Ну что, мальчики, готовы к выпускному экзамену? спросила мать, расставляя на столе чашки.
Мы с Алексом переглянулись и кивнули.
Да будет благосклонна к вам реальность, она перекрестилась, а затем, сменив тон на строгий, поинтересовалась:
Проснулись небось от проделок этих бледных убийц?
В последнее время почти никто в коммуне не просыпался сам или от звонка будильника всегда приходил грёзный, а вместе с ним и смерть в мире снов. Чаще всего они ходили по одному, но иной раз могли заявиться вдвоём, а то и втроём. Грёзные обладали даром проникать в сны, где расправлялись с каждым, кто им попадался. И беда, если рядом со спящими приверженцами реальности не оказывалось связующего того, кто бодрствует с открытыми глазами и осознанностью себя здесь, на Земле. Тогда смерть неминуемо ждала таких вот спящих и во сне, и в реальности. Дабы не испытывать судьбу, в каждой семье взрослые поочерёдно несли ночные вахты, пока их дети спали. Так имелось куда больше шансов не потерять связь с реальностью и проснуться.
Угу, они самые, ответил Алекс. В этот раз меня пронзило насквозь огромное копьё великана, от которого я убегал по подземным лабиринтам. Прямо сюда и насквозь, он похлопал себя по груди, и его даже передёрнуло.
А меня сегодня сбил паровоз, поделился своим ужастиком я, ковыряя ложкой кашу.
Вот, вот, мать всплеснула руками, затем уселась к нам за стол и сказала:
Не убьют, так с ума сведут ироды. Сон необходим для нормальной жизнедеятельности человека. Так?
Ну началось, прошептал я, закатывая глаза.
Если человека лишить сна, продолжала она с таким серьёзным видом, будто объясняла это не двум студентам выпускного курса колледжа, а маленькой Софи, то человек станет раздражительным, а мозг начнёт выдавать галлюцинации или попросту отключится.
Она щёлкнула пальцами.
Тогда грёзные придут и убьют тебя в мире снов.
Но это не страшно, если рядом находится связующий, запротестовал Алекс. А если ещё освоить управление снами, то можно попытаться пробудиться раньше, чем с тобой расправятся враги.
Верно, мать улыбнулась. Верю, что из вас выйдут достойные онейронавты, она потрепала меня по макушке, подмигнула Алексу, а затем отошла к плите.
«Онейронавтом стать не так-то легко», подумал я, но вслух этого не произнёс, чтобы не расстраивать мать и не сбивать боевого настроя товарища.
У меня было двоякое отношение к данной теме, ведь чтобы стать онейронавтом, чтобы научиться управлять снами как следует, нужно было долго и упорно изучать сиолонию один из самых главных и сложных предметов в колледже. Я терпеть не мог занудную теорию, зато с радостью экспериментировал с изученными приёмами на практических занятиях. А ещё я искренне радовался, если мне удавалось хоть немного оседлать свой разум и подсознание во сне, чтобы дать отпор очередному врагу, посягнувшему на мой сон и на мою реальность.
3
Одевшись, как полагается прилежному ученику, и набив сумку учебниками и тетрадями, я вышел на крыльцо. Поправляя ворот рубашки, щурясь посмотрел на солнце оно медленно, но верно взбиралось на дневной пьедестал, озаряя своими лучами часть двора и дома напротив. Утро сегодня выдалось замечательным: безоблачным и по-летнему тёплым хотя на дворе был май. Дожидаясь вечно опаздывающего Алекса, я начал размышлять о состоявшемся за завтраком разговоре и его участниках.
София мелкая мартышка. Мать чересчур принципиальна в своих суждениях, как и отец. А Алекс прост и недальновиден. В связи с этим я не мог себе позволить делиться с ними многими серьёзными мыслями и уж точно не озвучивал наполнявшие меня переживания. Заведомо было известно, что они в лучшем случае попытаются переубедить, надают кучу ненужных советов, а в худшем в худшем осудят.
Пообщавшись со старожилами коммуны и прочитав немало старинных книг, я построил мысленно некую модель сегодняшнего мира. В отличие от других борцов за явь, я делал акцент на поиске плюсов в настоящем, считая, что ужасы во снах несут не только зло, но и прогоняют тоску, привносят смысл в новый день. Проанализировав историю человечества, понял, что раньше на войнах, затеваемых богачами, гибли бедняки. Теперь же все были равны перед смертью. Я был не согласен с жителями коммуны, которые все как один полагали, что существует лишь две истины. Первая: если уснули все, то всех ждёт гибель. И вторая: если не останется реалов, то победят грёзные и мир канет в небытие, а если исчезнут грёзные, то победят реалы и мир будет жить, как прежде. Вот и вся суть. Других исходов для них не существует.
База! База, приём! Как слышно? выкрикнул Алекс, выбегая на крыльцо и кусая на ходу яблоко. Побежали, а то опоздаем, он слетел по ступенькам вниз.
В следующий раз ждать не буду, буркнул я.
Да ладно тебе, дружище, Алекс похлопал меня по спине. Сегодня мы с тобой вышли из дома, как два обычных парня, а вернёмся дипломированными онейронавтами. Круто же?
Согласен, я кивнул, и мы зашагали по улице, здороваясь с редкими прохожими.
Училище находилось на противоположном конце нашего маленького городка, состоявшего из небольшой промышленной зоны, сада и трёх улиц, по обе стороны заставленных одно- или двухэтажными зданиями. Многие из них были заселены частично, ведь, несмотря ни на что, люди гибли во снах или же уходили в мир иной по другим, более естественным причинам: старость, болезнь, несчастный случай Обычно по пути в колледж мы с Алексом обсуждали увиденное во сне или представляли себе будущее без вражды, где будут жить миллионы счастливых людей. Бывало, фантазировали о том, как люди жили раньше, до великого деления на реалов и грёзных. Пытались найти истоки постигшей человечество беды в старых книгах. Нам было в самом деле интересно, с чего началось это жестокое разделение. В голову приходили разные версии, но мы выбрали две основных. Первая: у человечества всё сделалось настолько плохо, что многие стали искать убежище во снах. Вторая же версия звучала так: всё было слишком прекрасно, но люди не ценили то, что имели. Они не смогли сберечь мир, упиваясь жаждой власти и эгоизмом, притом каждый по-своему. И ведь ни одна из сторон не желала искать золотую середину между сном и явью, дабы остановить самоуничтожение.