Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация - Михайловский Александр Борисович 7 стр.


 Итак, товарищи,  сказал он,  в общих чертах решив наши первоочередные проблемы, мы переходим к списку дальнейших задач. Но сперва несколько вопросов к госпоже Азалиэн по поводу их шаттла. Первым делом нас интересует, каков срок его функционирования в отрыве от снабжения с баз цивилизации эйджел, и в каком топливе, комплектующих и расходных материалах он нуждается.

Матрона темных немного подумала и ответила:

 Малый челнок у нас совсем новый, и в обозримом для хумансов будущем не будет нуждаться ни в чем, кроме вещества, которое нужно загружать внутрь преобразователя массы в энергию. Мы, темные эйджел, ведем кочевое космическое существование, зачастую на долгие годы отрываясь от тех мест, где можно было бы получить снабжение, а потому все наши корабли и оборудование устроены с таким расчетом, что они будут функционировать до полного физического износа, ну а потом их проще будет выбросить, чем пытаться ремонтировать. Ремонт у нас  это только устранение мелких повреждений и замена одного оборудования другим, более нужным в данный момент  например, парализатора лазерной пушкой. Корпус малого челнока настолько прочный, что его повреждение, требующее ремонта, будет означать, что все находившиеся внутри погибли с гарантией, и то же самое касается силовых движителей и энергетической установки.

 А как же продовольствие?  спросил главный охотник и военный вождь.  Оно тоже было у вас вечным?

 Настоящие продовольствие мы закупали только на базах, и только тогда, когда на это имелись соответствующие ресурсы,  сказала госпожа Азалиэн.  Все остальное время мы питались биологической массой, которую вырабатывал из вторичных отходов пищевой синтезатор, представлявший часть системы жизнеобеспечения Геон. Но это была плохая еда. К тому же поскольку при каждом цикле переработки имелись небольшие потери, и это вынуждало нас время от времени заходить на базы и искать возможность купить хоть какое-нибудь продовольствие, потому что у нас становилось недостаточно даже плохой еды. Но тут у вас все совсем не так, и хорошая еда сама прыгает к нам в рот.

 Ну что же,  сказал Верховный шаман,  с тем, что представляет собой малый челнок, мы окончательно разобрались, да и вопрос хорошей еды для нас лежит в решаемой плоскости. Теперь пора переходить к планам на будущее

 Сергей Петрович,  сказал майор Агеев,  когда мы возвращались с орбиты, то, пролетая над Британией, западнее нашего курса обнаружили на бывшем морском дне лежащий на борту трехмачтовый корабль  это наверняка бесследно пропавший в середине девятнадцатого века пароход «Сити оф Глазго». Матрона Азалиэн утверждает, что выжившие на месте катастрофы имеются, и им сейчас страшно и больно. При этом должен сказать, что морская спасательная экспедиция к тому месту бессмысленна, ибо расстояние от ближайшей точки побережья до места крушения  не меньше ста километров

 Так!  с нажимом произнес Верховный шаман.  Надо сказать, что Посредник опять в своем репертуаре  мол, берите что дают. И хоть этот пароход нам сейчас весьма не вовремя, заняться им все же придется в первую очередь. Во-первых, людей после катастрофы надо спасать, и это не обсуждается. Во-вторых, любое иное действие с нашей стороны Свыше будет воспринято крайне негативно

 В-третьих,  криво усмехнулся главный военный вождь,  при исчерпании запасов продовольствия вооруженные джентльмены могут начать есть детей пассажиров третьего класса. Читал я как-то про такую британскую черную шутку юмора викторианских времен  там, правда, упоминались ирландские дети. Да и на тонущем «Титанике» палубу с каютами третьего класса команда попросту закрыла на ключ, ибо места в шлюпках не хватало даже состоятельным господам. В любом случае, сразу после катастрофы на месте крушения должна была возникнуть жесточайшая расовая диктатура: еще одна версия британской колонии на Галлиполийском полуострове, только вид сбоку, где вместо захваченных в рабство аборигенов  собственные пассажиры третьего класса.

 В отличие от Галлиполийского полуострова, весьма благоприятного для создания поселения, выжить там, где разбился пароход, самостоятельным образом сколь-нибудь длительное время просто невозможно,  убежденно произнес майор Агеев.  Местность там абсолютно безлесная, на вид как тундра; немного деревьев растет только вдоль русел рек, а зимой погода наверняка такая же, как в наши времена в Заполярье: бешеные ветра и лютые морозы. К тому же, если там у них классовая диктатура с жестоким угнетением простонародья, как говорит Андрей Викторович, то ни на какую эвакуацию в Аквилонию, хоть морем, хоть по воздуху, люди, находящиеся у власти, добровольно ни за что не согласятся. Британская политическая конструкция  хоть в середине девятнадцатого века, хоть в конце двадцатого  была прямо противоположна тем социалистическим порядкам, которые вы завели тут у себя. Таким образом, речь идет не о спасательной, а о войсковой операции, с высадкой десанта и насильственным свержением существующих властей, и только потом, когда эта задача будет выполнена, можно будет приступать к спасению потерпевших крушение.

 Товарищ Агеев совершенно прав,  сказал главный военный вождь,  добавлю лишь, что в середине девятнадцатого века Великобритания вела войну с Российской империей, при этом ее пропаганда старалась всячески очернять наших с вами предков. Британские газеты наперебой изощрялись в сочинении всяческого вранья о зверствах русских казаков. Поэтому, заслышав русскую речь или завидев Андреевский флаг на мачте, пострадавшие встретят нас крайне враждебно, а появление на сцене темных эйджел с их челноком и вовсе приведет к катастрофическим последствиям. Разбегутся британцы по тундре во все стороны с истошным визгом и ловить их придется по одному, а у нас для такого нет ни лишних людей, ни времени, ибо другие наши дела тоже не терпят отлагательств.

 А что, ваши так называемые цивилизованные хумансы британцы настолько дикие, что примутся убегать от тех, кто пришел их спасать?  спросила госпожа Азалиэн.

 Британцы полностью нецивилизованны по двум ключевым параметрам,  ответил Великий шаман.  Во-первых, настоящими людьми они считают только себя, а следовательно, заключая соглашение, стремятся к соблюдению только собственных интересов. Во-вторых, их правители не видят ничего плохого во лжи, и ради достижения своих целей врут не только чужим, но и собственному народу. Ложь громоздится на ложь, и этому не видно конца, потому что, один раз соврав, из страха разоблачения потом уже невозможно остановиться.

 Зачем тогда спасать этих британцев, если они такие?  резонно спросила матрона темных.

 Мы должны принять всех, кого нам пришлет Великий Дух,  ответил главный военный вождь.  Отказавшись помогать потерпевшим крушение, мы сами покажем признаки нецивилизованности, и последствия этого могут быть крайне тяжелыми. Иногда к нам приходят люди настолько плохие, что их можно только уничтожить, и такие забросы мы считаем испытанием нас на мужество и бдительность. Но чаще всего нам присылают тех, кого следует победить, а потом, приняв к себе, воспитать соответствующим цивилизованным образом, или вообще таких людей, которых сразу следует принять как своих, ибо они и так уже достаточно воспитаны. Цивилизованность  это не врожденное свойство, а продукт культуры и воспитания. И даже среди британцев большинство способно измениться к лучшему, ибо от своей британской системы их простой народ никогда не видел ничего хорошего.

 Ну хорошо,  сказала госпожа Азалиэн,  если того хочет Великий Дух, значит, так тому и быть, потому что с Его волей не спорят. Однако, если эти хумансы настолько дикие, что с ними невозможно вести переговоры, то я предлагаю прилететь на то место в темное время суток, когда у вас, хумансов, не принято разгуливать по окрестностям, оглушить всех парализатором на максимальной мощности и высадить десант, чтобы тот навел порядок. И только потом можно будет без лишних проблем начать эвакуацию, как это у вас принято: сначала детенышей, потом взрослых самок, и лишь в самую последнюю очередь тупых и непослушных самцов.

Андрей Викторович переглянулся с Сергеем Петровичем и одобрительно кивнул.

 План у товарища Азалиэн дельный и, что самое ценное, прямолинейный,  сказал он.  Если переговоры бесполезны, то надо бахнуть, а не размазывать сопли по тарелке. Однако у меня есть одна поправка. Обработку парализатором лагеря потерпевших крушение на «Сити оф Глазго» лучше провести перед самым рассветом, а десант высаживать, когда уже будет достаточно светло, чтобы бойцы не спотыкались в темноте и не ломали ноги. А ночь лучше потратить на разведку, чтобы как можно точнее выяснить расположение сил противника. Ведь может же ваш челнок подлететь туда в темноте незаметно и осмотреть местность со всех сторон?

 Да,  подтвердила темная эйджел,  наш челнок такое может. Думаю, что ваше дополнение к нашему плану весьма разумно, а потому мы так и сделаем. Предлагать вам атаку с ходу с моей стороны было большой самонадеянностью.

 В таком случае,  веско произнес Верховный шаман,  мы сейчас завершаем наше совещание и отправляем всех причастных к операции «Пароход» на отдых. Вылет на разведку налегке, только с командиром десанта на борту, сразу после наступления темноты, а начало десантной операции  за час до рассвета. Не исключено, что по результатам разведки в план будут внесены изменения.

 Хорошо,  сказала госпожа Азалиэн,  я принимаю ваш предварительный план. Но прежде чем идти на отдых, я хотела бы встретиться со своими младшими дочерями, а также увидеть, в каких условиях размещены малые моего клана. Пусть они теперь не собственность, а свободные личности, но как матрона я обязана продолжать проявлять о них заботу.

 Я вас понимаю,  кивнул Сергей Петрович,  а потому лично провожу вас туда, где наши специально обученные люди занимаются воспитанием как маленьких детей, так и почти взрослых подростков. Подрастающее поколение  это наше все. Потом мы посетим мастерскую нашего главного инженера товарища Гвидо Белло, в чье подчинение поступили ваши горхини, а также полевой госпиталь подполковника Легкова, куда пока приписаны сибхи. Наш главный врач считает, что наилучшее их использование  это должности младшего медперсонала, где будут уместны их положительные качества и незаметны отрицательные. Конечно, и тех, и других еще предстоит обучить русскому языку, тем же экспресс-методом, что и вас. Но поскольку Дэм живое существо, а не машина, и не может проводить больше одного сеанса в день, все это еще растянется на некоторое время.

 Да,  сказала матрона темных,  все это верно. Но давай те же пойдем и посмотрим на все своими глазами, и пусть Евгений тоже идет с нами. Цивилизованные хумансы и их жизнь должны быть чрезвычайно интересны


13 июля 3-го года Миссии. Суббота. Высохшее дно восточной части Ирландского моря, место крушения парохода «Сити оф Глазго»[3].

Пароход-трансатлантик «Сити оф Глазго» принадлежавший компании «Инман Лайн», имея на борту семьдесят шесть человек команды, сто одиннадцать пассажиров-джентльменов в первом и втором классах, а также триста трудовых мигрантов (в основном ирландской национальности), вышел в рейс от Ливерпуля до Филадельфии 1-го марта 1854 года. Ирландское море встретило британское судно неласково: дул порывистый северный ветер, хлестал ледяной дождь, видимость ограничивалась несколькими кабельтовыми. В такую погоду хорошая хозяйка кошку из дому не выгонит, но мистер Инман, имея вместо сердца арифмометр[4], не только погнал свой пароход в рейс строго по расписанию, невзирая на неблагоприятные условия, но и напихал в него столько попутного груза[5], что плавание могло быть безопасным только в относительно спокойную погоду.

Примечания авторов:

По мере удаления от порта погода продолжала портиться; боковой ветер все сильнее кренил корабль, имеющий развитую парусность, а разогнавшиеся на просторе Ирландского моря волны тараном били в наветренный правый борт. Решающее слово в трагедии сказал груз, последнюю партию которого доставили на борт в последний момент и закрепили в спешке. Под воздействием постоянного крена на подветренный борт и ритмичных ударов волн по корпусу, сотрясавших весь корабль, плохо закрепленные рулоны отличного английского сукна высвободились из креплений и стали двигаться.

То, что крен постоянно увеличивается, заметили далеко не сразу, и когда на это обратили внимание и сообщили капитану Клиффорду Моррисону, до катастрофы оставалось несколько минут. Предпринимать хоть что-нибудь ради спасения уже не было времени, оставалось лишь молиться, поскольку с того момента, как тяжелые мачты вышли за проекцию палубы, крен нарастал буквально на глазах.

И вот, когда «Сити оф Глазго» накренился на левый борт под углом сорок пять градусов, под ним сверкнула ярчайшая вспышка в миллионы свечей Воды расступились, и изделие шотландских корабелов грохнулось с высоты десятка метров на пересохшее дно Ирландского моря за сорок тысяч лет до Рождества Христова.

Посадка получилась весьма жесткой. Хуже всего пришлось кочегарам и механику дежурной смены: они не пережили множественных разрывов паропроводов и взрыва левого котла жаротрубного типа. Были жертвы и среди палубной команды (выпали за борт и погибли почти все, включая вахтенного офицера Эшли Бойда), стюардов, а также пассажиров (вне зависимости от класса кают). Но большинство все же выжили, хотя и положение у них оказалось преужасным.

Когда те пассажиры и члены команды, что сохранили возможность двигаться, в том числе и капитан Моррисон, выбрались наружу из разломившегося на три части корпуса и осмотрелись по сторонам, ими овладели два главных чувства: ужас и недоумение. «Сити оф Глазго» лежал на чуть всхолмленной заболоченной равнине, покрытой стелющимися кустарниками и мхами, а неподалеку, примерно в миле к северу, протекала широкая река. Пейзаж дополняли группки пасущихся северных оленей и стаи гнездящихся то тут, то там уток, гусей, куликов, казарок и полярных куропаток. Середина июля  это разгар местного лета, и всякая пернатая живность торопилась поскорее вывести потомство, чтобы еще до наступления холодов поднять его на крыло.

И никаких признаков присутствия человека Нигде не курятся дымком крытые оленьими шкурами чумы и не едут на нартах аборигены-самоеды. Человек в эти края ни разу не заходил, так что ни птицы, ни олени еще не знают, что этих странных двуногих, вылезших из грохнувшейся с небес вонючей штуки, следует опасаться даже больше, чем волков, песцов, ястребов и полярных сов. Но двуногим тоже пока не до охоты: они собирают погибших, перевязывают раненых и судорожно пытаются понять, что с ними случилось. И вот уже мобилизованные пассажиры третьего класса и приравненные к ним члены команды копают на вершине ближайшего холма (там посуше, чем в низине, где лежит пароход) братскую могилу, а хирург Клинтон Лестер под навесом, сделанным из паруса, оперирует тех, кого еще можно попытаться спасти. Большая часть его пациентов умрет в течение нескольких дней, ибо этот коновал лезет в рану, даже не помыв руки, и никогда не стерилизует свои инструменты, но сейчас добрый доктор старается изо всех сил.

Назад Дальше