Нет же! воодушевлённо ответил Гром приподнимаясь на локтях Мы будем жить одни, на землях моего Рода. Растить детей и вести хозяйство
Одни?! она разочарованно надула губки Совсем? Не-е, без мира мне скучно. Я люблю, когда весело вокруг и много людей. Пошли! она вдруг вскочила и потянула его за руку Ну же, побежали ко всем! и он побежал, вверх, на холм, за, цепко схвативший за кисть, рукой. Прорвались через весёлый хоровод. Вместе сиганули через костёр и, оказавшись в кругу огней, где целая толпа голых людей играла в жмурки, Ель толкнула его в центр Чур следующий жмурится!
Кто-то тут же накинул повязку на глаза, и сразу множество девичьих рук коснулись обнажённой кожи в разных местах. Смех, шум, суета. Гром сначала чуть растерялся, а затем, растопырив руки, стал хватить ускользающие тела. Наконец удалось, в руках забилась пойманная добыча, вёрткая, прыткая, пытающаяся вырваться. Бесполезно, он крепко обхватил за стройную талию, прижимая к себе, и она успокоилась, стянула с него повязку, чмокнула в губы и потащила, через толкучку и ободряющие крики, прочь от круга огней.
Несколько шагов во тьме, и повернувшись прижала свои ладони к его груди. Сюда еле доносились отсветы костров, и сквозь весёлый шум слышались какие-то шорохи, вздохи и стоны в кустах, под ногами что-то мокрое, липкое, или только кажется? А она всё гладила и целовала: плечи, спина, грудь, и опускалась всё ниже. Нежные руки прошлись по бёдрам, ягодицам и между ног, а губы по животу, ещё ниже и вот обхватили уд. Что-то ласковое, сырое, коснулось его и обратило в камень. Дева откинулась на спину раздвигая ноги, и Гром не стал тянуть, лёг сверху, вошёл и задвигался, и звуки их слились с любовным хором этой ночи.
Станешь моей женой? вопросил он, ещё не успев отдышаться, сразу как утихла её дрожь.
А ты из какого рода?
Весеннего неба.
Так нет же его?! удивлённо уставилась она на него.
Земля есть, и я есть. Последний, Гром Весеннее небо.
А-а, так ты сын Государыни? Княжич?!
Не княжич я. Я род хочу возродить, для того жена нужна! Чтоб жить с ней на своих землях вместе
Вдвоём?! А пахать один будешь, и строить один? И сеять, и убирать, и скотину держать?! Пусти дурень! она столкнула его с себя и поднялась Ты может и один справишься, а я одна столько не вынесу и пошла к свету, гордая, красивая, с тяжёлой косой невесты.
Гром тяжело вздохнул «Опять не повезло. Вляпался ещё во что-то» он поднял руку которой опирался на землю, повернул к отсвету костра «Красная вроде Откуда тут кровь?» вытер руку о траву, тоже встал и пошёл. Босые ступни и правда, то тут, то там, ступали на липкие пятна.
Вокруг огненной поляны, на границе света и тьмы, сидели парочки и миловались. Этим никто не нужен, они уже выбрали друг друга, некоторые ещё до красной горки, и теперь просто наслаждались близостью. До осени, времени свадеб, ещё далеко, а так познали и себя и суженного, есть время и подумать, и решить, и переиначить, коли не по нраву.
А вон другие сидят стайками, отдыхают от веселья. Девки ещё совсем молодые, по сравнению с остальными, конечно. Уж Грома-то и они старше. Эти себе женихов выбирают, и скорее всего это их первая и последняя красная горка, такие в девках не засиживаются. Знаки на их телах уже успели оставить духи, и хорошо если один, а у некоторых два, а коли три так вообще «княгиня». И выбирают они себе таких же, отмеченных духами. Не родовыми звёздами в паху, это у многих есть и не личная то заслуга, а рода. Другими: знаками кузнеца, охотника, пахаря, зверей всяких и явлений природных, от грозы до цветка какого, а также способностей, навроде силы иль скорости. Много их знаков-та разных: и у сестры близняшки Зари уже парочка есть, а у брата названного и молочного Храбора, так уже три, но больше всего говорят у матушки Государыни Ярки. Только самого Грома ни один дух не отметил, разве что дух Рода. Зато какой?! Такого-то точно ни у кого нет. Может попробовать?
Он посмотрел, как другие парни проходят мимо них, вроде и невзначай, но так чтобы видны были их знаки духов. То одной стороной повернутся, то другой «Словно петухи молодые перед курами квохтают» фыркнул про себя. Останавливаются, заговаривают, перекидываются шуточками и любезностями. И вон пара уже, парень в кусты повёл девку нежно приобняв «А ну как откажут? Высмеют?» засомневался Гром «Неудобно так-то, кабы они одни были, без других парней Да сидели б поврозь, не все вместе»
Что смотришь? Ха-ха-ха-ха Ель оказалась тут как тут и, смеясь, отпихивала того самого мужика, с которым купалась в самом начале Не подойдёшь не узнаешь хи-хи-хи толстый овощ мужика, обнявшего её сзади и шептавшего что-то на ухо, торчал у Ели между ног, отираясь о беспокойные бёдра и лоно Скажи ему Лён А-а хи-хи-хи она уже и рукой обхватила мужскую штуку.
Смелее паря, не позорь нас Лён, прижимавшийся к спине Ели, и охапив её грудь, мял и игрался с нею по-всякому, оторвал свою бородку от ушка девушки будь мужиком! Вот так, Р-р-р он грозно зарычал и перехватив поудобнее, приподнял и поволок, в шутку упирающуюся и болтающую ногами, Ель в темноту.
Гром вздохнул поглубже, набираясь храбрости, и шагнул к ближайшей стайке. Независимо встал, расслабив одну ногу, нагло откинув голову и уперев руку в бедро. Так, чтобы пальцы как-раз доходили до паха, указывая сразу и на уд, выгодно отличающийся от других, и на грозовую тучу с золотыми молниями и красным солнцем своего рода. Добавив как можно больше весёлости в голос, произнёс:
А кому муж нужен?! правда ломающийся юношеский голос не выдержал и дал петуха.
Иди уж, тоже мне, муж острые на язык девки тут же дали дружный отпор.
Как дух отметит какой, сразу приходи тут тебе и смешки посыпались:
Ага, лет через восемь! Мы здесь ещё будем
И презрительные взгляды:
Молоко ещё на губах не обсохло
И узнавание, что только подлило масла в огонь:
К мамке своей, Государыне ступай
Точно, она тебе попу подотрёт и жену под стать найдёт
Благородную, с чистой кожею
Без знаков духов
А зачем во дворце духи, там слуг полно, самому и не надо ничего уметь, лежи на лавке, орехи щёлкай
Да не, он и там никакой оказался, вишь Государыня Ярка к нам сослала
Мне нужен! поднялась одна из девушек и встала вполоборота. Тут и девки замолкли, и парни все уставились, рты открыв. Оно и неудивительно. Глаза у девы чуть надменные, красивые, губы алые, мягкие, чуть припухлые, да и всё лицо милое. Коса толстая падает на грудь высокую, двумя крупными вишнями украшенную. Плечи прямые, талия тонкая, бёдра широкие, а зад округлый и упругий. Кожа белая, кажется нежной да шелковистой. И вся она такая стройная. И надо же, сразу три знака. Дух богатства, левую кисть обхватила лапками большая зелёная лягушка. Дух красоты, большая белая лилия вокруг пупа расцвела, жёлтая в середине, а с краёв зелёными листочками украшена, так что, чуть совсем не затмив собой маленький знак рода на лобке, в три лучика всего. И дух славы, солнышко с волнистыми лучиками так и светится на высоком лбу из-под чёлки Ну?! она требовательно протянула руку.
Во Мята даёт пошли шепотки Опять чудит
И Гром шагнул к ней, взял ладошку, вместе зашли в кусты и остановились. Она неловко тронула его, погладила плечи, попыталась чмокнуть в губы, попала в нос, улыбнулась сверкнув ровными жемчужными зубками. Видно, тоже не знала, что да как, в первый раз всё же. А Гром боялся, что уже не сможет, сколько можно-та? «Вроде четвёртый уже?!» одной рукой обхватил грудку «Как яблоко спелое!» чувствуя, как острый сосок трётся о ладонь. Второй ягодицу «А кожа и правда словно шёлк у неё, и упругая!» и остро всколыхнулось желание, так что Мята даже удивлённо ахнула, посмотрев вниз, дабы узнать, что там её касается такое твёрдое да горячее.
Легла на спину, и не шелохнётся, глаза отвела, будто бревно какое. Гром аккуратно лёг сверху, опираясь на землю, дабы не придавить её, не причинить боли ненароком. Нащупал рукой куда надо и стал вводить. Туго как-то, не то-что с другими. Надавил сильнее, резче, и оба вскрикнули, будто кожу с уда содрали, но ничего, терпимо. А вот Мята губу закусила до крови, глаза прикрыла, наморщилась, видно, что больно. Всё ж Гром докончил и отвалился рядом.
Всё, во мне семя? спросила Мята, обняв за шею и заглядывая в глаза. Удостоверилась что он кивнул, положила голову на плечо Значит мой ты теперь! и, успокоившись на этот счёт, мечтательно продолжила А правда говорят, что Гордый Слав в тысячу раз больше Залеса? Ты же видел его, помнишь? Конечно, помнишь, как такое можно забыть. А я вот дальше Залеса не бывала. Слушай, а мы в Большом Государевом дворце будем жить или свой терем у нас будет? Лучше б во дворце, там князья, бояре и матушка твоя Государыня Ярка
Нет, мы свой построим! Большой и красивый Гром усмехнулся, поправляя здесь, в Залесье. На землях рода Весеннего неба. Нашего рода!
Мята странно напряглась и умолкла, осознавая, что он несёт. И вдруг вскочила на колени:
Что?! Где?!
Ну здесь же и тут же заткнулся, получив звонкую пощёчину.
На землях проклятого рода?! Да чтоб я Да чтоб Ах ты она прям захлебнулась от злобы, а из глаз брызнули слёзы, которых и от боли во время соития-то не было. Вскочила на ноги Урод! Нищий! Позорный! и сверкая измазанными в крови ляжками, убежала.
Гром потрогал траву, на которой она только что лежала, ещё тёплое, мокрое, липкое «Так вот откуда столько пятен кровавых» посмотрев руку на свет, понял он.
Красивая зараза! совсем рядом, задыхаясь, произнёс мужской голос.
Но глупая, о-у-ох ответил ему женский со стоном.
Гром привстал и, раздвинув ветви ближайшего куста, наткнулся на покачивающееся взад-вперёд, страдальчески нахмуренное и одновременно блаженствующее, лицо Ели. Сзади неё, задрав голову с такими же эмоциями на лице, и придерживая полюбовницу за бёдра, толчками двигался Лён.
Почему глупая? Целых три духа её признали удивлённо вопросил.
Но знака ума-то нет. Ум-м Приходят те духи, которых сам зовёшь А-а-а они и помогают, и подсказывают. Может они и тебя ей подсказали Ую-юй Да упустила своё счастье листья всё сильнее шуршали, ветви всё громче скрипели, Лён пыхтел и отдувался, а Ель постанывала да говорила пожалуй славу, богатство и красоту она найдёт, а вот к счастью, духи тщеславия не приведут
А какие приведут? У тебя-то что за дух? кивнул он на её лицо, весёлое с одной стороны и грустное с другой.
У меня? Дух забавы потехи, может и ы при-в-ве-дёт Оюшки-о-хо А-а-а! вдруг вскрикнула она громко У-ух выдохнула через некоторое время тебе это, хватит сегодня, наверное. Вон и огурец твой, раненый, надорвался похоже
Гром устало спустился с холма словно в пьяном бреду «Вся эта ночь как один большой пьяный бред!» поискал одёжку «Тут вроде где-то бросил» светало уже, в животе тянуло, в мошонке ныло и уд болел, к тому ж и правда кровь с него чуть сочится. По пояс вошёл в прохладную реку и промыв стал разглядывать.
Чего там? давешний мужик, Лён, заглянул через плечо А, узду сорвал, ну так обычное дело, зато не мальчик теперича, а жеребец настоящий! Гы-Гы и таким образом успокоив нового собрата, хлопнул Грома по заду, и обдав брызгами нырнул в воду, и сразу вынырнул, шумно отфыркиваясь и мощно загребая, поплыл Эх, хорошо!
Проснулся Гром за полдень уж, и никто не разбудил, не потревожил, странно. Хотя чего странного, Зарю работай загрузили по самые уши, Храбора услали, а более никому он и не нужен. Вышел на широкое дворище усадьбы вождя Тёмной чащи, да и притулился возле крыльца на завалинке, не зная, что делать. Так до вечера и просидел, наблюдая за суетой людей, и не тронул никто, и к делу не приставил.
Нет ну правда, Радуга, справишься ж без меня?
Ступай-ступай, гулёна, хоть на всю неделю. Что я за своими детьми ночью не услежу?!
На красное крыльцо выскочила Ель, оглянулась и, заметив Грома, повела головой, подмигнув усмехающейся весёлой половиной лица:
Пошли?! он равнодушно покачал головой в ответ. Только её это не устроило, подошла ближе, да и присела на корточки напротив, положив локти на его колени Иж, смурной какой?! Чего, болит ещё там? поинтересовалась, повернув голову слезой и поведя глазками в пах.
Ничего у меня не болит! И не пойду я больше туда!
Обиделся на девок глупых? Косу не дают она надула губки, будто заплачет сейчас, или засмеётся, не понять никто женихом не берёт? А я вот тоже раньше обижалась, я ведь была замужем, не знал? Ну об этом у нас не любят говорить тон её как-то неуловимо изменился, став из насмешливого, задумчивым, искренним, даже душевным чуть старше тебя была, когда выдали без всякой красной горки. Я ж с детства помолвлена, потому-как из семьи вождя. Так-что честь по чести, как и было сговорено, отдали меня в другой род. При свете дня взошли мы на ложе и, перед духами и людьми, отдала я своё девичество, вместе с косой, молодцу статному да знатному. И не понесла! Год не понесла, второй, а потом волхвы посмотрели, бесплодная мол. Вот и вернули назад меня, так и живу теперь, у своего же дяди прислужницей. Вот видишь?! Ничего б у нас с тобой не вышло, пусть если бы и хотела я в твой род перейти даже весёлая часть лица теперь казалась грустной, про другую и говорить нечего, рядом с большой слезой духа, мелькнула маленькая, натуральная ладно, пойду я! Веселье да народ ждёт ха-ха-ха-ха встала, смахнула слезу и, повернувшись улыбчивой стороной, весело усмехнулась, да и побежала.
А на крылечко вышла Радуга, со своим маленьким сыном на руках. Обняв ладошками, он сосал налитую грудь, выпростанную через расстёганный и сложенный на бок ворот. Жена вождя задумчиво посмотрела вслед Ели и присела на ступеньку.
Мне иногда думается, вдруг это я её прокляла? равнодушно прозвучал её голос. Посмотрела на Грома Ты же всё понял на красной горке? спросила, и догадалась, что он смотрит на её грудь, где по белой коже пророс символ несчастья, чёрная ветка боярышника, корявая, толстая, гораздо страшнее чем на лице и руках. Острые шипы совсем близко к лицу ребёнка и лишь пара маленьких белых цветков Да, сама иной раз пугаюсь.
А, да спохватился и не к месту ответил Гром не нужен мой род никому.
Радуга кивнула подтверждая. Ребёнок вдруг отвалился и отрыгнул, заставив Грома вздрогнуть.
Ну вот и всё, теперь баиньки деточке сообщила, да протянула Подержи Гром нежно взял голенькое лёгкое тельце и, пока Радуга обмывала грудь у колодца и застёгивала воротник, с удивлением смотрел как тот пялит блестящие глазки на него и улыбаясь агукает Давай! приказала, забирая ребёнка Пойдём со мной!
Поднялись в высокую горницу по скрипучим ступенькам. Здесь в кроватке, подложив ладошки под голову, тихо сопела девочка. Радуга уложила ребёнка в колыбельку, что свисала с потолка, укрыла одеяльцем и, приложив палец ко рту, кивнула на следующую дверь, в светлицу, где горел свет сразу от нескольких лучин в поставцах.
Как дети? спросил вождь Коряга, поднимая голову от книги. Не высокий, но крепкий, кряжистый мужик. Чувствовалась в нём какая-то твёрдость и надёжность, словно стена охранная.
Спят Радуга подошла к креслицу и обняв мужа чмокнула в кудри вот Грома привела, женить пора отрока. Род Весеннего неба рвётся возрождать.
Нам тут только Грома и не хватает шёпотом пошутил вождь, поглядев на проём в детскую сюда подойди-ка оглядел медленным тяжёлым взглядом и правда пора произнёс задумчиво только кто ж за него пойдёт?
Ну не рабынь же ему сватать?
Другие вожди не отдадут своих дочерей за безродного, духами не отмеченного. Своим если-только кому приказать?! Какие девицы из родственников у нас там
Нет! гаркнул Гром, и тут же понизил тон до шёпота, увидев, как оба родителя с испугом посмотрели на дверь. Но всё равно упрямо Нет! Не стану род позорить, сама должна полюбить.
Коряга гневно смотрел на него, а вот Радуга, наоборот, как будто одобрительно. И Гром понял, почувствовал, какая-то игра вокруг него затеяна.
Правильно! вдруг согласился вождь и повернулся к жене Всё равно ведь Храбора к Государыне отправляем, дабы они с Зарёй тут не учудили чего до свадьбы. И Грома с ним, уж она-то наверняка невесту ему уже подобрала коль обоих зовёт.