Пенелопа едет в Жемчужную Лагуну, к своему жениху. Они познакомились по Интернету, сказала женщина.
Как рыбы ухитрились выйти в Интернет? И как они общались, не умея говорить? Это было выше моего понимания. К сожалению, расспросить об этом подробнее я не успел, потому что животные завыли, заблеяли и залаяли ещё громче. Очередь пришла в движение, все засуетились, начали толкаться и выяснять, кто за кем занимал.
Оказалось, лунный заяц уже успел переместиться на Землю и плыл к берегу верхом на своей ступке, подгребая пестиком, как веслом.
Причалив к пристани, он отряхнулся, громогласно поприветствовал собравшихся и приступил к выдаче билетов.
Подошла наша очередь. Лунный кассир проштамповал билет для Жужу и поднял на меня свои серебристые глаза.
Проводить пришли? Или всё-таки поедете?
Я набрал полную грудь воздуха и решительно выдохнул:
Турбаза «Приморская», 20 августа года!
Заяц улыбнулся туманной улыбкой и протянул мне билет:
Я и не сомневался, господин сказочник, что рано или поздно вы захотите отправиться в путешествие!
Я криво улыбнулся в ответ. Теперь, когда билет оказался у меня в руках, мне почему-то стало не по себе. Но отступать было уже поздно.
Выходить нужно строго на своей остановке, предупредил меня лунный заяц. Проводник Вам объявит. Счастливого пути!
Мы вышли на платформу. Вскоре раздался протяжный сигнал, и поезд-ракета выкатился на окружающую озеро беговую дорожку, на месте которой зимой была лыжня. Я попытался разглядеть в серебристой кабине машиниста, но увидел только блестящий шлем космического скафандра.
Лунный заяц объявил посадку. Пассажиры поспешили к своим вагонам. Проводница-кенгуру проверила наши билеты, я помог Жужу забраться по ступенькам и сам поднялся вслед за ней.
Внутри вагона было очень чисто и пахло озоном. В уютном купе полки уже были застелены белоснежным бельём. Жужу улеглась на нижнюю полку, я присел рядом с ней и наблюдал, как садятся в вагон наши попутчики.
Гималайский медведь с аккордеоном, два вертлявых пуделя с розовыми бантами, грузная неопрятная свинья со множеством набитых провизией пакетов я с ужасом ждал, что кто-то из них окажется нашим соседом по купе. Но все они проходили мимо, и я облегчённо вздыхал.
Наконец раздался лёгкий стук, и в полуоткрытой двери показался крот в чёрных очках и с тростью. Он был так мал, что я не сразу его заметил.
Скажите, это третье купе? тонким голоском спросил крот, тыча перед собой своей тросточкой. Я правильно рассчитал?
Да-да, заходите! воскликнул я, радуясь, что это не медведь с гармошкой и не свинья. Хотя я вовсе не имею ничего против свиней, медведей и прочих существ.
Крот, ощупав полку напротив, ловко взобрался на неё, цепляясь когтистыми розовыми лапками за одеяло.
Заранее приношу извинения за неудобства, которые могу Вам причинить, пропищал крот. Я ведь почти ничего не вижу. Но очень скоро всё изменится. Я еду в Радужную Долину, где все слепые кроты обретают божественный дар зрения.
Что Вы, что Вы, не беспокойтесь! вежливо ответил я. Вы всю полку займёте?
Таковы правила, вздохнул крот. Один пассажир одно место. Хотя тут все мои родственники уместились бы.
Ещё один наш сосед, вошедший следом за кротом, оказался существом совсем уж необычным. Конечно, в нём не было бы ничего странного, если бы он стоял на витрине кондитерского магазина. Но он был живой, двигался и разговаривал. Впрочем, в сказках разговаривают все кому не лень: и вещи, и животные, и мой знакомый снеговичок, так что удивляться тут нечему. Это был шоколадный заяц.
Он вошёл в купе как-то боком, словно опасался чего-то и подозрительно оглядел всех присутствующих. Молча вскарабкался на полку и сел рядом с кротом, сверля меня недоверчивым взглядом. На зайце был надет плащ из пластикового пакета с капюшо-ном, прикрывающим голову.
Не выдержав этого пронзительного взгляда, я отвернулся к окну. Посадка почти закончилась, на платформе оставалась лишь группа черепах, которые двигались так медленно, что проводница, не выдержав, начала хватать их по одной и забрасывать в вагон. Втянув головы в панцири, черепахи катились по коридору, смеясь и выкрикивая что-то нечленораздельное на своём черепашьем языке.
Последней в вагон попала Пенелопа в аквариуме. Хозяева со слезами вручили её проводнице.
Не беспокойтесь, доставим в лучшем виде, успокаивала пожилых супругов кенгуру.
Провожающим покинуть вагоны! Лунный экспресс отправляется через две минуты! раздался голос лунного зайца.
У меня снова захватило дух. Ещё не поздно спрыгнуть с этого поезда!
Но невидимый оркестр заиграл прощальный марш, и поезд тронулся.
Мы поехали вокруг сияющего серебром озера, к центру которого плыл на своём бочонке лунный заяц. Поезд постепенно набирал скорость, всё замелькало, завертелось в сплошном вихре и исчезло в наступившей темноте. Не слышно было шума колёс, казалось, поезд оторвался от земли и летит куда-то в неведомое пространство.
Глава 4. Мои попутчики
В вагоне зажёгся свет. Из соседних купе слышалась возня, пассажиры старались устроиться поудобнее. Чей-то визгливый голос (скорее всего, это была свинья) требовал у медведя уступить нижнюю полку. Тот не соглашался.
Косолапый невежа! В каком диком лесу Вас воспитывали?! В приличном обществе принято уступать дамам! возмущённо визжала свинья.
Ни за что не уступлю! невозмутимо отвечал медведь. Я старый заслуженный артист! А ты молодая, залезешь как-нибудь.
Конфликт быстро погасила кенгуру. Кажется, она перевела свинью в другое купе.
Странно, но эта перепалка сразу меня успокоила. Все пассажиры вели себя вполне естественно, никто не боялся ехать в неизвестность.
«Это же просто сказка! подумал я. В сказках всегда всё кончается хорошо, чего же мне бояться!»
В купе заглянула проводница, спросила, будем ли мы пить чай. Уставшая Жужу уже спала, уткнувшись носом в подушку, а я заказал себе пару стаканов, чтобы промочить пересохшее от волнения горло.
Печенье, вафли, шоколад? предложила кенгуру, заглянув к себе в сумку. При слове «шоколад» наш сосед заяц нервно дёрнулся.
Не волнуйтесь, Иван Кузьмич! мило улыбаясь, успокоила его проводница. Все сладости без вишенки, производство московской фабрики.
Я не уверен, что нахожусь в безопасности, нахмурившись, отвечал Иван Кузьмич.
Слово лунного зайца лучшая гарантия безопасности, улыбнувшись ещё шире, сказала проводница. Спокойно ложитесь спать. Первая остановка Ваша. На рассвете будем в Свитбурге.
Кенгуру принесла чай в подстаканниках, большие стаканы для меня, и очень маленькие, совсем игрушечные для крота и Ивана Кузьмича. Усевшись за столик, мы с моими соседями по купе стали пить чай. Крот всё время промахивался мимо рта, обливал себя и сидящего рядом зайца и рассыпался в извинениях. Иван Кузьмич сверлил меня тяжёлым взглядом и за всё время чаепития не произнёс ни слова.
Послушайте, уважаемый! не выдержал я. Перестаньте смотреть на меня как на врага! У меня нет ни малейшего желания съесть живую шоколадку, да ещё такого мизантропа, как Вы! Лучше расскажите мне свою историю! Я писатель-сказочник, и, возможно, наша беседа принесёт взаимную пользу.
Взгляд Ивана Кузьмича смягчился. Он глубоко вздохнул и сбросил свой капюшон. Я ахнул от неожиданности. У шоколадного зайца были откушены оба уха, одно полностью, а второе наполовину.
Теперь Вы понимаете, почему я перестал доверять людям? довольный произведённым эффектом, спросил он. Я смог лишь кивнуть. Ничего не видящий крот, как ни в чём не бывало, продолжал грызть вафельку и пить свой чай.
Я всё расскажу, но только Вам, сказал заяц. Конфиденциально.
Допив чай, мы взобрались на свои верхние полки. За окном была чёрная пустота, в которой мерцали редкие звёзды. Казалось, Земля осталась где-то далеко, и наш поезд летит в космическом пространстве.
Сладкий город Свитбург, начал свой рассказ Иван Кузьмич, лучший город на свете! Моё решение покинуть его и отправиться в большой мир оказалось весьма опрометчивым, и чуть было не стоило мне жизни! Я получил серьёзный урок, и впредь уж не буду таким легкомысленным! А всё телевидение, его магическая сила! С тех пор как в Свитбурге установили телевизионный экран, все только и смотрели туда, разинув рты. Какие грандиозные шоу, какой блеск, какое веселье! Не то, что наша спокойная размеренная жизнь! Да, у многих закружились головы. Я тоже был ослеплён этим блеском. Надо Вам сказать, что мы в Свитбурге создали свой театр, и я являюсь автором мюзикла, имевшего большой успех. Как творческая личность, я хотел поближе познакомиться с вашей культурой, подучиться, так сказать, приёмам и методам Но реальность оказалась совершенно не такой, как я себе представлял. Вместо тёплого приёма меня чуть было не съели заживо. О, этот страшный рот! И ведь этот нехороший человек даже не поинтересовался, есть у меня внутри вишенка или нет!
Какая вишенка? не понял я.
Ну вот, Вы тоже не знаете! Как же так! Ведь это всем должно быть известно! У всех обитателей Свитбурга внутри находится чудесная вишня! Благодаря ей, собствен-но говоря, мы и живём. У всех у пряничных человечков, у шоколадных зайцев, у марципановых поросят! Даже у колобков! Волшебные вишни выращивают в садах Фруктополиса и привозят на фабрику славного города Кухена, где и вкладывают в кондитерские фигуры. Да как же вы этого не знаете?!
То есть, в каждом шоколадном зайце есть такая вишенка? с ужасом спросил я, вспомнив нескольких съеденных лично мною двойников Ивана Кузьмича.
Нет, конечно, не во всех, успокоил меня мой собеседник. Только в моих земляках.
Но как же отличить живую фигуру от обычной шоколадки? недоумевал я.
Безухий заяц посмотрел на меня с лёгким презрением.
До чего же вы, люди, недогадливы! Как вы отличаете живое от неживого? Для начала надо убедиться, что кондитерское изделие не шевелится, не моргает глазами и не разговаривает. Ведь это проще простого!
Но тот, который, извините, отъел Вам уши, должно быть, ничего не знал о вишенке и просто не заметил, что Вы шевелитесь, предположил я.
Иван Кузьмич слегка призадумался.
Пожалуй, вы правы, вздохнул он. Когда этот человек грубо схватил меня и порвал мой концертный костюм из фольги, я, честно говоря, впал в ступор от страха. Все члены мои онемели, как будто я подвергся заморозке. Я смог пересилить себя и предпринял попытку вырваться, но только после того, как лишился ушей. Человек испугался и швырнул меня под стол.
Ну, вот видите! Если бы Вы раньше дёрнулись, то и уши были бы целы, и костюмчик.
Шоколадный заяц снова вздохнул.
Теперь уж ничего не изменишь. Как говорится, знал бы заранее подстелил бы сладкой соломки! Но теперь всё позади, утром я буду дома, там меня подлечат, отольют в формочку новые уши. Хорошо, что сейчас полнолуние, и я успел попасть на поезд.
Как же Вам удалось выбраться? спросил я.
Достаточно просто, объяснил Иван Кузьмич. Я долго лежал под столом. Потом пришла уборщица, вымела меня веником и вместе с другим мусором бросила в корзину. Потом корзину вынесли на помойку и вывалили её содержимое в мусорный контейнер. Мне удалось выбраться наверх из-под завала. Я сидел на краю контейнера и горько плакал. Была ночь, ярко светила луна. Вдруг мне послышалось, что меня кто-то зовёт. Я поднял глаза и увидел лунного зайца. «Эй, братишка, поезд отходит через полчаса!» сообщил он, направив на меня луч лунного света. Мне было всё равно, куда ехать. Уличные коты проводили меня до вокзала в парке Митрофанова, и там я с радостью узнал, что могу вернуться домой.
Да уж, натерпелись Вы лиха! посочувствовал я. Ничего себе история! Надо будет записать всё, пока не забыл. Иван Кузьмич начал рассказывать мне ещё про сладкий город и его жителей, про Лимонадную реку и Карамельные сады, про пряничные домики и стада марципановых барашков, про кондитерскую школу и фонтан на Театральной площади, про стадион с зелёным мармеладным полем
Поезд мерно покачивало, и я заснул, не дослушав моего попутчика до конца.
Когда я проснулся, полка моего соседа была уже пуста. За окном сиял розовый рассвет, снаружи доносились петушиные крики. Я выглянул в окно. Поезд стоял у миниатюрного вокзала с надписью «Свитбург». Приглядевшись, я понял, что здание вокзала сделано из халвы, а название станции написано шоколадом по белой глазури. За вокзалом текла река с золотистой пузырящейся жидкостью, наверное, лимонадом, через реку были переброшены великолепные мосты из печенья и сладкой соломки. За рекой сверкали карамельными крышами пряничные домики. Над крышами вертелись на палочках и отчаянно кукарекали разноцветные леденцовые петушки. Гора, у подножия которой был расположен город, искрилась в утренних лучах сахарной вершиной. По зелёному мармеладному склону, как клочки сахарной ваты, разгуливали маленькие барашки.
Какая сказочная картина! восторженно воскликнул я. Какой чудесный городок!
Ах! пискнул с нижней полки крот. Как жаль, что я не могу лицезреть эту красоту!
Поезд тронулся, оставляя позади сказочный сладкий город.
Я спустился вниз. Жужу спала, тяжело дыша и поскуливая. Нос у неё был горячий.
Скоро ли собачья остановка? спросил я у проводницы, выйдя в коридор.
Сначала Медвежья Падь, потом Грязи, дальше Радужная Долина, и за ней Страна Гончих Псов. К полудню доберёмся.
Нет ли в поезде ветеринара? Моей подруге, похоже, совсем плохо.
Сейчас объявлю по громкой связи, забеспокоилась кенгуру. И сообщу на станцию, чтобы прислали карету скорой помощи.
Вскоре из соседнего вагона подошёл доктор важный длинноногий аист с надетым на клюв старомодным пенсне. Пощупав пульс Жужу, он озабоченно покачал маленькой головкой.
Требуется срочная госпитализация, заявил он. Весьма неразумно было отправляться в путь в таком состоянии. Вот, дайте ей пока аспирину.
Жужу послушно проглотила таблетку и снова впала в забытьё.
Ничего, сказал аист. Организм молодой, крепкий. Выдержит. Только постарайтесь не шуметь, пожалуйста.
Я пересел на полку к кроту, благо места было достаточно. Проводница принесла чай, и мы стали завтракать. Я ел припасённый бутерброд с копчёной колбасой и сыром, а крот достал ланч-бокс размером со спичечный коробок. Едва он открыл этот коробок, как оттуда полезли во все стороны жирные червяки и личинки. Я отшатнулся от столика и чуть было не подавился своей булочкой.
Предупреждать надо! задыхаясь от отвращения, прошептал я.
Простите! Извините! Я сейчас всё приберу! виновато пропищал крот. Ноздри его раздулись, волоски на бархатном носу хищно зашевелились. С невероятной для слепого существа ловкостью он начал хватать расползающихся по столу червяков и отправлять их себе в рот. Воздух в купе наполнился чавканьем и хрустом.
Вы бы поаккуратнее как-нибудь! сделал я ему замечание, не скрывая своей брезгливости.
Прошу прощения! Тысяча извинений! Не могу! Вкусно очень! пищал крот отвратительным дискантом.
Мне страстно захотелось пришлёпнуть маленького обжору ладонью и одним махом прекратить это безобразие, но я сдержался. У всех свои недостатки, надо быть терпимее к окружающим.
Я вышел из купе в коридор и встал у окна, разглядывая мелькающие за окном пейзажи. Некоторое время после Свитбурга за окном был сплошной туман, в котором ничего не было видно, теперь же поезд мчался по лесу. Лес был дремучий, ёлки и сосны стояли вдоль дороги стеной, сплетаясь ветвями, как будто обнявшись, словно не хотели никого пускать в свои владения. Солнечные лучи почти не проникали сквозь эту стену, казалось, что снова наступили сумерки.