Ну же, Алёша, скажи мне, ты мне предан более или сын твой? Кого казнить мне первым? Держи его, Гриша, отпускать не смей. Пусть даёт ответ.
Но вельможа, которому Армяк заломил руки за спину, повалился на колени и из-за своего веса, который не смог удержать палач, освободился. Но воспользовался этим только для того, что повалиться ниц, громко завывая:
Помилуй меня, царь народов! Милостью Божией, помилуй меня!
Подними его на ноги, Гриша, и более отпускать не смей! Ну-ка, помогите царёвому советнику эту тушу поднять, да ко мне притащить.
Царь снова вскочил, в этот раз эмоции дали ему силы вставать резко и быстро, будто молодому. Улыбки у него уже не было, только неконтролируемая ярость на лице. Несколько человек подскочили к Алексею, силком поднимая его на ноги, начался шум, кто-то свистнул. Алексея вновь поставили перед царём.
Так чью жизнь выберешь Алексей? Свою или сына своего? Кого мне помиловать? Кто более мне предан ты или сын твой?
Алексей, чью голову силком подняли и кто-то держал его сзади за волосы, чтобы он смотрел прямо на царя, был словно под гипнозом от того, что лицо его так близко оказалось от царёва.
Я, наконец прошептал он.
Отпустите его! прикрикнул царь. Ну же, вот мой самый преданный воевода, сына за меня не пожалел. А ты, Федя, небось скажешь, что ты более, чем отец мне верен?
Фёдор, которого оттёрли в суматохе, и не думал сбежать. Он стоял всё такой же задумчивый, глядя в пол, всё так же странно улыбаясь.
Ну, Фёдор, раздумал уже жизнь за меня отдавать? Страшит тебя смерть?
Страшит, наконец сказал Фёдор. Голос звучал его как-то странно, словно на иной звуковой волне, от чего, несмотря на шум в зале и его тихий тембр, его было отлично слышно.
Передумал душу отдавать за меня, а, Фёдор? Давай же, скажи, что смерти страшишься, на том и порешим сегодня, на пир пойдёшь, десять чарок за моё здоровье выпьешь.
Фёдор наконец снова поднял голову. Он продолжал оставаться тихим и спокойным, но в нём появилось то безумие, до которого пламени царя было далеко. От Феди исходил хаос кружащихся в вечной тьме осколков планет и звёзд, потерявших центробежную силу Большого Взрыва и охраняющие способности собственной гравитации.
Страшусь смерти, Великий Государь, всё так же тихо и смиренным тоном ответил Фёдор, но отдавать жизнь или душу свою не раздумал. Скажешь слово, тут же жизни лишусь или в ад последую.
Шум стал тише. Улыбка на лице царя увяла. Смысл игры стал понятнее. Царю зачем-то надо было сломать Фёдора, насладиться его унижением, дать себе повод презирать подданного. Но в этой игре Фёдор ловко вырывал раз за разом победу из рук царя. Царь обвёл взглядом двор, словно ожидая, что они подадут ему идею, что же делать.
Вот же незадача, и Алексей, и сын его готовы жизнь за меня отдать. И ведь, заметьте, не за чины, не за награды мои! Если я попрошу их всё пожалованное царём отдать, мигом всё вернут. Вот, что значит верность. Если бы все под пятою моей были бы столь же верными, не земное бы царство я строил, а Иерусалим бы небесной тут бы под солнцем был. Как же проверить мне их? Ведь если соврали они царю, то будут души их прокляты вовеки. Но и то правда, не могут они оба друг друга преданней быть. Поединком спор и решим. Кто более мне верен, тот и победителем будет. Дайте им оружие, да смотрите, чтобы из залы уйти они не смели.
Примечания
1
Имеется в виду песня Ника Кейва «Where The Wild Roses Grow».
2
Имеется в виду серия фильмов «Восставшие из ада», где шкатулка Лемаршана является артефактом, открывающим портал в ад.