Всеволод Пудовкин
Лесное
Отмечая галочкой последний пункт во внушительном списке дел, написанном женой на тетрадном листочке, Иван присвистнул, увидев, сколько уже было времени десятый час вечера. Однако. Купил себе бургер в одной из забегаловок торгового центра, и прямо на ходу всухомятку поглощая его, направился на стоянку к машине.
Вернуться засветло домой всё-таки не получилось.
***
Солнце уже садилось, цепляя краем гряду сопок, опоясывающую город, когда он выехал за его пределы. Это только днём незаметно, как оно движется по небосклону, а вот так вот вечером, на самом закате всё происходит почти что мгновенно. Только что, казалось, слепило сбоку в глаза, заставляя прищуриваться и напрягаться, следя за дорогой и сигналами последних светофоров, и вдруг раз и исчезло.
Светофоры стояли тут как-то совсем нелепо, будто и ни к чему совсем здесь, на окраине, и движухи-то нет такой, как в центре, чего они регулируют? Машин мало, людей в такое время ещё меньше.
Дорога и всё по сторонам от неё было известно Ивану хорошо они ездили по этому маршруту десятки раз. Потому-то он и не переживал особо, и даже не обратил внимание на то, что солнце окончательно свалилось за гору, на прощанье блеснув тускнеющим ободком.
В том месте, где оно пропало, осталась лишь малая часть ещё не тёмного, но быстро чернеющего, будто не поспевавшего за уходящим днём, холодно-голубого неба.
Пейзаж не шибко радостный, чего уж говорить. Стандартные, на 5 этажей, дома с пустыми неуютными дворами и вразнобой чёрно-освещёнными квадратами окон закончились, с ними вместе исчезли и фонарные столбы, освещающие асфальт дороги; уже в полной темноте их сменили двухэтажки, стоявшие по две-три штуки вперемешку с пустыми скособоченными полянами, заросшими жухлым бурьяном. Какой дурак так здесь застраивался больше полувека назад? Или, может быть, половину уже посносили. Дальше пошла промзона справа пустые заброшенные поля, слева огрызки какого-то завода, давно уже закрытого, разворованного и неизбежно рассыпающегося теперь в прах. Окон в его зданиях не было давным-давно, стены и перекрытия местами обвалились, обнажая черноту мёртвых помещений.
Иван прямо за рулём, на ходу, позвонил жене, чтобы сообщить, что едет домой и будет примерно через час. Включил магнитолу погромче. Так всё-таки повеселей.
Через километр асфальт выходил на междугородную трассу. Машин всегда там мало, больше фуры да всякая техника самосвалы, трактора. Ещё километров через десять отворот налево, к ним в деревню. А там минут сорок по лесной грунтовке и родные места. Отворот заметный такой, мимо не пролетишь, даже указатель с названием и цифрой расстояния имеется на столбике металлическом. Хотя, смотря как лететь, усмехнулся Ваня и на всякий случай сбавил скорость. Это он насчёт, что мимо не пролетишь.
Тише едешь дальше будешь. «От того места, куда едешь», почему-то вдруг и почему-то едко прозвучало в голове.
Да ладно. Рулилось легко, спокойно. Печка уютно поддувала теплом, музончик напевал себе, что-то из радиопросторов ещё ловилось.
Вот, по всем прикидкам, и отворот на деревню должен скоро быть. Сперва короткий мост над предполагаемой каким-то фантазёром-проектировщиком речушкой, которой никогда, сколько Иван себя помнил, здесь и не было просто низинка с ивовыми кустами. Метров через триста за ним уже мост побольше, над железнодорожными путями. А за ним и долгожданный поворот. Ориентиры точные. На часах было 11:14.
Иван свернул на грунт, захватывая светом фар полосу деревьев справа у дороги и удивленно перекосился, хмыкнув знак-указатель стоял на своём привычном месте, среди кустов и высокой травы, метрах в пяти от перекрёстка, и стоял вверх ногами. Не лежал сбитый и поломанный в траве, и даже не просто покосился от чьего-то воздействия. Нет именно аккуратно стоял там же, где и положено ему, но перевёрнутый. Ровнёхонько так, отзеркалился от земли будто. Надпись, соответственно, прочитать можно было, лишь вывернув голову на 180 градусов, надпись была та же, знакомая, тут без вопросов. А какой ей ещё быть? Длинная часть столбика нелепо и почему-то как-то даже неприятно, до секундного холодка по позвонкам, торчала вверх, причём на конце её не было ни земли ни грязи, которая по всем теориям должна была там быть.
«Чушь какая-то», подумал Иван про себя, на мгновение притормозив, то ли потому, что поворот, то ли от такого неожиданного зрелища. В боковое зеркало взглядом проводил перевёрнутый указатель, тот тут же пропал в темноте за машиной.
«Что за чёрт, кому это понадобилось такой ерундой заниматься, придурки!», пролетела в голове его первая с момента выезда из города более-менее эмоциональная мысль, разогнавшая собой остальные до этого вялотекущие. Может, случилось чего? Он, будто по команде, взялся ёрзать на сиденье и бестолково вглядываться во тьму охватившей всё вокруг ночи, почти не освещаемой фарами машины, словно надеясь увидеть ещё какие-то знаки, метки или следы, связанные с тем, что ему пришлось только что увидеть.
«А вдруг авария, в кювет кто улетел?», спросил он сам себя.
«Поздновато встрепенулся, далеко уже уехали, забудь», сам же себе тут же и ответил. Внутри, конечно, стыдно немного стало, но мысль о том, чтобы сейчас развернуться и рыскать по кустам в поисках неизвестно чего и кого показалось глупой. Да и не его это собачье дело в конце концов, и дом уже близко, и заждались его там, какого хрена резинить, нет уж ехай себе прямо!
До дому и правда оставалось всего ничего, какие-то сорок километров. Пяток из них по полям, незримо застывшим сейчас где-то там за окнами машины по обе стороны от раздолбанной дороги с разбитыми остатками асфальтового покрытия двадцатилетней давности.
Асфальт, будто издеваясь над заехавшим сюда путешественником, лежал кусками метров по 50 через 200-300 метров бездорожья и так несколько раз, окончательно исчезая сразу, как только поля сменялись лесом. Пару раз в год дорогу подсыпали свежей щебёнкой и разглаживали грейдером, так что не всё так уж и плохо, верно? Во всяком случае это позволяло не плестись, а ехать вполне себе терпимо 50-70 километров в час. Полчаса и ты дома!
«Так-то, мужик, так-то!», опять беспричинно развеселился Ваня. Будто пытался отогнать тем самым от себя впечатления от только что увиденного. Прибавил громкость магнитолы. «Зря я кассеты на днях все выгрузил из салона, радио-то вон, чёто пропадает местами, не ловит ни черта!»
Ещё километра через 3-4, в тот момент, когда как раз пела в молодости горячо им любимая «Агата Кристи»,
По небу ангелы летят,
В канаве дьяволы ползут,
И те, и эти говорят -
Ты нам не враг, ты нам не друг.
всё больше нарастающее шипение полностью забило весь эфир. Иван попытался отловить радиоволну, потыкал кнопки настройки ничего не вышло. Тогда он убавил звук, но полностью выключать его не стал пусть хоть так, чем в полной тишине ехать.
Дорога за все те многие десятки раз, сколько он по ней ездил, была знакома до каждого поворота, каждого подъёма и спуска, каждой ямы и дерева. Смотреть было не на что даже днём, а сейчас и подавно не видать же ни черта! Видно было только монотонный, освещённый пыльно-песочный кусок перед машиной метров на сто вперёд, на котором менялся лишь узор из ям и ухабов, да ближайший к дороге ряд деревьев справа просвечивался едва, а уже чуть дальше края света от фар растворялись в темноте ночи. Будто и нет ничего сейчас здесь: ни машины, ни человека, ни шипящего затерявшегося радио внутри несущейся коробчонки из железа. Только ночь и тишина.