Карие вишни - Сборник "Викиликс"

Карие вишни

© Издательство «Четыре», 2023

Борис Алексеев

Родился в 1952 году. Москвич. Профессиональный художник-иконописец. Член Московского союза художников. Награждён орденами РПЦ: Преподобного Сергия Радонежского 3-й степени и Преподобного Андрея Рублёва. В 2010 г. обратился к литературе. Пишет стихи и прозу. Член Союза писателей России. Серебряный лауреат Международной литературной премии «Золотое перо Руси» (2016). Дипломант литературных премий «Серебряный крест» (2018) и «Лучшая книга года» (20162018). Удостоен почётного звания «Заслуженный писатель МГО Союза писателей России». Награждён медалью И. А. Бунина «За верность отечественной литературе», медалью МГО СПР «За мастерство и подвижничество во благо русской литературы», медалью МГО СПР «Цветаевские костры».

Из цикла «Стожары минного поля»

М. И. Цветаева. 1940 год, одна из последних фотографий

Кто не спускался в глубину унижения,

не сгорал в огне страданий

и не заглядывал в лицо смерти,

тот не уразумел ещё истинного смысла

собственной жизни.

Митр. Анастасий (Грибановский)

Шестидесятникам с любовью!

Аве, Оза! Памяти Андрея Вознесенского

Памяти Беллы Ахмадулиной

Величие и в смерти деликатно.

Б. Ахмадулина «Вишнёвый сад»

Памяти Иосифа Бродского

* * *

Век Бродского

О, сколько света дают ночами

сливающиеся с темнотой чернила!

И. Бродский «Римские элегии»

Доброжелатель:

Анна Ахматова:

Читая книжицу Н. Рубцова «Подорожники»

День рождения Владимира Высоцкого

Нынче на Ваганьково праздник. И, хотя ваганьковский погост не место для празднеств и увеселений народных, как не веселиться, если душа у косточек Володиных присесть желает да участливо поделиться с соседкой по мёрзлой скамеечке: «Вот оно как. Грешный человек, а потрогать хочется как ангела!..»

Артём Бернгардт

Родился в 1984 г. в городе Барнауле Алтайского края. В 2010 г. переехал в Санкт-Петербург. Стихотворения стали рождаться из привычки вести дневники и записи. В какой-то момент стало интересно выстраивать слова определённым образом, вкладывать в них некий смысл, затем появилась отдельная тетрадь, в которую стал записывать уже только стихотворения, затем вторая, третья Сначала стихи писались с первой попытки: без права на ошибку, без черновиков, без исправлений ручкой на бумаге. Постепенно стало просыпаться желание сделать их более эстетичными. Выпущены три сборника: «Море Моих Стихий» (стихи 20132016 гг.), «Номер тридцать шесть» (стихи 2021 г.), «Одиночество и Смерть» (стихи 20042005 гг.)

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Яна Варшавская

Поэтесса, писатель и художник. Образование высшее. Имеет ряд научных статей и патентов на изобретения. В настоящее время проживает в Санкт-Петербурге. Член Российского союза писателей, член Интернационального Союза писателей, член-корреспондент Международной академии наук и искусств. Лауреат национальной литературной премии «Писатель года» (2013 г.). Автор 8 книг и соавтор в более чем 60 авторских сборниках. Лауреат Московской и Лондонской литературных премий Интернационального Союза писателей, обладательница титула «Дама фантастики и детской литературы» (2020 г.). Награждена медалями и дипломами.

«Ты для меня разрыв шаблонов»

«Расплескалась янтарная нежность»

«Почитай мне на ночь Мураками»

«Хрупким мелом испишет надежды холсты»

Юрий Выборнов

Поэт, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий: «Русь моя» (им. С. Есенина), «Поэт года», «Наследие», им. А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», им. С. Довлатова, «Георгиевская лента», «Большая книга», «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», Международного поэтического фестиваля «Дорога к храму», Национальной литературной премии «Золотое перо Руси», Международной литературной премии им. святых Петра и Февронии Муромских. Член Общероссийской общественной организации «Российский союз писателей», Межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей» («Международный Союз писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов»).

Коли дух осиротеет

Доверяй, но проверяй

Успех ума?! Нет-нет фиаско!

Готовьте саночки всё ж летом

Не от любви ли гибнет роза

Пусть без изюминки

Золочёное распятье

Точь-в-точь что кони вороные

Куда ни плюнь

Хлебосольный волокита

Упреждение

К счастью проездной билет

Живи-живи, воспоминанье

От порока до упрёка

Пусть будет

Ждёт земля зимы конец

Слову данному уж быть

Пой, душа

Сердечная тоска

Мелким бисером сребрится

Выше-выше, братец, флаг!

Мне любо говорить

Доверчивой надежды миг

Скромнёхонько на цыпочках

Юность гордою походкой

Эгоист

Виктория Габриелян

Родилась в Украине, выросла в Армении, а сейчас проживает в США. Большая интернациональная семья Виктории связана с медициной и наукой. Самой ей пришлось сменить профессию в Америке и из преподавателя биологии и химии в школе превратиться в медицинского работника. Как только Виктория научилась читать, родители её больше не видели и не слышали. Книги, сценарии и самодеятельный театр, книжный клуб стали страстью на всю жизнь. Виктория автор пяти сборников рассказов, изданных и переизданных в Армении, России и США. Писательница отличается невероятным чувством юмора и наблюдательностью. Герои рассказов самые простые, обыкновенные люди, которые не перевернули мир, но из судеб которых складывается история человечества.

Предисловие автора

Вот есть роман М. Горького «Мать», в котором героиня романа Ниловна отдаёт жизнь за идеи детей. Есть «реквием» Фредди Меркьюри Bohemian Rhapsody:

Каждый раз, когда слышу, за горло держит его крик.

У меня тоже будет рассказ о матери.

Мать

Когда мне было тридцать тридцать пять лет, я всегда всё планировала. Очень любила представлять, как всё будет. Через пять лет мой сын окончит школу с отличием, поступит в престижный университет, а я выйду замуж за приятного и обеспеченного человека, мне же будет всего сорок. Ещё через пять лет сын встретит девушку, полюбит её, они вместе продолжат обучение в юридической школе, ещё через пять лет поженятся, купят дом, родят детей. Мы с мужем будем навещать их, а они нас. А там, глядишь, и доживу, когда мой сын станет сенатором. Я жила пятилетками, у меня всё было расписано.

А оказалось как это смешно.

Ничего не надо планировать. Надо жить вот этим счастливым днём, сегодня, и быть благодарным тому, что есть такие дни Надо жить простой жизнью, не требовать от близких больше, чем те и так тебе дают. Надо любить жизнь такой, какую подарили нам наши родители, потому что в один миг всё может измениться и улететь безвозвратно. И тогда даже самый плохой день в твоей жизни покажется пустяком, потому что ты его уже пережил.

Вспоминаются детские мелочи: вот я в белом платьице, в белых колготках и белом берете с голубым помпоном, одним словом, вся такая в белом, нарядная, иду с родителями в гости к бабушке. Правой рукой держу папину руку, левой мамину, родители торопятся на трамвай, идут быстрым шагом, а мне, чтобы поспеть за ними, приходится бежать. И поэтому я не успеваю перепрыгнуть через лужу. Лужа чавкает и обдаёт всех нас брызгами липкой грязи. Мои белые колготки покрываются бурыми пятнами, даже на подоле платья пятна. Я реветь. Громко. Мне всегда казалось, что чем громче я реву, тем меня жальче. Папа успокаивает: ничего, доченька, будут колготки в крапинку. Мама отряхивает свой плащ и тоже смеётся. Меня никогда не ругали. Бывали недовольными да. Но не ругали, не наказывали. И мне всегда казалось, что такие отношения будут и у меня, и у моих детей, и у внуков.

Я же создам семью по подобию своих родителей.

А оказалось, что даже ребёнка мы не можем родить по своему подобию. Однажды ты открываешь, что твой единственный ребёнок не любит жизнь, которую ты ему дала, что он несчастен, ненавидит всех и хочет, чтобы тебя никогда больше не было в его жизни.

И это за то, что я плакала, молила, запирала двери и окна, чтобы он не вырвался от меня, потому что ему были нужны всё новые, всё бол́ ьшие и более страшные дозы.

Мой единственный сын Серёжа стал наркоманом. Светленький голубоглазый ласковый мальчик, который учился на одни пятёрки, который прижимался ко мне в кроватке, когда я читала ему сказки на ночь, и боялся пауков, стал законченным наркоманом.

Когда он кричал в запертой комнате, что убьёт себя и меня, я лежала на полу в соседней комнате и думала о том белом платье, о белых колготках и как по ним разливается грязь. Вот было же всё красивое, чистое и за секунду стало чёрным и уродливым. Такой стала и моя жизнь: грязной и уродливой.

А начиналось всё замечательно. Я окончила школу и легко поступила в институт. В студенческом общежитии встретила Сашу, он был из другого города и на два года старше меня. Я влюбилась. Бросила Москву, институт и уехала с ним. Мои родители умоляли: подожди, получишь диплом и поедешь к нему. Но я торопилась жить! За окном середина восьмидесятых. Перестройка, гласность. Многое изменилось. Книги появились другие, музыка, реклама на телевидении. Виктор Цой. Фильм «Игла». А ещё в нашу жизнь вошло видео, каждый день мы проглатывали несколько видеофильмов. Нам было всё равно, что смотреть! Заграница, любая, казалась землёй обетованной. И мы жадно впитывали всё: очень мало хорошего и очень много необычного для нас. И главное свободу: хочу учусь, а хочу автостопом путешествую по миру. Хочу работаю много, становлюсь бизнесвумен или редактором модного журнала, а хочу не работаю вовсе, становлюсь хиппи или борцом за права сексуальных меньшинств. И я изо всех сил начала давить на мужа: давай уедем в эту прекрасную, заграничную, свободную жизнь. У него была возможность по еврейской программе. И мы с ним и с маленьким сыном прошли весь этот ужас еврейской эмиграции из Союза в Америку с перевалочным пунктом в Италии. Я готовила прекрасную жизнь для своего единственного сына.

Люди, у которых такое случается в семье, не понимают, что их дети стали наркоманами, они не хотят этого знать. Они считают, что можно всё исправить, стоит только захотеть. Надо просто переключить внимание, заинтересовать чем-нибудь. А потом опускают руки. И их дети погибают. Сколько лет я пыталась объяснить папе, что его внук наркоман, что есть такое слово. Ты наговариваешь на него, говорил мне папа. Доктор в очередной клинике, куда мы как-то привезли Серёжу, сказал моему отцу: «Вот задержите дыхание и не дышите. Вы можете жить? Вот и они не могут. Это жизненно необходимо. Они не могут без дозы жить».

Я тоже иногда задерживала дыхание и считала про себя, сколько я могу продержаться без воздуха. Я ложилась на пол, вытягивалась в струнку, смотрела в потолок и переставала дышать. Перед глазами всё начинало кружиться. Мне казалось, что я раскачиваюсь в гамаке на нашей старой даче в Подмосковье. Надо мной голубое небо и ватные облака, подо мной ромашки. Но дольше пары минут я не могла не дышать. Бедный мой мальчик, как же ты кричишь, и плачешь, и умоляешь, и клянёшься, и просишь, и обещаешь, когда у тебя нет дозы. Неужели, когда ты вдыхаешь этот смрад, ты видишь ромашки? Нет, этого не может быть. В аду нет ромашек.

К Серёжиному отцу я не обращалась. У него была уже новая семья, и Серёжу он давно вычеркнул из своей жизни.

Я считаю, что наркоман это не клеймо. Исправить ничего нельзя, только если человек умер, а если жив, то всегда есть надежда.

Я скромный нелюдимый человек, для меня огромный стресс открыть рот и разговориться с незнакомым человеком. Тем более по-английски. Но когда моего сына коснулось несчастье и я ходила по рехабам и тюрьмам, я со всеми разговаривала. С папами и мамами наркоманов, с полицейскими, социальными работниками, психологами. Со всеми, кто мог дать мне надежду. С остальными я по-прежнему не могла рта раскрыть. Я вообще могла общаться только с теми, кто имеет отношение к этому делу. Другие люди и другие темы в одночасье перестали меня интересовать. Постепенно вокруг меня образовался вакуум. Никто, даже мои родители, не хотели про это слышать.

Я никого не осуждаю. Возможно, и я бы не смогла, окажись на их месте.

Однажды в очередном рехабе я познакомилась с русской женщиной. Её дочь окончила медицинский университет, встретила там парня. Девочка уехала с ним в Нью-Йорк в резидентуру. К ним приходили другие такие же студенты, выпивали. Но все выпили и пошли учиться, а она бежала за новой бутылкой. Никто из компании не стал алкоголиком, а дочь той женщины стала.

У меня приятельница была. Она боялась идти в полицию или в рехаб, когда её сын, так же как мой, погибал от наркотиков. Она готовила его для другой жизни, вдруг он в тюрьме встретит плохих людей. Что может быть ещё хуже? Ну и что, если они не читали Достоевского или Сэлинджера, но они, возможно, помогут твоему сыну-наркоману. Надо стучаться во все двери.

Я не знаю, почему с моим мальчиком это случилось. Но я ни на секунду не верила, что нет надежды ему помочь. Я не могла смириться с тем, что героин сильнее меня.

Я часто думаю что я упустила? Где не обратила внимания на первые признаки? Где я «запустила» моего мальчика? Ему было всего четыре года, когда мы переехали в Лос-Анджелес из Москвы. Хорошенький, как ангелочек. В городе оказалось много таких, как он, ангелочков. Мне страшно подумать, сколько их теперь на небесах из-за этой дури.

В четырнадцать лет Серёжу приняли в экспериментальный класс в среднюю школу в Санта-Барбаре это престижный район в Калифорнии. Как я была счастлива! Всё шло по плану. Я думала: пусть отец Серёжи узнает, какого мальчика я вырастила! (К тому времени мы с мужем уже расстались.) Я и представить не могла, что с этого дня наша жизнь перевернулась и мы всё глубже и глубже будем погружаться в кошмар.

Все ученики той школы белые дети из богатых семей. Как-то сбежали всем классом с уроков, собрались травку покурить. Кто-то покурил и ушёл, а нескольким не повезло. Соседи позвонили в полицию, детей задержали. Мой сын впервые попал в полицию и с первого раза попался на удочку наркодилеров. Когда мне позвонили из SBPD (Santa Barbara Police Department), я даже не знала, что это такое и почему меня вызывают. Я его ругала, переживала, что это задержание повлияет на его баллы при поступлении в колледж! Какая я была тогда наивная, я ещё смела что-то планировать

За следующие четыре года Серёжа из умного, здорового, любящего и любимого мальчика превратился в больного, изношенного, равнодушного старика. В восемнадцать лет он не мог одолеть один пролёт по лестнице. Моей бабушке исполнялось девяносто лет, мы отмечали её день рождения в ресторане. Серёжу никто не узнал, он был похож на скелет.

Мой сын был самым успешным в классе не только в учёбе, но и в спорте. Занимался музыкой. С седьмого класса ходил на дополнительные занятия в колледж, чтобы зарабатывать баллы для будущего университета. В девятом классе его выгнали из школы за прогулы. Я возила его по самым престижным университетам с просто шикарными программами обучения и уже знала, что не будет он учиться ни в одном из них. В его глазах я видела только равнодушие. Надежду на образование сына мне пришлось похоронить. А ведь у нас в семье, начиная с прадедушек, у всех было высшее образование.

Серёжа начал с марихуаны, а потом перешёл на героин. Шприцов боялся, поэтому нагревал дозу в фольге и вдыхал. Все стены в нашем доме были чёрные, руки у него были чёрные, обожжённые пальцы. Я позволяла ему всё это делать, чтобы только он не ушёл и не погиб где-то на улице.