Тьфу, опять бредни, в сердцах сплюнул стражник. Напьются, вот и мерещится всякое!
Покараулили, обошли три деревни, да никого так и не заприметили, кроме вороньей стаи. Вилась вокруг, каркала так, что хотелось всех до одного перестрелять. Жаль, стрелы не казённые.
3.
Кёльберг самодовольно ухмылялся, то и дело подталкивая Тэмиру к новым приключениям.
Ну чего тебе стоит? Вон дружок твой, Ринар, ночами из-за тебя глаз не смыкает, всё ждет!
Не дружок он мне!
Лисица искренне надеялась, что они уберутся поскорей и подальше. Не будут же вечно сидеть!
А ты ему гостинцев испеки, авось подобреет, продолжал Кёльберг.
Тэми не выдержала. Благо, кочерга оказалась рядом, только ворон оказался удивительно изворотливым и залез на печку, всем своим видом показывая, что не сдастся без кровавого боя.
Ринар Да она его забыла почти! А лапы размять до жути хотелось. Хотя бы по полю пробежаться и вцепиться зубами в яркий подсолнечник!
Карканье стихло. Кёльберг выглянул в окно и увидел, как стражники отдаляются под недовольные возгласы крестьян.
Исчез с горизонта знакомый плащ, вместе с ним растворился весенний ветер. Оно и неудивительно, ведь до Литы оставалось всего ничего. Хотя в этих краях праздник зелени и огня называли Купалой.
III. Ночь огня
1.
На Ивана, на Купала красна девица гадала, разливалось отовсюду, хотя для вечерних песнопений еще было рановато. Солнце стояло над землёй высоко и даже не думало пока заходить за горизонт.
А люд уже сверкал лентами, венками, куклами из тканей. Кто-то шёл на ярмарку, кто-то возвращался оттуда разряженный, а кто-то готовил корзины, собираясь в пламенную ночь заполнить её до верха целебными травами.
Почти все молодые девки крутились у берега речки. Из распущенных волос торчали ветки полыни, ивы, мяты. Самые проворные заговаривали воду, чтоб понесла сплетённый венок к суженому и повенчала их. Не знали молодицы, что за ними, посмеиваясь, наблюдал Водяной, чудом сбежавший из-под присмотра Кикиморы.
А вот Марте было не до гуляний впереди ночь Огня, когда природа пляшет и поёт, выращивая повсюду дивные травы, которых в иную пору не сыщешь. Расцветали они во всей красе, только от людского глаза постоянно прятались.
Ведьма сплела из платка котомку и покинула избу. Зачарованный купец так и остался сидеть на месте.
А ему это точно не повредит? младшего брата терзали сомнения.
Поспит день-другой и оклемается, фыркнула Марта.
Вообще-то они сперва пытались по-доброму, мол, впустите бедных странников переночевать в сени, и будут вам за это монеты и человеческое «спасибо», но купца подобное не прельщало. Пришлось уговаривать, точнее заговаривать, чтобы знал, каково добрым людям отказывать.
Ведьма исчезла в лесу, оставив брата и подругу наедине. Те пожали плечами и разбрелись: один пошёл за ягодами и вином, вторая плести венок и гадать. Тэми даже задумалась: а на кого, собственно? Воспоминания о первой горечи, отдающей эльфийским запахом, растворились спустя две зимы, а другой и не было.
«Да без разницы, просто на любовь!» сказала себе и помчалась к речке.
2.
Ягодное вино лилось рекой, разжигая пламя в телах. Девки кружились среди костров, одни с парнями, другие сами по себе, и не было ни единой души, которая не сливалась бы с остальными. Венки лишь чудом не падали с голов, хотя находился молодец, что хватал с головы травяное украшение, а потом утаскивал саму девку подальше от чужих глаз.
Лесная любовь сливалась с человеческой, и казалось, что весь мир пульсирует и кружится лишь луна холодно смотрит и усмехается, а звёзды вторят ей и перемигиваются.
Ты пляши, пляши, девица,
У крылатого огня,
Как присядешь же напиться,
Повстречаешь тут меня.
Будем долго миловаться,
Аж до самого утра,
Будешь ждать и волноваться
Я скажу, что мне пора
Тело Тэми горело. Казалось, что жар растекается от самого сердца и земля под босыми ногами вот-вот вспыхнет. Кто-то хотел было её схватить, но она увернулась и, скакнув через пламя, растворилась среди пляшущих. Отовсюду звенела музыка и раздавались похабные песенки о звонкой любви, которую так легко скрывает ночь.
Не обошлось и без горечи на другой стороне реки две девки рвали друг дружке волосы, не поделив славного парня. Только тот давно уже исчез, пока влюблённые и пьяные, подобно двум собакам, дрались с жуткими криками.
Тэмире захотелось найти ведьму и поворожить, но той как будто след простыл. Не было Марты ни среди костров, ни среди милующихся (а может, спряталась-таки с кем-нибудь?). А речная вода тем временем уносила всё больше венков в неизвестность. Особо лихие молодцы выхватывали их и подплывали к девицам. И казалось, что не будет этой пляске ни конца, ни края, и всё будет сливаться со всем целую вечность.
Но нет как пропели третьи петухи, растворилось вино, на месте пламенных языков остались пепелища, а звуки свирели сменились тишиной. Лишь природа по-прежнему ликовала, заставляя зелёную листву колыхаться, а нетронутые венки плыть дальше, сквозь чёрные воды.
На рассвете деревню покинули двое: ведьма с котомкой, заполненной травами, и её напарница. Что правда, то правда: голова у Тэми была до сих пор хмельной, зато в сердце поселилась надежда на скорую и счастливую любовь.
3.
Как только ягодное вино коснулось губ Кёльберга, медальон с эльфийской руной предательски обжёг кожу. Не до веселья стало ворону, ибо тонкая ниточка, соединявшая его с человеком роднее сестры, тряслась и грозилась вот-вот разорваться.
Раз, два и с криком обернулся птицей, расправил крылья и взлетел. Сквозь костры, чужой хохот, казавшийся теперь зловещим, сквозь лунную ночь, лишь бы только добраться до Каменного города и спасти Её.
«Лилиэль!»
IV. Свадебное
1.
Достойные девушки соблюдают традиции, как нечто святое. Они внемлют родительской воле, что бы там ни говорило сердце. Его стоит заткнуть, а вот чем предстояло решить самой Лилиэль.
Лёгкие шелка, изумрудные и сапфировые ожерелья даже рядом не стояли с рассказами о дивном лесе за далёкими-далёкими горами, где каждый наслаждается волей и заливисто поёт.
Но Лилиэль верна своему народу, она не пойдёт против святейшего, не скажет «нет» тем, кто дал кров и имя, растил, подобно цветку, чтобы однажды обвенчать. С кем не важно, ибо сердце уже давно сделало выбор. Такой, что родители были бы в ужасе.
Она собиралась, как настоящая невеста самая сияющая и элегантная, чтобы каждый замирал от восхищения. На пепельных кудрях сияли гранаты, белоснежное платье переливалось на солнце.
Как саван.
2.
«Shcrong, Kölbergu, shcrong!» отзывалось глубоко внутри.
Горящий талисман вещал о беде и заставлял забыть об усталости. Не зря он не хотел улетать в этот раз. Кёльбергу нравились узкие улочки, увешанные лианами и корзинами разнородных цветов, лазурные огоньки лепестков с багровыми искрами и ароматы эльфийских духов.
А ещё Лилиэль, сотканная из чистого света.
«Ещё раз увижу тебя с моей дочерью, старый эльф открыл незапертую дверь и осёкся, завидев пустующую комнату. Чёртов перевёртыш!»
Тем временем впереди замаячила вереница горных хребтов. Вот она, грань, отделяющая дивный народ от человеческих глаз!
«Сильнее, Кёльберг, сильнее!» и он нёсся с надеждой, что успеет.
3.
10 дней Лилиэль прощалась с семьёй, прежде чем войти в новую жизнь. В их глазах она оставалась достойной, и это не могло не радовать. Несмотря на старые ссоры и наказания.
Впереди танец. Эльфийка двигалась, как требовал ритуал: шаг за шагом, затем круг. Заученные движения, заготовленные слова. Звон браслетов, улыбки гостей и совершенно чужой жених. В какой-то миг она сбилась, услышав знакомое карканье. Кёльберг?
Ворона в храме не было, но родное слово резануло по сердцу и заставило вспомнить.
Лилиэль достойная эльфийка.
А ещё у неё есть сердце, и ни им, ни честью она не готова была поступиться.
Острый кинжал резко вошёл между рёбрами, заставив вздрогнуть от боли. Белоснежное платье утонуло в багровом.
4.
«Мой медальон моё сердце, и я отдаю его тебе, несмотря ни на что. Даже если все боги против нашей связи».
Чёрная пустота разрасталась с жуткой скоростью, разъедая сущность. Ворон не чувствовал ни ненависти, ни боли, казалось только, что рёбра онемели. Каменный город со светящимися цветами превратился в нечто жуткое, утопающее в гнили, а его жители стали тенями, без единого луча.
Как бы ни шипела душа, разумом Кёльберг понимал: чем раньше он вернётся к сестре, тем скорее стихнет боль.
V. Закатное
1.
Запах полевых цветов и озёрная прохлада порождали дурман. Лисица с упоением лежала среди трав и любовалась блестящей гладью, пока Марта следила за варевом в котелке.
О, никак Полудница, Тэми вгляделась вдаль и увидела белёсую тень. Та кралась аккуратно, минуя местную нечисть.
Зря старается, усмехнулась Марта. Они если и засыпают в поле, то только с крестом и косой в руках.
Тень растворилась вдали. Зато приближался некто другой. Лисица с любопытством смотрела, как чёрная точка в небе постепенно снижается и кружит над полем. Ей много чего хотелось высказать Кёльбергу, начиная от возмущения. Это ж надо было бросить их в разгар огненной ночи и молча исчезнуть!
Ворон приземлился рядом с Мартой. Та поняла брата без слов, ощутив, как разрывается сердце Кёльберга.
Выросли вы совсем, покачала головой ведьма. Не переживай: сейчас прогоним твоё горе.
Ругать ворона последними словами лисице неожиданно расхотелось.
2.
В лесной ночи осталось много слёз и воспоминаний о той, с кем Кёльберг проводил зимовку. Благо, зелье сестры подействовало, и душу обернул покой. Ворон тенью плёлся следом за ведьмой и лисицей, борясь с желанием упасть и колотить руками землю. Только городские стражники не так поймут, и будет ещё хуже.
Ярмарка! Тэмира, завидев цветастые шатры и призывы торговцев, устремилась в самую гущу. Марта с беспокойством взглянула на брата и пошла в ближайшую таверну. Зелья зельями, а выпить и выговориться ворону надо было. Биться о землю, стучать по столу, стонать, кричать что угодно, лишь бы не заталкивать горе внутрь, где оно будет разрастаться подобно чудовищу.
3.
Хороводы, песни, цыганские юбки и всеобщая радость казались настолько фальшивыми, что хотелось свернуться в клубок и затаиться в тёмном уголке. А ведь Тэми любила ярмарки каждый раз носилась посреди лотков, и только Кёльберг вовремя останавливал, чтобы от излишней радости не разнесла прилавок.
«Негоже друзей бросать, ой негоже», ноги сами увели от всеобщего веселья к таверне, где обосновались ведьма и ворон.
4.
А сейчас перед вами выступит знаменитый Эллиат, сказочник и путешественник! аплодисменты и крики пришлись так некстати, что Марта пожалела о решении отправиться в город. Кёльбергу наверняка хотелось забиться в угол потише, а не попасть в разгар непонятно чего.
Тем временем на сцену поднялось нечто, одетое в багровый балахон. На шее блестела защитная руна. Ведьма удивлённо уставилась на путника.
Конечно же, она узнала своё первое и давно забытое горе.
В далёком лесу, скрытом от людских глаз, жили-были, прозвучал до боли знакомый голос, ведьма, её брат-ворон и лисица-перевёртыш
Тэмира впервые увидела, как Марта залпом пьёт эль, а Кёльберг в один миг оживает и оттаскивает сестру к выходу. От греха подальше.
А потом снова в дорогу, к неизведанным краям с морями-океанами и горными ручьями, ибо только они способны омыть раны.
Эпилог
1.
Не везёт тебе в любви, Марта всматривалась в выложенные крестом карты. Одни мечи, а в конце и вовсе тройка. Разбитое сердце, считай.
Рыцарь пригорюнился и стал ещё сильнее теребить кружевной платок в руках последнее напоминание о Прекрасной Даме, которая исчезла на несколько дней и обнаружилась в постели товарища.
«Я даже знаю, почему. Тэми, слопав свежеукраденную курицу, валялась на мягком коврике. От такого сального запаха даже последняя уродина сбежит. Интересно, когда он в последний раз мылся?»
Пока Марта отпаивала не в меру впечатлительного гостя мятным чаем, лисица глазами осматривала столы в поисках того, что плохо лежит и прямо-таки просит себя забрать. Так, на запас, когда желудок жалобно заурчит.
Ботинки рыцаря тоже, как ни странно, слегка пахли мясом, но выглядели уж совсем непривлекательно.
Давай проветрим, а? выдала лисица, когда Марта захлопнула за гостем дверь, предварительно расписав дорогу. Вот и хочется обернуться девицей, соблазнить на «подвиги», но я ж помру, причём не от меча. Откуда вообще в нашем лесу люди завелись?!
Ну, Марта отхлебнула чаю, человечьей крови в нём чуть больше, чем во мне.
Лисица перевернулась со спины на живот и уставилась на колдунью так, будто впервые увидала болотную кикимору с выводком.
Мы с его бабкой на одном шабаше плясали, пояснила ведьма. Сильная была чародейка: тёмная-тёмная, а как глянет так дерево рядом упадёт. Внук, правда, не в неё пошёл, но кровь своё кое-где берёт.
И он об этом, конечно же, даже не догадывается, хохотнула лисица, вспоминая рассказы Марты о том, как сильно белые рыцари презирают ведьм и всякую нечисть. Иные из храма почти не вылезают, разве только в постель к прекрасным дамам и походы, а тут нате! Ох и судьба, ох и шутница!
Залетевшая в гости Тампт раскрыла от удивления клюв и уронила на пол сверкающее ожерелье с эльфийскими рунами (у Доброго стащила, не иначе!). Поражаться было чему не каждый день видишь, как Тэмира катается по полу и фырчит, смеясь. Ворона поискала кастрюлю от глинтвейна, но той нигде не было.
А к первому дню весны рыцарь притащил целую корзину подснежников и упорно отказывался уходить, пока Марта не примет подарок.
Только у них разные дороги, и ведьма прекрасно знала это. Как сошлись, так и разойдутся.
2.
А у тебя весь нос в корице! Тэми пронзительно чихнула и насупилась, всматриваясь в чёрный котелок, над которым колдовали руки эльфа.
Добрый осознавал, что добром оно не кончится, и чем скорее лису отвадить, тем легче ей же будет.
Лишь бы только не оставалась одна.
Тэмира не знала. Ни о том, что эльф искренне хотел помочь и воспринимал её как ребёнка (ещё бы он-то на два поколения старше!), ни о том, что сам попросил Марту приглядеть за лисой.
«Только не сейчас, не посреди метели».
3.
Лошади мчались сквозь берёзовую рощу. Лисица крепко держала поводья и чуть ли не кричала от восторга, чувствуя ветер. Вот он, оставляющий старое и больное позади и открывающий врата в нечто невиданное!
Хороводы, ярмарки, поиски полевой русалки, совместные гадания и корабли. Обязательно корабли, рассекающие волны под тихое пение обитателей вод.
Да здравствует свобода! не сдержалась-таки Тэмира.
Да здравствует природа во всём её величии! вторила ей Марта.
И да здравствуют крылья! подхватил Кёльберг.
Это был даже не шаг скачок в загадочную неизвестность. И что-то всем троим подсказывало, что всё обязательно образуется, даже если вначале настигнет череда бед.
Часть 3. Чумное время
I. Пляска стихий
1.
Он поселился в глубине горных хребтов, посреди густого леса, который напоминал о далёкой родине. Местные жители сперва относились с подозрением, но после привыкли. Подумаешь, живёт себе человек вдалеке от всех, ничем не интересуется, ни на кого не смотрит. Не знали они одного что Кёльберг обращался в ворона, взмывал в небо и смотрел на раскинувшиеся леса долгодолго, порой целыми днями и ночами. Он знал: гдето там варит зелья сестра, бродит Тэмира, а ещё сияет в рунном круге эльфийский город.