Серп, запущенный нехилым детиной ростом с молодой дуб, замер у окраины леса, аккурат рядом с носом лисицы. Та собралась было его заинтересованно обнюхать, но Кёльберг покачал головой.
Я тоже хочу с ними играть! решительно заявила Тэми.
Поиграем позже, ведьма растянула губы в улыбке.
И не обманула: пока девки кружились в танце, размахивая во все стороны длинными косами, цветастыми юбками и бисерными поясами, троица разлеглась на росистой траве и не без интереса наблюдала за огроменной охапкой пшеницы святым местом и обиталищем полевой русалки. Сама она притаилась в глубинах и ждала повода, чтоб улизнуть от человеческих рук и пуститься в бега.
Впервые вижу русалку без рыбьего хвоста, Тэми покосилась на её травянистый подол юбки чего в нём только не было! И цикорий, и зверобой, и лён, и пшеница, и ячмень, кое-где даже проглядывали листики дуба и зелёные жёлуди. Не русалка, а невеста Лешего прямо-таки!
Я, вообще-то, в поле обитаю, а не на болоте! заскрежетала зубами та.
Вот она! коренастые парни ринулись толпой, заметив мелькнувший вдали венок. Царевна полей выпрямилась во весь рост и тут же растворилась в воздухе, оставив шлейф дивных листьев. Кёльберг довольно потряс мешок с семенами, чтоб услышать изнутри звонкое и возмущённое «Ай!»
Тем временем на поиски местной нечисти бросились все, кому не лень остальные крутились у ворот пекарни или пивной.
В игру включилась и Тэми как понеслась с выпученными глазами по полю на всех четырёх лапах. Кто-то уж было схватился за вилы, чтоб спровадить лисицу обратно в лес, но староста деревни знаком повелел не трогать негоже злить природу в Лугнасад, если та, конечно, не приносит вреда.
А русалка со вскриком вывалилась из мешочка, цапнула пальцами плечо перевёртыша*, затем перепрыгнула через стог сена и осела у колодца, игриво подмигивая Водяному, который высунулся из своей обители, чтоб разругаться на нерадивую молодёжь за шум.
Ищи-свищи, усмехнулась Марта, глядя, как упорно роятся мужики в золотистой траве, разгребая пшеничные заросли огромными руками.
Как в воду канула, жаловался деревенский староста. Тэми согласно кивнула и принюхалась в воздухе пахло злаками и свежей выпечкой, но не беглянкой.
А ты не дурак, хохотнула Марта. Полевых цариц почти за пазухой носить!
Чтоб тебя Полоз побрал! совершенно не по-девичьи выругалась оная на Тэми та клацнула челюстью в сантиметре от изумрудного платья, но поймать-таки не успела.
Не девка, а самый настоящий чёрт! чертыхнулся змеевидный комок, показавшийся на мгновение из-под ветвистой берёзы. Ух я б её!
А пляска всё продолжалась. Тэми скалилась, а её соперница звенела колокольчиками то у домов деревенских, то у логова Лешего, то возле детишек местного батюшки, особое внимание уделяя последним. Так и пролетел ясный день.
На закате по всему полю запустили цветасто-янтарное колесо, означавшее начало трудных работ. Как прокатилось оно с шумом-гомоном, так и зажглись огни повсеместно, и вступил в полную силу праздник с песнями-плясками. Даже лисице досталось с лукавой усмешкой щеголяла среди пышущих красками платьев с колоском у правого уха и подкрадывалась к подвыпившим мужикам в образе юной красавицы, которая словно спустилась с небес, освещая медью дорогу. Но стоило лишь протянуть руку навстречу желанной страсти, как красна девица тут же покрывалась туманом, а за спиной раздавался дикий хохот. Пока отупевшие от вожделения крестьяне протирали глаза, Тэми по другую сторону деревни каталась в истерическом припадке и делилась своими похождениями с подругой-ведьмой.
А этот куда повадился? вскрикнула Марта, заметив, как Леший в виде статного юноши увивается за поющим хороводом. То есть как в лесу порядок навести, так силушек у него нет, а как за девками таскаться!..
Полоз понимающе кивал, сверкая мёртвыми глазами, которые нет-нет, да и переливались мёдом. Тэми хотела было схватить змеёныша и протащить его через всё село в зубах, но вовремя остепенилась отравится же! Хоть и не по душе он ей был уж слишком скользок и противен.
А ты чего ни с кем не играешь, а? царевна вынырнула из-под ковыля и подхватила Полоза под белы руки, поближе к кострам, перепрыгивая через пламя босыми ногами.
Марта пила, плясала и снова пила. С кем и сама уже не знала толком, главное, что внутри кипело тепло, отнюдь не похожее на райское, напротив как вулканья лава. До того яркое, что и поётся, и пляшется, и хохочется, порой одновременно.
*перевёртыши так презрительно называют человекоподобных существ, которые способны обращаться в животных.
2.
Едва первые лучи озарили лесные кроны, нечисть растворилась-разлетелась-расползлась (кто как уж) и принялась за повседневные дела. Только хмельной Леший остался, чтоб пожевать горячего воздушного хлеба да поглядеть, как купается в речке молодёжь. И стащить сарафан, да не простой, а с кружевной обережной вышивкой!
Тьфу ты! Марта сплюнула и тут же ухватила старика за бороду. В лесу дел невпроворот! Ты что, за ночь не нагулялся, что ли, башка твоя плешивая?! Ни стыда, ни совести!
Вот ведьма! Леший выпустил скупую слезу и посеменил к опушке следом за Кёльбергом, его сестрой и лисицей. Полоз проводил товарища сочувствующим взглядом и продолжил нежиться на нагретом сеновале.
Так начался сезон Лугнасада. По-своему тяжёлый как для нечисти, так и для простых смертных.
VII. Сон в зимнюю ночь
Январская вьюга среди укрытых метровыми сугробами домиков это вам не городской ветер, сбивающий с ног. Стоит только высунуться за пределы порога и всё: покрываешься инеем, растворяешься в стихии и идёшь со стеклянным взглядом на лисий зов. А она рыжая, с хитринкой в глазах ждёт тебя в глубине снегов, подвывая ветру, а в глазах переливается дивный мёд.
Вместе с дикой жаждой напиться человеческого огнива.
Но ты ведь умный, не так ли? Перевернёшься на другой бок, укутаешься посильнее в несколько одеял и заснёшь слаще прежнего, пока хозяйка дома подкидывает дров в печь и следит, чтоб тепло растекалось по стенам.
Больше жара.
А в горле замер привкус домашнего вина, ягодного и отдающего мягким светом в венах.
Она приходит даже во сне. Воет неистово, сверкает клыками и зовёт тебя нежно-нежно: «Попляши со мной! Попляши!»
Надо было лишь протянуть синеющие пальцы вперёд, к безумному вихрю снежинок, как чьё-то прикосновение к ладони заставило очнуться и уставиться в потолок.
Домовой погладил ласково по запястью и растворился в углу комнаты. За окном не на шутку разыгралась зима, на залежах белоснежного снега, совсем рядышком с рамой, светились следы.
Воды из колодца не набрать, хозяйка уселась в кресло. Завтра днём натаскаем вёдер.
И застыла, улетев в объятия Морфея. Со спицами и клубками разноцветных ниток у подола. Не мешал даже скрип ставен, грозный и говорящий о том, что пляска нечисти в самом разгаре и что в окрестностях околачивается оборотень.
Только не отведать ему ни крови, ни хозяйкиных напитков. Слишком хорошо стережёт заряженное ружьё. Впрочем, до него зверь не добежит не пересечь ему, каким бы лютым ни был, обережного плетения у входных дверей. Рухнет замертво и растает поутру.
А ночь ночь переживётся. С деревенским уютом и запахом засушенных трав.
VIII. Морозная Матерь
1.
Я боялся зимы и вот она здесь, у моего порога, голодная, неистовая и жаждущая чужого трепета и поклонения. Была ли хоть одна ночь, проведённая среди завывающей метели, спокойной? Было ли хоть одно утро, когда я просыпался и не слышал её скрежета по увитым узорами стёклам? Но даже сейчас мне не хватает смелости взглянуть в эти опустевшие глаза, способные заморозить само солнце. Приди леденящая в Цветочный город, опоясанный светящейся зеленью и дышащий цветами, названия которых тебе ничего не скажут, и он бы рассыпался снежинками в морозных ладонях.
Марта плотнее куталась в багрово-чёрный платок и старалась изо всех сил не слушать, как снаружи тянет свою песнь ушедшая на охоту лисица, как рычат и грызутся волки, оставляя за собой кровавые пятна и спутанные следы.
Добрый пальцами хватался за охапки дивных трав одно из редких напоминаний о родине и принюхивался.
Мало. Слишком мало. Даже тонкий аромат родного не мог приглушить грызущий за плечи холод, и дело вовсе не в разогретой печи.
Кёльберг тоже там.
Сколько ни смотри в окно не разглядишь горных огней, за которыми пряталось вечное лето со сверчками, клумбами размером с деревья и лёгкой-лёгкой музыкой. Другой конец света, считай.
А они находились среди дымящихся растений, вычерченных рун, камней, залежей книг с оборванными страницами и отдельных листов, чернил, перьев. Жались к кружкам чая и думали. Каждый о своём.
Сказал бы мне кто, эльф, что я приду в гости к вашему брату, ироничный смешок и косой взгляд на пожелтевший потёртый рисунок, где счастливо улыбалась Тэми.
«Пред ликом костяной и холодной все сущности в одно слиты», отрывок, откуда Добрый и сам не помнил. Будь ты хоть эльфом, хоть перевёртышем, хоть чародейкой одной лишь дикой нечисти не сидится в лихие месяцы.
И то верно.
Надо отправляться домой, пока не зажглись звёзды и не запели ветра, протяжно, как любят.
Марта поблагодарила эльфа за гостеприимство и взяла едва высохший плащ, чтобы раствориться среди голых деревьев.
Снежное сияние для Доброго почти отчаяние. Печь разгоралась сильнее, и изба постепенно убаюкивалась, погружаясь в дрёму. Конечно, однажды гремящая костьми отступит и растечётся с весенне-весёлым журчанием.
Но до этого ещё нужно дожить.
2.
Зимние феи звенели тихо-тихо в промёрзшем воздухе, и смех их оборачивался невидимыми льдинками, которые спиралью неслись к сугробам.
Ты ведь никогда не плясал с Матушкой Зимой? Тэми насмешливо глядела на человеческого детёныша, оставленного охотниками в глубинах морозной гробницы иначе лес в такую пору не назовёшь.
Детёныш плакал и отказывался верить, что его бросили свои же, отмахивался синими пальцами от порхающих фей а те то и дело норовили схватить за щёки или залезть в рукава и разрастись изнутри холодом.
Обычно лисицы не помогают людям, но Тэми было жаль идиота.
«Зря, говорил рассудок, сегодня ты протащишь его сквозь ледяной ад, а завтра он с собачьей сворой будет целиться в твою глотку, попадёт будет шкура красоваться на досках».
Впрочем, плевать.
3.
Скажите-ка, Марта обвела взглядом присутствующих, когда это мой дом превратился в приют для сирых и убогих, а?
Тэми, прикрыв глаза, зарылась в гнёздышко, украшенное к Йолю ветками ели, букетами из сушёных апельсинов и мелкими ягодами рябины. В логове витали запахи разнородных трав да настоек, такие, что лисий нос дико щипало, и хотелось как можно быстрее выбежать прочь.
Я не убогий! отозвался мальчишка.
Я не беспомощна! раскрыла клюв ворона Тампт, попытавшись было взлететь и совершенно позабыв о сломанном крыле.
Ведьма возилась у печи, человеческий ребёнок сидел с вытаращенными глазами, птица клевала зёрна (скорее от скуки, чем от голода). Как только сон начал ласково проводить по шерсти, Тэми выгнулась, зевнула и выпрыгнула во двор, к пушистому и щекочущему снегу.
Позволь себе уснуть в тёплом уголке и пропустишь всю пляску Матушки Зимы, бег, несущий сквозь потоки метели и заставляющий в порыве восторга раскрывать пасть и выть. В такт Ей. И пусть они, неспособные познать Её, дрожат за деревянными стенами и сильнее, чем когда-либо, хватаются за огонь и постель. Пусть!
В зрачках играла жажда, лапы шуршали сами, уши сквозь песню ветра улавливали смешинки крылатых существ. Тэми казалось, что Матушка Зима сама несёт к неизвестности, что она, лисица, очнётся среди звёздного неба и льдов, которые лежат на земле испокон веков и не знают вёсен.
Так сливаются с морозной стихией и перерождаются, меняют пламенный окрас на белоснежный, а клыки на более острые. Так Матушка сближает одних, заставляя объединяться против колющей бури, и разлучает других, уводя за собой.
IX. Возвращение
Весенний ветер приятно щекотал перья, несясь вдоль зеленеющих крон, играл с ним, как с ребёнком, хохотал заливисто и звонко. Кёльберг раскрыл клюв воронье карканье раздалось в унисон с шелестом. За поющими ветвями всё отчетливей проступала струйка дыма, совсем тонкая и едва заметная.
Ворон знал: там его ждут. Ещё немного и он приземлится аккурат посреди двора, завоет по-человечески от боли, разомнёт кости, а затем обнимет сестру.
Попался! Тэми подпрыгнула на задние лапы, клацнув зубами совсем рядом. Лисица за зиму стала вдвое больше и длиннее, почти как взрослая. Глядишь обернётся однажды человеком и постучится к кому-нибудь в дом.
Кёльберг кружил по двору, стараясь держаться от неё подальше, а та, навострив уши, внимательно следила только и ждала момента, чтобы схватить.
Тэмира! Марта вылетела прямиком в фартуке. Ну что ты творишь, бестия?!
Лисица виновато опустила голову и замерла, позволив ворону принять человеческое обличье. Кёльберг рухнул наземь юношей. Ни крика, ни стона совершенно ничего. Застыл, подобному мёртвому. Но стоило лисице начать обнюхивать тело, как перевёртыш резко дёрнул подругу за хвост.
Ведьмин двор резко превратился в побоище: шипяще-вопящий ком из человека и лисицы едва не врезался в ворота, а после понёсся в другую сторону.
Трудный возраст, вздохнула у окна Тампт. Тяжело тебе с ними, наверное.
Тьфу! ведьма захлопнула дверь и скрылась за кипой книг, из которых торчали травы, обрезки лент, перья и что только не. На распахнутых страницах блестели чернила, перемешиваясь с камнями и осколками. Тампт пережёвывала травы и любовалась резной шкатулкой оттуда заговорщицки подмигивала серебристая подвеска. Украсть бы её, да только колдовское добро добром не пахнет.
Марта что-то писала на подгоревшем листке: то ли очередное заклятье, то ли кухонный рецепт. Впрочем, иногда это одно и то же.
А за окном под неистовые крики Кёльберга и шипенье Тэми просыпались древние после долгой и изнуряющей зимы. В этот раз Морозная Матушка забрала не одну жизнь, пролив много крови и нечистой, и человеческой.
Пошёл трещинами лёд на реке, среди огромного ковра сухой листвы то и дело сверкали зеленью новые ростки, да и брат, в конце концов, вернулся!
Отнесёшь? ворона тут же подхватила клювом сложенную записку и выпорхнула в окно.
***
«С пробуждением, эльф! Тэмира больше не держит на тебя зла. Заходи на чай, если хочешь».
Добрый усмехнулся улетающей птице и прикрыл окно шторами: пусть чародейка-весна проходит мимо порога, а у него впереди долгий-долгий сон под звучание флейты, вырезанной когда-то одним из лучших мастеров Каменного города.
X. Рассветное
1.
Весна барабанила по листьям проливным дождём, заставляя охотников прятаться в глубины хижин. Какое зверьё высунет нос из норы, когда тропы растеклись болотом, глаза то и дело ослепляет молния, а за ней ударяет гром?.. Больно и мерзко.
Ну погоди у меня! Ещё попляшешь! раздетый мужичок выбежал во двор и тут же рухнул в лужу, переполошив всех кур. Смольная девица успела выхватить одну и с хохотом растворилась в туманно-дождевой завесе. Не самая крупная добыча, но всяко лучше, чем грызть ягоды перевёртыша. Оно, конечно, и сочно, и вкусно, но лисий желудок требовал мяса, и не абы какого, а ворованного.
2.
А в доме было всё по-прежнему, только огня в камине стало меньше. Морозная ушла гулять в другие края, солнце время от времени пробивалось сквозь ветки, да и то с большим трудом. Кёльберг жадно вдыхал запах дождя, Тампт вычищала перья клювом и вздрагивала всякий раз, когда лес сотрясало вспышкой. Марта вязала что-то в углу.