Иван Александрович поднял голову и, посмотрев в потолок, помолчал немного, а затем продолжил:
Так вот, решилась Вера на немыслимый шаг. Пошла она к лодочнику и попросила её на тот берег, в Камень, отвезти. «И, дочка, ответил старый лодочник, кто ж в такую погоду в воду суётся. Ты сама посмотри, волна какая. Я ещё пожить хочу».
Но Вера очень настойчивая была. Уж чем она смогла старика уговорить, никто не знает. Дал он ей весла от старого челна, который на берегу вверх дном лежал. Помог перевернуть его, на воду спустить да от берега оттолкнул. Вера на берегу Волги выросла, река, конечно, по сравнению с Обью не такая уж большая, но тоже своенравная, а Вера в свои семнадцать очень даже любила лодкой в ветреную погоду управлять, гребцом отличным была, да и Волгу без всякого спора не раз туда-сюда переплывала. Вот она и начала грести. Всё село собралось на берегу стояли, молча смотрели, как учительница с волнами ловко борется. А Вера, преодолев реку, в наробраз так в те времена роно назывались заявилась да всё там и высказала. Ей новое направление дали в другую, бедную и дальнюю деревню, где учителя тоже надолго не задерживались.
Любовь Петровна сидела молча. У неё было очень хорошее воображение, и она явственно представляла себе широкую реку с казавшейся чёрной от нависших туч водой, с белыми гребешками пены и маленькую, утлую лодчонку, в которой, вцепившись руками до побеления пальцев в вёсла, молодая девушка перебирается на другой берег.
Ну так вот, продолжал Иван Александрович, темнеть уже начало, а народ на том берегу всё не расходился, разговоры разговаривал, ждал, что же дальше будет. И моя будущая, тогда ещё шестилетняя, мама среди них ходила, то плакала тихонько, чтоб никто не заметил, то прислушивалась, о чём люди гуторят. Наконец вдали, на левом берегу появилась маленькая женская фигурка. Видно было, как лодку от причала отвязала, сама в неё запрыгнула, от берега оттолкнулась, а норовистая река её опять к берегу прибила. Ещё попытка, ещё и наконец лодка вырвалась на простор. Началась упорная борьба и с ветром, и с волнами, а самое главное с течением. Река всё пыталась унести лодку туда, куда она стремилась сама, к океану, но гребец попался упорный и сильный. В этой борьбе Вера сумела победить, и лодка ткнулась носом рядышком с тем местом, откуда несколько часов назад отплыла. Старый лодочник Вере руку протянул, она вылезла, шатаясь от усталости и напряжения. Подошли мужики, молча вытащили лодку на берег, перевернули, и осталась она там до весны пережидать надвигающуюся зиму. А Вера через раздвинувшуюся перед ней безмолвную толпу прошла, сестру разыскала, обняла её, поцеловала да сказала так, чтобы всем слышно было:
Пойдём, собираться будем, нас в другое место переводят, на этом же берегу. Далеко отсюда, но ничего, доберёмся. Завтра и уйдём, да в избу школьную повела.
А утром случилось чудо. На рассвете девочки обнаружили у дверей поленницу сухих берёзовых дров. Рядом лежали мешки с продуктами. Кто доставил всё это богатство, так и не удалось узнать. А затем в школу пришли дети большая часть из значившихся в списках. А ещё через несколько дней и остальные ходить стали. Учительницей Вера была хорошей. Её лёгкое волжское оканье было настолько заразительным, что скоро половина села вполне заметно окать начали у детишек своих переняли.
Весной 1924 года жильцов в избе прибавилось: к сёстрам приехали из Иваново-Вознесенска на постоянное жительство остальные члены семьи дедушка с бабушкой и тремя другими детьми. Я не раз задавал вопрос, что заставило их перебраться в Сибирь, но дедушка всегда отвечал односложно: «От голода бежали». Я удивлялся, ведь в последующие годы засухи не было и страна вздохнула с облегчением голодная пора закончилась. Но дедушка повторял и повторял, как заученное: «От голода бежали», и всё.
Летом семье удалось и в большую избу перебраться, и урожай хороший снять на зиму должно было хватить. В общем, жизнь налаживаться начала. Но судьба-злодейка настигла их и здесь. В начале осени бабушка заметила, что младшая дочка начала ни с того ни с сего прихрамывать. Дальше больше: появилась боль, которая день ото дня только усиливалась.
Пришлось снова воспользоваться услугами лодочника и отправиться на приём к доктору в волостной центр. Доктора не нашлось. Вернее, в штате-то он вроде бы числился, но на деле его не существовало, а роль врача исполнял пожилой фельдшер. Он ничего путного сказать не смог, лишь ценный совет дал:
Езжайте вы в губернию, там дохтуров много.
Пришлось бабушке с дочкой вновь садиться на пароход, который соединял Камень с Ново-Николаевском. В губернии доктора действительно были, нашёлся даже профессор, который, изучив рентгеновский снимок, поставил весьма неутешительный диагноз:
Вероятно, у девочки начал развиваться костный туберкулёз, но точно это можно будет сказать месяца через три, поэтому в конце января жду вас снова.