В такой атмосфере рассчитывать на какое-то внимание, поддержку и включенность в мою жизнь со стороны родителей мне не приходилось. Они по уши погрязли в своих делах и заботах, не зная, как выбраться из этого болота. А ко всему прочему каждый день пили вместе. Что уж говорить о жизни другого человека, тем более о его воспитании.
В пьяном бреду мама срывалась на мне по любому поводу, а папа вообще с головой погружался в свой фантастический мир, в котором было много пива, мягкий диван и телевизор с боевиками. Меня переполняло одиночество. Когда я слушала перед сном пьяные вопли родителей через стенку, какая-то глубокая пустота, непонимание правил жизни и душевная тяжесть мучили меня.
Каждый год я проживала от лета к лету, стремясь скорее приехать в гости к бабушке единственному понимающему и искренне любящему меня человеку. Кроме школы, меня вообще ничего не связывало с родным городом. Наверное, поэтому несколько лет подряд под Новый год я загадывала одно и тоже желание свалить подальше из Питера и никогда сюда больше не возвращаться.
Мне было 12, когда желание исполнилось. Чудо случилось не совсем так, как я себе это представляла, но все же.
В тот день я, как обычно, вернулась из школы и села за уроки. Дома у нас были гости какие-то алкаши новые друзья моих родителей. Из соседней комнаты до меня постоянно доносились: громкая музыка, которая мешала сосредоточиться на домашнем задании, бряканье стеклянных рюмок и бутылок, а также обрывки впечатляющих по слогу, но глупых по смыслу высказываний. Почему-то пьяные люди всегда так и норовят поделиться с окружающими истинами жизни.
Когда все поутихло, а гости разошлись, я захотела есть и пошла в кухню. Тихонько открыла скрипучую дверцу холодильника, но он оказался пустым.
«Наверное, родители решили показать себя с лучшей стороны перед друзьями и закатили пир. Жаль только, что обо мне опять забыли», я сглотнула слюну и направилась в комнату мамы и папы.
Среди пустых стеклянных бутылок, фантиков из-под конфет, прочего мусора и рюмок на столе нашлось немного нарезки из вареной колбасы и хлеба, а также пара соленых огурцов.
«Уже хорошо», подумала я, придвинула табуретку к столу, села и принялась ужинать.
На улице уже было темно, но окна никто не зашторил. В комнате горел свет. Яркая лампочка болталась на проводе без люстры и слепила мне глаза. На тахте, не удосужившись снять одежду, лежали в обнимку мама с папой.
Перекусив, я на цыпочках подошла к родителям и укрыла их одеялом. Затем закрыла шторы и начала прибирать на столе. Какая-то пустая бутылка выскользнула из моих рук и вдребезги разбилась о деревянный пол, издав пронзительный звон. Громкий звук разбудил отца.
Како-о-го, ик, черта тут происхо-о-дит?! в ярости спросил он, приподнялся с кровати и прищурил глаза. Кто здесь?
Прости, пап. Это я Лоя, с сожалением в голосе ответила я. Не хотела тебя будить, я присела на корточки и начала собирать осколки стекла. Думала немного убрать на столе, но похоже, теперь придется еще вымыть пол он весь провонял водкой.
Индюк тоже думал! пьяный отец разговаривал со мной грубо. Он попытался встать с кровати, но безуспешно его качало из стороны в сторону. Ик, ик Включи свет, ик! приказным тоном выкрикнул он. Глаз же можно выколоть в этой кром ик, кромешной тьме.
Лампочка горит, обиженно ответила я ему, и на моих глазах выступили слезы.
Отец уперся локтями в ноги и приложил ладони ко лбу, чуть посидел Затем стал массировать пальцами свои виски.
Голо-о-ва, ик, раскал рас-кал раскалывается, еле выдавил он из себя невнятно. Ик, му мушки перед глазами
«Меньше надо пить», подумала я, но вслух решила мысль не произносить.
Ды-шать, ик, дышать тяжело сказал отец, резко наклонился вперед и его вырвало. Голова перевесила, он потерял сознание и упал прямо в свои испражнения.
Меня начало мутить. Я растерялась и побежала к телефону. Руки тряслись и предательски не попадали в дырочки круглого циферблата. Раз за разом я сбрасывала и начинала сначала. Через пару попыток у меня все-таки получилось набрать нужный номер. Долгие гудки такие длинные, как никогда раньше.
Ту-у-у-у, ту-у-у-у, ту-у-у-у уныло доносилось из телефонной трубки.
Мне совсем не страшно, мне совсем не страшно, мне совсем не страшно я снова напевала себе под нос эту дурацкую песню, как вдруг на другом конце провода ответили.
Алло, раздался сонный голос бабушки.
Я молчала.
Алло, я вам говорю! Кто это?
Я разрыдалась Пыталась издать хоть какой-то звук, но мои всхлипы заглушали телефонную линию.
Лоюшка, это ты? разволновалась бабушка. Что-то случилось?! Дорогая, пожалуйста, постарайся успокоиться и рассказывай, попросила она меня.
Я вытерла рукавом мокрое лицо и посмотрела на свою руку та все еще дрожала.
Что-то случилось с папой, промямлила я. Они с мамой выпили Я убирала на столе Потом он проснулся и разозлился, что я разбила бутылку я втянула в себя сопли.
Он тебя ударил?! бабушка переживала не меньше меня.
Нет, ответила я, продолжая лить слезы. Он сказал, что не может дышать и что-то про голову вспоминала я. Потом папу вырвало, он отключился и упал на пол.
Боже праведный, бабушка вздохнула и умолкла.
Ба, что мне теперь делать?
Буди маму! от испуга она прикрикнула на меня.
Не могу-у-у-у завыла я. Мне страшно.
Тогда разбуди соседей и вызови скорую, быстро протараторила она. Только, Лоя, никуда не уходи из дома! Я куплю билет на ближайший самолет, завтра прилечу и заберу тебя.
Свое обещание бабушка сдержала. Только вот сразу в Анапу мы не уехали.
В тот день собутыльники отравили моих родителей метиловым спиртом. Мама умерла мгновенно, но папа этого не понял как и я, он думал, что она просто крепко спит. Сам же отец отделался слепотой. Врачи вовремя сумели очистить его желудок и кровь от яда, чем спасли ему жизнь. А возможно, папе просто повезло, поскольку метиловый спирт он пил вперемешку с обычной водкой. Маме же хватило нескольких стопок, потом она крепко заснула.
Все случилось тогда, когда отец продал своим новым друзьям нашу квартиру. Крупной суммы денег милиция в вещах моих родителей так и не нашла. Хотя бабушка полагала, что они просто присвоили все себе. А может быть, папа сам спустил все в тот же день или денег и не было вовсе. Догадок у нас было много. Но какая из них правда, мы так и не узнали.
Потом были мамины похороны, суды и много бумажной волокиты с документами. Папу лишили родительских прав, бабушка оформила опеку надо мной, и мы уехали с ней жить в Анапу.
Тогда из книг я много узнала о метиловом или, как его называют, техническом спирте. Оказывается, по цвету, запаху и вкусу его сложно отличить от этилового того, который есть в алкоголе. Поэтому пьющие люди часто травятся этой дрянью и иногда умирают. Когда метанол попадает в желудок, он быстро всасывается и превращается в муравьиную кислоту и формальдегид. Они-то и вызывают интоксикацию.
Не знаю, зачем я читала всю эту ерунду. Наверное, меня тяготило чувство вины за смерть матери. Ведь если бы я вызвала скорую помощь сразу, возможно, ее, как и папу, удалось бы спасти. Временами я прижимала к груди своего плюшевого мишку и горько рыдала, потому что скучала по ним. Иногда, напротив, ощущала ненависть к родителям за то, что они не заботились обо мне, как должны были, втянули меня в эту историю и бросили на произвол судьбы. Я думала, как странно люди распоряжаются своей жизнью, предаваясь смертельным зависимостям и расплескивая ее без остатка. Почему, оступившись однажды и осознав свою ошибку, они продолжают идти протоптанной тропой? Почему не меняют направление, не сворачивают, не выбирают другую дорогу в этом огромном муравейнике, избегая опасностей? Тогда у меня было много вопросов, ответы на которые я так и не нашла.
Единственным проблеском света в этой истории было то, что я стала жить с бабушкой на Черном море, как всегда и хотела, подальше от всех этих безумств и безрассудства окружающего мира.
Глава III
Анапа, 19992000 годы
Осень я встретила в новой школе красивой, большой, с хорошим ремонтом и охранником при входе. Старая школа с ней и рядом не стояла. На юге в это время был бархатный сезон: еще тепло, но изнуряющей жары уже нет.
Первое время я почти ни с кем не общалась: изучала окрестности, нежилась на пляже, помогала бабушке по хозяйству. Она же баловала меня своими фирменными блюдами: густым кубанским борщом, мягкими пирожками и сладкими варениками с ароматной вишней. В кулинарном мастерстве моей бабушке не было равных, уж поверьте!
Прежние подруги, соседские игры во дворе и знакомая коммуналка остались в прошлом. Меня это совсем не пугало, не расстраивало, а, скорее, радовало.
Раньше я приезжала к бабуле совсем маленькой, поэтому не успела обзавестись здесь друзьями. Конечно, во дворе было много детей, с которыми мы весело проводили время за играми. Но я не могла выделить самых близких из них или тех, кто запомнился мне особенно. А теперь я переехала жить в Анапу. Пора было знакомиться с этим городом ближе.
Бабушка отдала мне одну из комнат в своей квартире гостиную с большим окном, стареньким деревянным сервантом, диваном и телевизором. Еще там были: небольшой круглый стол, два кресла и советский красный ковер на всю стену, такой же висел над кроватью в бабушкиной спальне. Все в квартире казалось мне маленьким и очень уютным.
Потихоньку моя жизнь вошла в привычное русло. Утром я была в школе, днем делала уроки, а каждый вечер читала бабушке свежую газету, которую нам по будням опускали в почтовый ящик. Иногда мы вместе смотрели бразильские сериалы, пили травяной чай и подолгу разговаривали. В выходные выбирались на прогулку в город и обязательно заходили на рынок, где покупали свежие овощи, фрукты и ягоды на неделю вперед.
Я с интересом бродила по узким улицам и каштановым аллеям Анапы, через окно внимательно рассматривала наш двор и детей, которые в нем гуляли. Чаще всего там были два мальчика, они любили играть в футбол. Я понятия не имела, кто они такие и живут ли здесь. Раньше я их никогда не видела, но теперь с удовольствием бы познакомилась с ними.
Однажды, прогуливаясь у дома, я заметила трех девчонок, которые играли в бадминтон. Они увидели меня и стали о чем-то шептаться, потом подошли познакомиться.
Одну из девочек звали Полиной. Внешне она была очень красивой: большие голубые глаза с длинными черными ресницами, худенькая, невысокого роста, одета скромно, но опрятно. Позже я узнала, что Поля заботится о больном отце и сама ведет в семье хозяйство: готовит, стирает, убирает. Высокое чувство ответственности и недетская самостоятельность выделяли ее среди других детей.
Родители Полины разошлись несколько лет назад. После развода ее мама уехала в Латвию, а Поля решила остаться с папой. Спустя год он серьезно заболел. За несколько месяцев хворь превратила его в инвалида: кости подверглись сильнейшей деформации, тело постоянно ныло от боли, а самостоятельное передвижение давалось ему с большим трудом. Поэтому в 11 лет Полина превратилась в сиделку: ухаживала за отцом и приглядывала за домом.
Я с ужасом слушала всю эту историю, искренне сочувствовала горю ее семьи и не понимала, как девочка моего возраста вообще может со всем этим справляться.
Полина стала моей лучшей подругой. Как оказалось, она жила через стенку, в соседнем подъезде, так что мы с ней не расставались и по ночам, часто перестукивались на своем тайном языке и даже создали «домашний почтамт», протянув между нашими окнами веревку с подвешенной к ней пачкой из-под сигарет, в которой передавали записки друг другу.
Вместе с Полиной мы гадали на картах и кофейной гуще, вызывали Пиковую даму через зеркало в бабушкиной спальне, рисовали на теле татуировки гелевыми ручками, красили волосы и бегали по утрам, подражая телевизионным звездам, которые пропагандировали здоровый образ жизни.
Однажды мы с подругой решили помочь моей бабушке с мытьем окон в квартире: вытащили старую деревянную лестницу из подвала, набрали воду в ведро, запаслись тряпками и моющими средствами. Забравшись на самый верх лестничных перекладин, по очереди мы счищали грязь с оконных решеток и натирали до сверкающего блеска стекла. А когда закончили работу, понесли лестницу обратно в подвал.
По дороге неожиданно резкая боль пронзила мою правую ногу. Я вскрикнула и попросила Полину остановиться. Она шла впереди и не сразу поняла, что случилось. Большой, ржавый, изогнутый в нескольких местах гвоздь, торчащий из той части лестницы, которую несла я, проткнул икру моей правой ноги насквозь. Подруга подошла и постаралась вытащить эту штуку наружу, но ржавчина не давала продвинуться гвоздю ни на миллиметр. Пришлось вызывать скорую помощь и рассказать о случившемся бабушке. Наш сосед помог отпилить часть лестницы, а врачи вкололи мне что-то от столбняка, накачали обезболивающим и вытащили злосчастный гвоздь, оставив мне шрам на всю жизнь.
Эта незатейливая история еще долго обсуждалась в нашем дворе. Анапа маленький город, поэтому любое происшествие здесь быстро превращается в новость дня. На зрелище приехали посмотреть сотрудники местного телевидения окружили все камерами и стали брать интервью у тех, кто был не прочь засветиться на экранах. Самое смешное, что репортеры приехали раньше скорой. Наверное, о случившемся им сообщили соседи.
На следующий день вся Анапа знала меня в лицо. Бабушка была в ярости и сильно переживала тогда больше не от случившегося, а от шумихи, созданной вокруг этого недоразумения, и еще от того, как журналисты преувеличили трагичность происшествия и перевернули все вверх тормашками.
Вот гады! Это ж надо было меня так обхаять! Нет, Лоя, ты это слышала? она рвала и метала. Получается, я вообще не участвую в твоем воспитании. Бедная внучка гуляет сама по себе с утра до ночи, а бабушка так подкармливает ее иногда и изнуряет рабским трудом. Тьфу, фыркнула бабуля и будто плюнула в сторону телевизора. Прямо тиран какой-то. Что ж они не сказали, что эту рану на ноге оставила тебе я своей кожаной плеткой? продолжала возмущаться она. Пойду выпью лекарство, что-то мне нехорошо Наверное, давление опять подскочило, бабушка достала из аптечки несколько таблеток, разом забросила их в рот, запила водой и ушла в спальню отдыхать.
Были в нашем дворе и другие ребята: разного пола, возраста, со своими увлечениями и особенностями. Например, два мальчика Артем и Митя. Именно они играли в футбол, когда я с интересом разглядывала детей через бабушкино окно.
С Артемом я лично знакома не была, но много слышала о нем от Полины. Несколько месяцев она с ним встречалась. Хотя не знаю, можно ли расценивать отношения двух тринадцатилетних юнцов серьезно. Однако, по ее рассказам, они миндальничали друг с другом, обнимались и целовались. Мы подростки, называли такую связь именно этим словом встречались. От Полины же я слышала, что Артем профессионально занимался футболом, правильно питался и следил за своим здоровьем. Но из-за плотного графика тренировок и частых отъездов команды на спортивные сборы этого парня я во дворе редко видела.
Подруга говорила мне, что он жадный: за два месяца не сделал ей ни одного подарка даже ракушкой из моря не порадовал. Кроме того, Поля подозревала, что она не единственная его девушка. Поэтому ребята расстались.