они, во имя аллаха. Мы с Юрой ушли с плаца с тяжёлым чувством вины, что не смогли защитить пленных. Нас догнал Зоран, стал эмоционально захлёбываясь, говорить:
Если они вас поймают, то с вами поступят ещё хуже! Знайте это! он поднял руки, как будто хотел сдаться в плен, затем махнул на нас ими и ушёл, возмущённо бормоча.
Горло перерезал, сказал Юра и вздохнул.
Я видел кровь на тыльной стороне ладони, на пальцах, ответил я и добавил Иди в хоз. часть и скажи, пусть баню затопят, попаримся сегодня. Не возражаешь, насчёт помыться? А?
Юра растянулся в улыбке и с довольной рожей сказал:
Баня, дело святое. А может завхоз нам и девок подгонит. А? Друг Поводырь!
Будешь выбирать девок, старше семидесяти не бери. Хорошо, Юрик? ответил я и пошёл в сторону расположения связистов. Юра гоготнул по отпущенной мной шутке и тоже пошёл в свою сторону, изредка хихикая.
*****
Закончив завтрак, одевшись и приведя себя в порядок, мы вышли из квартиры и направились в сторону магазинчика, где я поругался с чёрными. По дороге я сказал Юре:
Не думай, делай. Скажу бей значит бей. Скажу беги значит беги. Понял?
Да, ответил Большой.
Надеюсь ты поправил организм и тормозить не будешь. Сумку мне дай и будь готов ко всему. Слышишь? спросил я.
Да понял я, понял. Ты чего затеял? А? Поводырь? проворчал Юра.
Увидишь. Сейчас расходимся и встречаемся у магазина. Делаешь вид, что мы не знакомы, но ждёшь моего сигнала. Понял? проинструктировал я Юру.
Понял. А как мне делать вид, что мы не знакомы? поинтересовался Юра.
Купишь себе фисташек и будешь грызть их как бурундук, только не мусори, это мой город. Ферштейн?
Натюрлих! ответил Юра и добавил Сумку не прочухай, там «лавэ»* заныкано.
Укоротив ремень на спортивной сумке, я закинул её за спину и замедлил шаг, тем самым дав возможность Юре купить фисташек и осмотреться на местности. Медленно двигаясь к магазину, я осматривал местность и заметил, что в одной тонированной девятке сидело четверо, на улице стояло ещё четверо. Восемь, подсчитал я, наверняка в магазине ещё три-четыре. «Пойдёт» подумал я и двинулся решительней к входу магазина. Навстречу мне выплыл Юра, на ходу засыпая в карман фисташки. Поймав мой взгляд он жестом показал мне, что трое уже лежат и вряд ли выйдут из магазина. Четверо, стоявших у входа, заметив меня, оживились и со словами:
Ты чего говорил, что бить нас будешь? А?
Из машины вышли пятеро и двинулись в мою сторону. Я обсчитался, и оказался окружён с двух сторон. «Ну, ничего, сейчас разберёмся», подумал я и сказал:
Что, черножопые, почувствовали себя в родном ауле? Я вашу маму имел, козлы! Оторопев от моей наглости и моих слов четверо, остановились и закипев от обиды, которую я им нанёс, ринулись в драку.
Бей!! сказал я и нанёс ближайшему ко мне удар снизу в челюсть, увернувшись от удара другого и сместившись влево атаковал ближайшего боксёрской тройкой в голову. Юра нанес два удара сверху кулаком, как будто забил два гвоздя. Рухнуло два тела мы с Юрой оказались вдвоём против пяти, у которых блеснули ножи и обозначились бейсбольные биты.
У тех, что с ножами, шансов быть не должно. Понял?!
Да, я их блядей, Юра зарычал и ринулся на них.
Нанеся два удара, Юра отправил двоих в тяжелейший нокаут. Поймав третьего за руку с ножом и приподняв его за грудки правой рукой, спросил у меня:
Что, с ним сделать?
Руку ему оторви! крикнул я и увернулся от биты, которая просвистела у меня над головой.
Юра опустил захваченного на землю и сжал его руку так, что он вскрикнул и потерял сознание. Затем наступил на выпавший нож и приподнял бессознательное тело так, чтобы прикрыться им как щитом от биты. Приняв удар на спину обмякшего тела, Юра ударил ногой в голень нападавшего и швырнул свою защиту на второго, который заставил меня попотеть. Он со злостью махал битой и не давал мне шанса сблизиться с ним. Столкнувшись с бесчувственным телом, «бейсболист» отступил на несколько шагов и снова двинулся на меня. Сделав замах, с правого плеча он что -то прорычал. Я резко сблизился с ним и схватив за левое плечо, которое выдвинулось вперёд и резко дёрнул его на себя и вперед. Прием так себе, но он давал шанс уронить противника на землю и затем добить его. В этот момент Юра нанёс два удара в живот скрюченному от удара в голень другому «бейсболисту» и повернувшись, увидел летящего к нему моего подопечного. Сделав шаг вперёд, он выставил левое колено и выдохнул:
Х-ха.
Хрустнули кости челюсти, и мой подопечный упал как мешок с опилками.
Вроде всё, сказал я и часто задышал.
В сельпо ещё трое лежат, сказал Юра и добавил Может как в Баку? Реквизируем товары?
В другой раз, а вот с хозяином поговорить бы надо, прорычал я
Так пошли поговорим, сказал Юра и двинулся в магазинчик.
Салям, уважаемый, сказал Большой и взял за грудки азербайджанского еврея.
Как бизнес? спросил я.
Ничего, потихоньку, ответил он и добавил Сейчас, крыша приедет.
А это кто? сказал я и показал на три лежащих тела.
Земляки, ответил хозяин магазина.
А те на улице?
Тоже земляки, пролепетал нерусский и сжался в комок.
Ну что же, подождём твою крышу. А ты пока денег приготовь, за моральный ущерб.
Через 15 минут подъехала белая восьмёрка и из неё вышли трое крепких парней. Оглядевшись, они двинулись в магазинчик и застали в нём нас, три тела и хозяина магазина, который был перепуган до смерти.
Вы кто? спросил один из вошедших грубым голосом.
Люди мы, люди, ответил я.
Чего надо от нашего комерса? резко вставил второй.
А ты чего такой грубый? спросил Юра и встал со стула. Его вид впечатлил троих бандитов.
Может вам урок вежливости преподать? А? Салабоны! рыкнул Юра и посмотрел на меня.
Успокойся, сказал я и добавил для бандосов Вы чьи? Старший кто?
Таганские, старший я, сказал самый крепкий парнишка. Проблема в чём?
В вашей черножопой братве. Видел их на улице?
Это не наши, огрызнулся парнишка и обиделся на то, что я сравнил их с нерусскими.
Д-а-а. А вели себя как крыша. Так, барыга? спросил я у коммерсанта.
Я же сказал, что это мои земляки, пролепетал испуганно еврей.
Так вот, пацаны, косяк за вашим барыгой. Хотите стрелу набьём, хотите сейчас вопрос решим и разбежимся, изрёк я и добавил Он по любому неправ и ответить за это придется. Так как? повернулся я к «таганским».
А чего ты хочешь братишка, спросил третий бандос, который до этого не сказал ни слова.
Пусть еврей извинится, материально. От этого ваша доля не пострадает, вы решаете его проблему, он вам уже обязан за свой косяк. Значит вы решили его проблему он вам обязан, а мы с корешем получим знак извинения в виде «двушки грина». И разбежимся, как в море корабли, изрёк я наше предложение и скосил левый глаз влево, это был сигнал Юре: Внимание, приготовься!
Таганские переглянулись, и пошептавшись согласились с нашими условиями. Юра взял комерса за шиворот и сказал:
Лове гони, лошара бакинская.
Получив деньги в размере двух тысяч долларов, мы распрощались с братвой и сели тачку.
На Таганку, к театру, сообщил я адрес таксисту.
Что это было сейчас, Поводырь? спросил Юра.
Дай лове, ответил я.
Зачем? спросил Юра.
Посмотрю, вдруг фальшивых всунул, отрезал я.
Юра запыхтел и подумав, что в Москве всё может случится, ведь это не Ростов, отдал нехотя мне деньги. Взяв купюры, пересчитав, я спрятал деньги в карман. Юре сказал:
Что это было? Это дружбан был классический «кидок» с применением грубой физической силы в прелюдии развода пожиже.
Ферштейн, дружище? спросил я Юру.
Яволь, гер начальник. Долю, давай, сказал Юра.
Потерпишь до места, высказался я и замолчал. Юра меня не беспокоил до приезда по адресу.
*****
Юра нёс вещевой мешок с бельём и водкой, я с провизией и чистым «камуфляжем». Тихо переговариваясь, мы шли по узкой тропе к бане, шли уже минут 20 и идти нам нужно было ещё минут 5 -10.
Девки хорошенькие, а? спросил я Большого.
Не старше 70-ти, как ты и просил, ответил Юра и хохотнул.
Внезапно возник свист и шесть разрывов впереди нас. Мы с Юрой присели он выругался: «Мать, твою! Чтоб вы сдохли, суки!»
Да, так и накрыть могли, ответил я.
Навстречу нам из порохового дыма выбежал молодой щенок, виляя хвостом, стал прижиматься к моим ногам. Сидя на корточках, я стал почёсывать у пёсика за ухом и, посмотрев на Большого и его карман, кивнул головой, мол давай, доставай. Юра хмыкнул и сказал:
Откуда ты всё знаешь, Поводырь? От тебя ничего не скроешь, как будто сам в карман положил.
Давай, давай не жлобись, колбасой на весь штаб пахло. Когда ты проходил мимо, на тебя все офицеры облизывались, пошутил я.
Юра достал из бокового кармана бумажный свёрток и, раскрыв его, достал три куска колбасы. Один самый большой, он засунул себе в рот, второй, маленький, дал мне для собаки и последний, завернув в бумагу, спрятал в карман. У Большого всегда был «тупик» насчёт пожрать: сахар, хлеб, сыр в общем, провизия про запас для перекуса. Разломив колбасу, я дал кусочек щенку. Он с жадностью проглотил его и стал облизывать мне руку, тыкаясь в другую, где была ещё еда, и махая хвостом. Поглаживая пёсика за ухом и по рёбрам, я сказал Юре.
Молодой, не вязанный, на двоих хватит. А? Большой?
Я пса жрать не буду, ответил Юра.
Я заржал и добавил:
А в восемьдесят четвёртом себе самый большой кусок от лайки оторвал. И быстрее всех его проглотил.
Нашёл что вспомнить, огрызнулся мой дружок.
Да, есть что вспомнить, а Большой? проговорил я и двинулся по тропе.
Пёс за мной, а за ним Юра, который пнул собачку слегка под хвост при этом сказав: