Джесс?
Я потёрла глаза. Это был Куп, в его кожаной мотоциклетной куртке; возможно, он направлялся по какому-то из своих дел, о которых он всегда отказывался нам рассказывать.
Его руки были на моих плечах, тёплые даже через ткань моего пальто. Он посмотрел на меня.
Что случилось?
Я потрясла головой. Я очень хотела попасть в свою комнату. Даже если там Рейчел, мне было всё равно. Я всё равно разрешу себе плакать, а ей придётся потерпеть.
Он потёр мои плечи, а я невольно прижалась к нему.
Серьёзно, ты можешь мне рассказать.
Меня не взяли в «Чи-О», призналась я, не в силах дальше держать это в себе. Я предпочитала их, а меня не взяли, и теперь я в «Каппа». Не могу поверить, что меня не взяли. Что со мной не так?
Так это всё из-за сестринств? Куп убрал руки с моих плеч и сунул их в карманы. Ты же знаешь, что это элитистский бред? Зачем тебе вообще быть частью всего этого? Система буквально сделана для того, чтобы заставить тебя себя ненавидеть это же её главный двигатель!
Это был последний удар. Я разревелась.
Чёрт. Ты правда расстроилась. Хорошо, мы можем это поправить. Куп положил руку мне на плечи и открыл дверь на третий этаж. Давай, пойдём поговорим. Ты можешь мне рассказать обо всех ужасных вещах, которые сделали «Чи-О», а потом мы закидаем их общагу тухлыми яйцами или ещё чем-нибудь.
Нет, сказала я, хоть уже и позволила ему завести меня в коридор перед их с Минтом комнатой. Я не хочу тебя беспокоить.
Он открыл дверь и завёл меня внутрь. При виде их комнаты я даже сейчас не смогла сдержать улыбку. Она была идеальной репрезентацией того, кем были Минт и Куп: одна сторона в мужественных синих и коричневых тонах, с дорогими простынями, кубками за плаванье и идеальной чистотой. Вторая была завешена постерами рок-групп, простыни были ярко-розовыми и повсюду валялся всякий хлам.
Поверь мне, Куп посадил меня на свою кровать, ты точно меня не беспокоишь.
Он бросил ключи на стол и пошёл к двери.
Подожди меня тут. Я пойду куплю нам газировки и жевательного мармелада, чтобы добавить тебе глюкозы в организм. Ты же любишь жевательный мармелад, да? Ты всё время его ешь, когда делаешь домашку.
Я кивнула, стараясь сдерживать слёзы.
Хорошо, я сейчас вернусь. Серьёзно, не уходи никуда. Куп вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Оставшись одна, я дала волю слезам. Я не понимала что я сделала не так. Во время борьбы за место в «Чи О» я старалась не слишком обольщаться, подбирать запасные варианты, но это не имело никакого значения: я всем сердцем хотела в «Чи-О». Я воображала как иду по кампусу с этими буквами на груди, и все видят что я из себя представляю. Мечтала, как скажу папе, что попала в лучшее сестринство на кампусе. Представлю ему неопровержимое свидетельство: «Смотри, кто я. Такая хорошая. Другие это увидели и дали мне это в доказательство».
Дверь распахнулась, и я вздрогнула от неожиданности. Но вместо Купа в дверях стоял и пялился на меня Минт. Я вытерла со щёк слёзы; пальцы были все чёрные от макияжа. О, господи. День делался только хуже.
Извини, сказала я, вскакивая на ноги. Я тут болтала с Купом. Я пойду.
Подожди. Минт бросил рюкзак на пол, а пальто себе на стол. Ты плачешь. Он посмотрел на меня поближе. Сегодня же решающий день для сестринств?
Конечно, Минт это знал. Он, Джек и Фрэнки на следующей неделе будут приносить клятвы верности «Фи Дельте». Увидеть, что он понимает, через что я прохожу, было облегчением, но также и унижением, потому что у него-то никаких проблем с попаданием сразу на самый верх не было.
Ну же. Минт сел на свою идеально заправленную кровать и постучал по месту рядом с ним. Я прошла через комнату и села, глядя на него исподлобья.
Меня не взяли в «Чи-О», призналась я; каждое слово отзывалось болью. Я очень туда хотела.
Конечно, хотела. А куда тебя взяли?
В «Каппа».
Минт тронул моё колено своим.
Каппа это хорошо.
Я посмотрела на него. Как это было возможно, что даже тут, в середине дня в полутёмной комнате общежития, его глаза были такими невозможно голубыми?
Тебе необязательно мне врать. Мы оба знаем, что «Чи-О» лучшие. Кортни и Хезер обеих приняли.
Хезер?
Я развернулась к нему лицом.
Прикинь, да? Я не хочу грубить, но Я замешкалась. Это пожирало меня, прожигало дыру в сердце. Я хотела сказать это вслух, но не знала как отреагирует Минт. Что если он скажет мне уйти, а потом расскажет Хезер? Я глубоко вдохнула, а потом решилась на прыжок. Почему она?
Кортни я бы поняла: конечно её приняли в «Чи-О», она была рождена для этого. Но Хезер? Хезер и хорошенькая-то едва-едва. У неё слишком большой лоб. Она маленькая. Не то чтобы она лучше учится или намного более популярная. Членство в «Ист-хаузской семёрке» давало нам с Хезер равное положение по крайней мере, я так думала. У её семьи были деньги ну и что? Или дело было в силе её громкого голоса, её уверенности, её чересчур яркой личности?
Это были ужасные мысли. Я любила Хезер. Она давала мне смелость как будто когда мы вместе, для нас не было ничего невозможного. Но я просто не могла перестать вспоминать, как она прыгала вместе с Кортни, смеялась и размахивала приглашением, которое должно было бы быть моим. А что если наши места перепутали? А что если я пойду к президенту студенческих сообществ и потребую расследования, и они осознают свою ошибку. Я представила себе, как президент забирает у Хезер её приглашение и отдаёт мне.
Нет. Конечно, я не могла так поступить. Но я чувствовала себя такой беспомощной. Я хотела контролировать хоть что-то, избавиться от боли. Образ счастливого лица Хезер больно меня ранил.
Слушай, сказал Минт, кладя руку мне на коленку. Не выбрав тебя, «Чи-О» совершили ошибку. Покажи им это.
Как? Там, где мы соприкасались, по моей кожей бегали мурашки.
Каппа сейчас номер два, да? Тебе всего-то надо забрать первое место у «Чи-О». Соревнуйтесь активнее. Победите их в их собственной игре. Я тебе помогу.
Поможешь?
Он повернулся лицом ко мне, скрестив ноги. Я не могла не вспомнить сцену из «Шестнадцати свечей», где Джейк Райян сидит через стол от героини Молли Рингвальд, между ними торт со свечами, и говорит ей загадать желание. Он был Джейк Райян, но в золоте.
Конечно. Всем, чем смогу.
Я почти спросила его почему, но не хотела разрушать момент.
Скажи мне что-нибудь, вместо этого сказала я. Что-нибудь стыдное.
Что? Минт выглядел ошеломлённым.
Я только что рассказала тебе о своём провале, сказала я, и теперь я тут сижу и мне стыдно. Расскажи что-нибудь, чтобы мы были квиты.
Щёки Минта порозовели неужели я вижу как он краснеет? Я наслаждалась своей властью.
Что-нибудь чего ты никогда никому не говорил, осмелев, добавила я.
Он внимательно меня изучал. Я, должно быть, выглядела очень жалко, потому что он выдохнул.
Хорошо. Я расскажу тебе кое-что, чего я стыжусь, если ты поклянёшься никогда это не повторять.
Клянусь. Эти слова имели силу настоящей клятвы. Я чувствовала, как между нами со звоном натягивается струна.
Моя мама Его голос сорвался, и он глубоко вдохнул. По мне побежали мурашки: он правда собирался сказать мне что-то важное, я это чувствовала.
В прошлом году я узнал, что моя мама изменила моему папе.
Я сочувственно ахнула.
Это было унизительно. Оказалось, она уже давно ему изменяла, с одним из членов совета директоров их компании. Все узнали. Но она отказалась перестать видеть этого мужчину. Я ожидал, что папа с ней порвёт, разведётся, чёрт, хотя бы даст этому уроду по морде. Я ожидал, что стану сыном разведённых родителей. Но он совершенно сдался.
В каком смысле?
Он был таким слабым. Он даже не боролся. Позволил им топтаться по нему, позволил этому мужику его кастрировать. Он несколько дней плакал и просил её с ним не разводиться, сказал, что она может продолжать видеть того парня, всё что захочет. Все узнали и об этом тоже, и теперь куда бы мы ни шли, все шепчутся о том, что моя мама спит с другим мужиком, а мой отец чёртов рогоносец.
Чем больше Минт говорил, тем острее и жёстче делался его голос. Когда он сказал это странное слово «рогоносец», оно прозвучало, как битое стекло. Я отстранилась.
Мой папа ужасный трус. Я его ненавижу. Дома все болтают обо мне у меня за спиной и это его вина. На вечеринке, которую устроила моя мапа перед моим отъездом в Дюкет, я запер дверь и не пустил его домой. Все смеялись и показывали на него в окне. И знаешь что? Вместо того, чтобы сочувствовать ему, мне это понравилось. Очень понравилось. Лузером был он, а не я.
Минт, это ужасно, сказала я, не в силах удержаться.
Ну, да. Теперь ты знаешь мой стыдный секрет. Тебе лучше?
Мы сидели молча, пока я осознавала, что у такого идеального Марка Минтера такая ненормальная семья. Я сглотнула.
Мне кажется, я тоже ненавижу своего отца.
Минт изучал своё одеяло, а теперь посмотрел на меня.
Правда?
Думаю да.
Да уж, посмотри на нас. Два козла, ненавидящих своих пап.
Я с облегчением рассмеялась, потому что конечно же Минт не козёл, и если я в одной группе с ним, то со мной всё будет хорошо.
Поверить не могу, что ты сказал мне что-то такое личное, сказала я.
Ты меня спросила.
Да, но Я не думала, что ты правда это сделаешь.
Джесс. Минт моргнул. Ты мне нравишься.
Второй раз за тот день мир сошёл с орбиты. Марку Минту нравлюсь я? Я, Джессика Миллер? Это была самая невероятная из всех побед: как выиграть в лотерею или найти в шоколадке золотой билетик.
Он сглотнул, выглядя невыносимо смущённым, и я осознала, что, потерянная в своём удивлении, я так и не ответила.
Я тебе не верю, сказала я.
Он улыбнулся, ярко, как солнце, и снова стал золотым мальчиком, оставив позади стыдное признание.
Почему это?
Потому что ты Минт.
Он положил руки с обеих сторон моего лица.
Мне нравится, каким ты меня видишь.
Я глубоко вдохнула, чувствуя запах его парфюма: апельсин и специи, а потом он притянул меня к себе и поцеловал меня этими прекрасными губами. Поцелуй был медленный и нежный, пока я не подползла поближе и поднялась на колени, а он поцеловал меня крепче, запустив руки в мои волосы. Я, со сбившимся дыханием, отстранилась. Самый прекрасный парень в мире.
Ты мне тоже нравишься, сказала я; преуменьшение века, и снова его поцеловала.
Звук глухого удара заставил нас оторваться друг от друга. Моё сердце бешено забилось, я развернулась к двери. Там стоял Куп с упаковкой мармелада в руках, а две бутылки газировки катились по полу у него под ногами.
Глава 7
Сейчас
Если есть на земле ад, то он в этом мгновении.
Убей отца и освободишься? Цитировать Фрейда на вечеринке в колледже слишком затаскано даже для тебя, дорогой. Будто в замедленной съёмке, Каро прошла мимо меня к Купу и потянулась его поцеловать. Зрелище было сюрреалистичное: будто смотришь любимый фильм и обнаруживаешь, что актёры внезапно поменялись местами и теперь всё идёт не так. Я отвернулась и сосредоточилась на том, как мои острые каблуки пробивают в траве одинаковые дырочки.
А я вот огорчился бы, если бы фирменный стиль Купа внезапно поменялся. Минт поднял стакан. Да будет мой любимый соседушка как можно дольше омрачать наши без того идиллические жизни!
Карамельно-красные губы Кортни растянулись в улыбке, демонстрируя зубки такие же белые и прямые, как у её мужа.
Вообще, раз мы с Минти не смогли попасть на помолвку, давайте выпьем за Каро и Купа!
Помолвка. Всплыли слишком быстро, я не успела их отогнать воспоминания, с размытыми от алкоголя краями, но для изобличения достаточно чёткие. Я заметила, что все подняли бокалы и сосредоточилась. Я тоже поспешила поднять бокал, хоть он и был пуст.
За Кэролин Родригез, провозгласил Куп, святого человека, который спас меня от депрессии и нищеты после юридического. Пусть я когда-нибудь стану достоин её!
Каро симпатично покраснела.
За Каро и Купа, нараспев произнесли все. Я, долей секунды позже, повторила.
К вопросу о нищете и депрессии, угадайте, кого я видела? Кортни сделала большие глаза, Эрика Шелби. Помните, как он всё время следил за нами, куда бы мы ни шли? Не удивляюсь, что он как-то пробрался на нашу встречу выпускников.
Каро покраснела.
Он тут вообще-то работает. И тебе следует быть с ним полюбезнее.
Мне надо выпить, сообщила я, не обращаясь ни к кому в отдельности, выковыряла каблуки из земли и поспешно направилась в сторону бара. Мой план трещал по швам. Никто не реагировал так, как я думала. Я не предвидела, что на меня так быстро нападёт Каро и не ожидала, что меня затолкают в общество Кортни и Минта; не знала, что почувствую клаустрофобию от присутствия где-то тут рядом пристально следящего за нами Эрика. И никогда в жизни я не могла бы предсказать свою реакцию на встречу с Купом.
Это всё меняло. Как я смогу показать всем эту новую, настоящую себя блестящую, красивую, успешную Джессику если мне придётся весь уикенд бегать от него? Как добиться триумфа, если каждое мгновение придётся сосредотачиваться на том, чтобы отгонять от себя воспоминания и делать вид, что мне плевать?
Я думала, что я уже поборола это, волнение в крови, покалывающее осознание того, что Настоящий Куп из плоти и крови, стоит всего в нескольких ярдах позади меня. Мое тело было так напряжено, а он едва взглянул на меня.
Мне надо уйти. Создать между нами как можно больше дистанции. Бармен, как-то почувствовав моё настроение, наполнил мой стакан вином до краёв. Я сунула в его банку для чаевых деньги и сбежала из шатра, направившись к бархатной тьме деревьев. Сегодняшний день пропал, но завтра я отыграюсь. Я не проиграла. Самое важное это держаться подальше от
Убегаешь?
Я замерла, не закончив шаг.
Похоже, твой фирменный стиль тоже не особенно поменялся.
Я медленно развернулась, вопреки всему ещё надеясь, но передо мной стоял он; высокий, освещённый светом из шатра, лицо наполовину в тени.
Я выпрямилась. Он внимательно смотрел, как я это делаю, наблюдая, как лямки моего платья впиваются в кожу. Я откашлялась.
С места в карьер. У тебя это всегда отлично получалось.
Куп широко улыбнулся. Редкое зрелище.
Что ты тут делаешь? Спросила я.
А почему бы и нет? Я же закончил Дюкет, правда? Как бы эти сволочи ни пытались не дать мне это сделать.
Я опрокинула бокал, давая вину потечь в моё горло. «Разговаривать с ним плохая затея. Уходи, Джессика!»
Твоё здоровье, сказал он, поднимая собственный бокал.
Я старалась не смотреть ему в глаза, но ничего не могла поделать; его взгляд отрывал мой от земли и притягивал. Ярко-зелёные глаза, тёмные ресницы, смотрит на меня как всегда: слишком пронзительно. По моим рукам поползли мурашки.
Насколько я помню, старый Куп считал, что встречи выпускников это глупо.
Может быть, новый Куп переполнен духом студенчества. «Новый Куп». Конечно же. С колледжа прошло десять лет. С тех пор, как мы в последний раз общались год. Он, как и я, теперь другой. Дело было не только в том, что он теперь адвокат исход, который в колледже казался маловероятным. Или что живёт в другом городе и уже не неразлучен с Джеком, Фрэнки и Минтом. Он теперь обручён. Он принадлежит другой. Моей лучшей подруге.
Я снова и снова повторяла это про себя.
Ну, сказала я, шагая в сторону, чтобы его обойти, я рада, что ты пришёл. Теперь разреши, пожалуйста.
Он поймал меня за локоть.
Что Мы не будем это обсуждать?
Всё моё тело пронзило будто льдом. Его рука была тёплой, осенний воздух холодным. Он стоял так близко. Я открыла рот, чтобы заговорить, но он отрицательно потряс головой.
Не смей спрашивать «что обсуждать».
Я не шевельнулась.
Не думаю, что есть что сказать. Прошёл год.
Он сжал зубы.
Можем мы, чёрт побери, честно поговорить хотя бы раз в жизни?
Я не смогла сдержать смех.
Именно честный разговор всё и разрушил.
В его глазах блеснул огонёк. Пальцы, сжимавшие мой локоть, сжались сильнее.