Общага представляла собой длиннющий барак. Проводник передал их в руки худой кастелянши и мгновенно исчез.
Работница взяла те бумаги, что они получили от пожилого начальника. Она что-то вписала в большую тетрадь, и дала всем матрасы с подушками, набитые свежей пахучей соломой. Плюс ко всему, ребятам вручили одеяла из байки и по две простыни, посеревшие от частой и плохой постирушки.
Беглецы с испугом подумали, что за всё это им придётся платить. Они стали отказываться и объяснять, что у них нет в карманах ни единой копейки. Женщина широко улыбнулась и объяснила ребятам: «Не волнуйтесь, мальцы, за всё это вычтут из вашей первой зарплаты».
Кастелянша проводила их в длинную комнату, где по её утверждению, уже обитало двадцать пять человек. Она бросила им: «Ложитесь там, где свободно», и рассказала, куда им нужно, завтра прийти. После чего, быстро простилась и исчезла за дверью.
Ребята заметили нескольких босых мужиков, сидящих на нарах. Они курили вонючие самокрутки и играли в потёртые карты. На правах старшего маленькой группы, Павел спросил: «Где тут можно устроиться?» и получил короткий ответ: «Там, где увидите голые доски».
Подростки прошлись по обширной казарме и поискали такие приметы. На всех нижних шконках лежали какие-то шмотки. Там были те же матрасы, одеяла, подушки и вещевые мешки. Под ногами валялась разбитая обувь и чемоданы, сколоченные из тонкой фанеры.
Как догадались ребята, эти места уже были заняты, и стали смотреть по верхнему ряду. В самом тёмном и душном углу нашлось три свободных лежанки, расположенных рядом. Павел шагнул к самой ближней из них. Он бросил на доски принесённые вещи и стал застилать немудрёное ложе. Друзья сделали то же, что их юный вожак.
Ближе к вечеру, огромная комната наполнилась усталыми мужиками разного возраста. От всех сильно несло потом и пылью. Они скинули грязные робы и двинулись в конец коридора. Павел пошёл следом за ними и оказался в большой умывальной.
Подросток впервые увидел водопровод и жутко обрадовался подобным удобствам. Значит, можно умываться в тепле и, самое главное, не таскать из колодца тяжёлые вёдра.
Сортир был, как всегда во дворе, но подросток всю жизнь бегал в такую уборную, и это его совсем не пугало. Он даже подумать не мог, что отхожее место можно, как-то устроить в каменном доме.
Утром ребята проснулись по заводскому гудку, долетавшему откуда-то с улицы. Они подняли головы от шуршащих подушек и увидели, что соседи по жилому бараку уже поднялись. Мужики быстро умылись, побрились и пошли на работу.
Подростки помчались за ними. На огромной площадке их встретил пожилой бригадир и указал, где они будут трудиться. И началась у подростков нелёгкая жизнь простого подсобника.
Павел и раньше работал в колхозе. Лопата ему была не в новинку, и он быстро втянулся в несложный процесс. Чем он только не занимался в первое время: копал твёрдую каменистую землю, месил ногами и утаптывал серый бетон, таскал кирпичи или камни, доски и брусья, и мешки с пыльным цементом.
Дня через два, парень немного освоился, познакомился с бригадиром поближе и как-то побеседовал с ним. Он рассказал, что окончил семь классов без троек и хочет стать шофёром «полуторки» или механиком.
«Бугор» объяснил, что тех знаний, что он получил в сельской школе, в Самаре, увы, недостаточно. Нужно пройти специальные курсы, сдать небольшие экзамены и лишь после этого, двигаться дальше.
Пришлось Павлу, снова садиться за парту и после работы, бегать в вечернюю школу. Первый месяц, друзья ходили туда вместе с ним. Потом они стали лениться, пропускали кое-какие занятия, а затем, вообще, перестали учиться.
Так пролетел почти год, и жизнь постепенно наладилась. Павлу стукнуло ровно шестнадцать, и ему выдали паспорт, положенный всем горожанам страны. Две недели спустя, его поселили в ту комнату, где проживало лишь двенадцать рабочих.
С течением времени, паренёк подтвердил аттестат семилетки и получил направление на курсы водителей. Жаль, что только, что окончить он их не успел.
Павел регулярно писал своей матери и сообщал ей о том, как живётся ему и ребятам в далёкой Самаре. В ответ, он узнавал, что же творится на «маленькой» родине. В середине июня 41-го года пришло очередное послание из деревни Домашка.
В нём говорилось о том, что отцу пошёл пятьдесят шестой год, и он один не справляется с тяжёлой работой. Младшие братья и сёстры Павлуши ещё очень слабы и не могут его заменить. А тут ещё мама сама заболела. Вот и просит сыночка вернуться назад. Мол, поможет со сбором кормов для коровы, покопается чуток в огороде, пока она хоть немного оправится, да и вернётся в Самару.
Пришлось Павлу взять кратковременный отпуск на две недели, положенный ему по закону, и двинуться пешим порядком в родную деревню. Можно было, конечно, добраться другим, более современным путём: доехать до райцентра Кинель по железной дороге, но там всё равно, придётся выходить из вагона и идти сорок вёрст своими ногами.
К тому же, не очень получается выгодно. Расстояние сокращаешь ровно на треть, зато нужно деньги платить за билет, а их и так в самый обрез. Парень купил небольшие гостинцы маме с отцом, братьям и сёстрам вот и ушла вся заначка, что накопилась за время работы.
Вместе с ней, растаяли почти все отпускные. А ему ещё нужно будет вернуться в Самару и как-то прожить до новой зарплаты. Хорошо, что друзья не бросят в беде и не дадут помереть с голодухи.
Павел вышел из города сразу после рассвета. Он прибыл в Домашку спустя пару дней и увидел места, о которых так сильно скучал. Парень пришёл в отчий дом ближе к полудню, поговорил с больной мамой, лежавшей в избе, и узнал от неё последние новости.
На шумном заводе постоянно случалось, что-то весьма необычное. По сравнению с ним, здесь было по-прежнему тихо. Кто-то с кем-то подрался. Кто-то неожиданно помер, а у кого-то возникло прибавление в семействе. Вот тебе и все изменения.
Крестьяне пластались на сенокосе и в поле и вернулись домой ближе к позднему вечеру. За это время, парень успел поработать по двору и хозяйству. Павел встретил уставших родных и вручил всем подарки. Ещё, он устроил застолье из той самой еды, что принёс из Самары.
После небольших посиделок у помятого на боку самовара все отправились спать. Павел улёгся на ту же кровать, на которой он спал долгие годы. Молодой человек потянулся, облёгчённо вздохнул и мгновенно уснул.
Утром он встал на рассвете и вместе с другими впрягся в работу. Павел косил пахучее сено, пахал в огороде, готовил дрова для зимы. Так, в привычном сельском труде, и проходил день за днём.
22 июня 1941 года, в правление колхоза позвонили из районного центра Кинель и сообщили о начале войны с фашистской Германией. Парень недавно отметил семнадцатый год от рождения. Он доподлинно знал, что в армию призывают с девятнадцати лет, и не беспокоился по данному поводу.
Павел подумал о том, что всё выйдет именно так, как обещало родное правительство: врага разобьют на его территории, и с небольшими потерями! Так же, как это было недавно в Монголии или в Финляндии.
Ну, а ему и не нужно торопиться на фронт. Там без него полно пехотинцев. Он решил догулять положенный отпуск и вернуться в Самару. Тем более, что мама была сильно рада появлению сына. Она сразу взбодрилась и быстро пошла на поправку.
Утром нового дня, в селенье Домашка прибыл хмурый мужчина из районного центра. Небольшой городок под названьем Кинель, находился в сорока двух верстах от старинной деревни, где с рождения жил молодой человек. Дорога между обоими пунктами представляла собой немощёный просёлок, и проехать по ней по распутице было почти невозможно.
На счастье гонца, целый месяц стояла сухая погода. Не перепало даже грибного, слепого дождя, и «грунтовка» на всём протяжении оказалась в полном порядке. Иначе на столь длинный путь пришлось бы потратить не менее суток.
Пожилой милицейский сержант отбыл из дома сразу после рассвета и только к полудню добрался до нужного места. Мужчина подъехал к правлению небольшого колхоза. Он потянул за старые вожжи и остановил гнедую лошадку, впряжённую в рядовую двуколку.
Шедшие мимо мальчишки остановились и с любопытством уставились на нежданного гостя. В деревне достаточно редко бывали чужие, незнакомы люди. Ну, а граждане в форме являлись туда всего несколько раз, и самое странно, что чем-то хорошим их визиты никогда не кончались.
Один раз увезли председателя, который больше никогда не вернулся назад. А в тридцать девятом, забрали парней на войну с белофиннами. Хорошо, что они не попали на фронт. Сельчане служили в спокойных местах и писали родным, что у них всё хорошо. Может, и сейчас пронесёт?
Устало вздохнув, сержант спустился на землю и оказался возле крыльца, вокруг которого росли лопухи. Мужчина стряхнул серую пыль с поношенной гимнастёрки и галифе синего цвета. Они сильно выцвели от долговременной носки и обрели слабо-сиреневый колер.
С трудом разгибая затёкшие ноги, «мильтон» поднялся по стёртым ступеням. Не постучав по толстым доскам, мужчина открыл скрипучую дверь, глянул в тёмные сени и шагнул за невысокий порог.
Сержант вошёл в небольшую избу, в которой размещалось начальство колхоза. Он тут же захлопнул деревянную створку, и скрылся из вида мальчишек, застывших на ближайшей обочине.
Спустя пару минут, из здания выскочили бледный бухгалтер и такой же побелевший учётчик, что сидели в кабинете конторы. Они заметили группу мальчишек, стоявших возле крыльца, и облегчённо вздохнули. Мужчины, позвали к себе огольцов и отправили их за околицу, на выгоны и большие луга, где трудились колхозники.
Отослав пацанов, взрослые прыснули в разные стороны и помчались по улице в дальние части деревни. По дороге мужчины стучали во все ворота подряд. Они вбегали в открытые хаты и велели всем, кто находился поблизости, собираться на сход. Мол, собрание состоится на площади и всем нужно, срочно явиться туда. Иначе не обойтись без греха.
Спустя один час, сельчане сбежались к указанной точке. Все сбились в кучу у местной управы и стали, с огромной тревогой, дожидаться дурных новостей. Не успели курильщики досмолить самокрутки, свёрнутые из ядрёной махорки, как в окне появился пожилой председатель.
Он оглядел всех собравшихся и позвал к себе двух молодых человек, маячивших рядом. Они, молча, пожали плечами, с недоумением бросили взгляд на родителей, что находились поблизости, и устремились на голос смурного начальника. Парни зашли на крыльцо колхозной конторы, шагнули в тёмные сени и скрылись за дверью, ведущей в избу.
Через пару минут, они снова вышли на улицу и принесли старенький стол и две табуретки, на которых обычно сидели учётчики. Они поставили шаткую мебель на землю и деловито проверили, как она, не сильно качается? Убедившись, что всё в полном порядке, и, толком не зная, зачем это нужно, они вернулись к сельчанам.
Появился седой председатель колхоза. Он немного помялся и сказал севшим, каким-то надтреснутым голосом:
Товарищи! Все вы, наверное, знаете, что вчера началась война с фашистской Германией. Он указал на «мильтона», стоявшего рядом, и тихо добавил: Сейчас уполномоченный начнёт вызывать к себе нужных людей. Они должны подойти, взять повестку из военкомата и расписаться в её получении.
Сержант устало уселся за обшарпанный стол. Мужчина достал из планшета пачку сереньких бланков казённого вида, огрызок химического карандаша и небольшую тетрадку. Он положил принадлежности перед собой, стал брать один документ за другим и громко читать имена и фамилии, внесённые в них от руки.
Скоро все мужики призывного возраста от девятнадцати до шестидесяти лет поставили свои закорючки в тетрадке гонца из района. Взамен они получили листочки мятой бумаги. На простеньких бланках было написано, что завтра к полудню, им нужно прибыть на войсковую комиссию.
Ниже главного текста имелась приписка: «иметь при себе». Дальше шёл список имущества, что придётся забрать в этот дальний поход. Был перечислен тот скромный набор, что пригодится бойцу на каждой войне.
Тысячи лет Великая Русь отбивалась от ближайших соседей, но, за долгое время, перечень данных предметов никогда не менялся. Скорее всего, он и в будущем, останется прежним. Родина воевала с хазарами, с татаро-монгольскими ханами, с тевтонскими железными ордами, с заносчивою польскою шляхтою, с наполеоновской армией из сорока языков и другими лихими захватчиками.
Несмотря на смену врагов, в заплечном мешке всех солдат всегда находился один и то же набор. В него входили те вещи, без которых нельзя обойтись: ложка, миска и кружка, смена белья и запас провианта на несколько суток.
Когда всем мужчинам раздали повестки, хмурый, как туча, председатель колхоза поднялся со своего табурета. Он не стал ничего говорить, а вяло махнул правой рукой. Мол, идите друзья по домам. Сельчане тоже ничего не сказали и, молча, направились в разные стороны.
В прошлые годы, из тихой деревни брали в войска десятки парней. Чаще всего, их призывали в пехоту, но несколько сельчан отличились и, непонятно с чего, угодили во флот, что находился на Дальнем Востоке. С одной стороны, это почётно. С другой придётся служить не три долгих года, как в наземных войсках, а целых пять нескончаемых лет.
Все отправлялись в поход без печали и благополучно возвращались назад. Причём приходили уверенными в себе молодыми людьми. В этот раз всё было иначе. На улицах не звенели громкие песни и не собирались застолья, которые обычно шумели при проводах в Красную армию.
Оно и понятно: не до веселья людям сейчас. Ведь слишком много народу снималось вдруг с места и двигалось неизвестно куда. Почитай, уходили все мужики поселения. То есть, почти шестьдесят человек.
К тому же, брали их не на срочную службу в мирное время, а на битву с фашистской Германией. А с этой могучей державой, Русь враждовала лишь четверть века назад.
В Домашке тогда проживало четверо старых, но ещё крепких мужчин. Они прошли через страшную бойню, что началась при царе Николае II, и замечательно помнили всё, что творилось на фронте. Старики часто рассказывали об этом соседям и хорошо объяснили, что значит война против фрицев.
Поэтому в каждой избе, откуда уходили на запад, не очень-то сейчас веселились. Люди собрали на скорую руку небольшие застолья, больше похожие на поминки усопших. Все выпили по несколько рюмок, словно на тризне, и молчком разошлись по домам.
Прошла беспокойная ночь, в ходе которой мало кто спал из сельчан. Верные жёны и старые матери плакали над родными людьми, внезапно «забритыми» в армию. Ведь, кто его знает, как всё обернётся? Не дай бог, покалечат фашисты, а то и вовсе убьют дорогого тебе человека. Что вы тогда прикажете делать? Одной куковать на старости лет?
Молодые крепкие парни гуляли по тёмным просёлкам. Они прижимали к себе юных подруг и жарко прощались с ненаглядными девами. Все обещали, что скоро управятся с проклятыми фрицами и завоюют половину Европы, как это делали славные предки. Потом, получат в Москве ордена и медали и совершенно здоровыми приедут назад.
И те, кто говорил такие слова, и другие, что их тогда внимательно слушал, искренне верили, что всё так и будет. Разлука закончится быстро, и к осени или к зиме бойцы невредимыми прибудут домой. Влюблённые люди сыграют весёлые свадьбы и заживут счастливыми семьями.