Дагмар выдохнула, все еще ощущая тиски на своем запястье, а также противный ком в желудке, возникший, когда ей показалась, что Эрик переедет ее мать.
Ты мог ее убить. Сумасшедший!
Спасибо скажи.
В ответ она только нервно всхлипнула.
Как же она задолбала процедил Эрик. Почему ее каждый раз выпускают, неужели нельзя избавиться от нее раз и навсегда?
Как ты меня нашел? сквозь слезы поинтересовалась Дагмар.
Тоже мне секрет. Из школы позвонили. Потом я увидел твои сториз из «Мунбакса», скривился он. Ну и поехал тебя забирать. Хорошо, что ты вышла на ту дорогу. Не хочу представлять, на что она способна.
Сколько можно меня преследовать? заорала Дагмар, вдарив по рюкзаку кулаком. Почему я должна решать эту проблему, а не отец? Его бывшая уже который год бегает по городу в полоумном состоянии и преследует его дочь, а ему по барабану! И ладно бы она меня хотела увидеть! Ей же надо через меня добраться до него, чтобы выжать денег или еще чего Господи, как все это достало И в школу я не пошла, потому что сегодня контрольная по алгебре, а я не понимаю вообще ни черта!
Дагмар опять расплакалась, подобрав колени на сиденье. Эрик молчал и сумрачно смотрел на Дорогу.
Сегодня я свободен, наконец сказал он. Давай объясню тебе алгебру. Иначе ты никогда эту школу не окончишь.
Девочка всхлипнула уже чуть счастливее и сфотографировала руки Эрика на руле.
«Лучший брат в мире! И такой псих!» подписала она и отправила в сториз.
3. Странник
Я иду за тобой. Я найду тебя во что бы то ни стало».
Свет дрожит над головой и разбивается на россыпь бликов. Он хочет сказать: «Да, найди меня. Я близко, просто спрятан от всего мира».
Бегут воспоминания о разноцветных рыбацких домиках, разбросанных по скалам. Ветер и небо сливаются с зеркальной поверхностью воды. На него смотрят хрустальные глаза с желтоватыми вкраплениями, и это, должно быть, взгляд самого моря. Он пытается разобрать лицо. Хочет сказать что-то хорошее, но губы не слушаются.
Вдруг происходит что-то ужасное. Он не может понять, что именно, но чувство вины и безысходности затапливает с головой. Море вдруг становится черным. Глаза напротив него не плачут, но печаль в них становится глубже, и его отбрасывает куда-то очень далеко.
Свет над головой смыкается. Голос все дальше, а сам он улетает вниз. То, что было им, уменьшается с каждым мигом.
«Кто я?»
«Я?»
«Ты. Тот, кто все разрушает! Ты уничтожил все!»
Два голоса внутри него спорят в унисон и превращаются в гвалт. Только одна мысль остается ясной и пробивается жалостливой мольбой:
«Найди меня! Ты обещала. Теперь только ты можешь меня найти!»
Ощущения пропадают. Все, что он знал, исчезает в темноте. Из него что-то вырывается с болью: черная, злая, своевольная субстанция, однако они по-прежнему связаны. Пуповина меж ними еще не оборвана. Зато теперь он может двигаться вверх. На душе становится легко и пусто. Свет снова ширится над головой, но наверху никого нет. Никто его не ждет.
* * *
Чужаков во Фледлунде было видно сразу. В таких мелких, сплоченных городах новый человек всегда сенсация. Поэтому, даже не открывая рта, Киран не сошел бы за своего. Еще в поезде, глядя на надписи, он понял, что не говорит на немецком. На вокзале его подозрения только подтвердились. Так и прояснилась первая вещь о нем самом: он иностранец.
Я иностранец, сказал Киран вслух, словно убеждая себя в этом.
Продавец в табачной лавке хмыкнул и пробурчал на его языке:
Ну, оно и видно. Из США?
Нет, ответил Киран.
А откуда?
Я
Простой вопрос, как ни странно, вызвал в голове почти физическую боль.
Бутылку воды, пожалуйста. Спасибо.
Он расплатился и вышел в город. Вопрос продавца звенел в ушах. Получается, Киран еще и не знает, откуда он. Как ни странно, отсутствие памяти не показалось большой проблемой. Над головой распростерлось чистое голубое небо редкость для этого сырого сезона. Его ждал новый город, место, где можно что-то начать. Он улыбнулся себе под нос и сделал глоток из бутылки. Минералка тут же ободрала горло, это походило на пробуждение. Умывшись той же водой, Киран побрел в город. Он не помнил, что было до поезда и как он там оказался. Не помнил и своего прошлого. С ним осталось только имя Киран. Иностранец, который не из США. Тяжелая армейская куртка и штаны почему-то были ужасно грязные, будто он полз по грязи. Во внутреннем кармане оказалось довольно много местных денег, складной нож и пачка сигарет. Курить вообще не хотелось, и он оставил ее на скамейке в парке.
Фледлунд вызывал неподдельное любопытство. К собственному прошлому, наоборот, не было никакого интереса. Ну вышел из поезда. Какая разница, откуда он. Насвистывая, Киран исследовал улочку за улочкой. Город восхищал своей чистотой и миниатюрностью. Центр напоминал лабиринт из старинных зданий, но выбраться из него было легко все дороги вели к массивной бордовой церкви, чьи заостренные башни норовили пронзить небо. По ощущениям он где-то на севере: ветер пробирал до костей, а в воздухе завис привкус талого снега.
Вскоре появилось и первое подтверждение догадки. Некоторые лавки и кафе имели вывески на датском. Что это за язык, Киран понял сразу, хотя не был уверен, что говорит на нем. Значит, Фледлунд на границе с Данией.
Ближе к обеду, исходив вдоль и поперек средневековый центр и посмотрев на трубы фабрики «ФЕМА» вдалеке, Киран нашел местный отель. Внутри было довольно обшарпанно, но с претензией на ар-деко. Лобби тонуло в полумраке, тусклая люстра охватывала только ресепшен.
Добро пожаловать! на автомате буркнула неприветливая женщина за стойкой. К сожалению, остался один номер с видом во двор, сейчас все забито из-за конференции «ФЕМА».
Призрачность лобби оказалась обманчивой.
Сойдет. Самую простую комнату. На неделю. Пока. Может, продлю. Киран даже не думал привередничать.
Будете брать что-то из мини-бара сообщите. Заполните бланк. И можно какой-нибудь личный документ?
Он был бы рад дать ей удостоверение или паспорт, но у него ничего не было. Пока Киран раздумывал, как выйти из этой ситуации, лобби внезапно заполнилось деловыми людьми, у многих висели беджи с логотипом «ФЕМА». Похоже, их всех принесло с какого-то корпоративного мероприятия. Сотрудница, нацепив дежурную улыбку, переключилась на них.
Недолго думая, Киран внес в бланк первое, что пришло в голову. Киран Стрейнджер, Датская улица, 12, Нью-Йорк, США, и набор случайных цифр вместо почтового кода. Так он создал себя заново.
Из комнаты для персонала вылетел еще один сотрудник совсем молоденький парень и ринулся его обслуживать.
Мистер Стрейнджер?
Такая уж у меня фамилия нелепая.
Да что вы! затарахтел тот, едва глядя на каракули Кирана. У моей матери фамилия Файнд. На немецком означает «враг». Ну и представьте, как к ней обращаются. Здравствуйте, фрау Враг! Так, вот и ваш ключ-карта. Чек Желаем приятного времяпрепровождения. Если будете брать что-то из мини-бара
Непременно сообщу!
Киран довольно улыбнулся и скрылся в лифте. Странное стечение обстоятельств, но везение, похоже, сошло с поезда вместе с ним. Девушка с конференции, ехавшая с ним, заметила его улыбку и смущенно отвела глаза. Наверное, подумала, что улыбнулся ей.
Я просто счастлив, что приехал во Фледлунд, пояснил он. Чудесный город. Как в сказке тут прямо
Рада за вас. Она посмотрела на него краем глаза и позволила себе усмешку. Вы из Австралии?
Внезапно внутри него возник провал как будто ухнул вниз огромный камень. Почему-то, когда его спрашивали про США, такого чувства не было.
С чего вы взяли? дружелюбно спросил он.
Ваш акцент, пожала она плечами. Австралийский английский. Я переводчица. Замечаю такие вещи.
Двери лифта мелодично звякнули, и девушка вышла на своем этаже, кивнув ему на прощание. Так Киран узнал, откуда он.
* * *
Из зеркала смотрел высокий, мускулистый мужчина с коротким ежиком пепельных волос и светло-голубыми глазами. Во взгляде скрывалась лучистая насмешка, в нем словно брезжил кто-то другой. Его тело хранило новые тайны. Сняв тяжелую куртку и оголив запястья у умывальника, он заметил на них странные разноцветные татуировки. Они уходили выше и частично выглядывали из-под горла грубого свитера. Недолго думая, Киран стянул с себя верхнюю одежду и застыл под слепяще-белым светом ламп. Картина в отражении заворожила бы любого. Торс покрывали цветные изображения птиц. Они разлетались по его груди, спине, били крыльями у предплечий. Каждое перо было прорисовано в подробностях. Некий мастер потратил много дней, чтобы создать ему вторую кожу из пернатых. Цвета слегка потускнели, но от этого птицы казались еще живее. Они оживали вместе с движением мышц, и он точно нес их всех на себе.
Заторможенно Киран разглядывал свое отражение. Человек в зеркале его не узнавал. Что он хотел сказать себе этими изображениями? Откуда-то было понимание, что татуировки зачастую что-то да значат, о чем-то напоминают. На груди в синих перьях очередной райской птицы затерялась бледная надпись: «Алис-Спрингс». Как слепец, он ощупывал каждый сантиметр кожи и неожиданно натыкался на многочисленные рубцы, удачно скрытые татуировками. Их оказалось на удивление много. Некоторые напоминали глубокие кратеры были ли это следы от пуль? Да и само тело удивило его. С недоверием он изучал свой сильный, высушенный торс и скульптурно очерченные мышцы. Были выражены даже мелкие жилы. Что-то подсказывало, что такое тело лепят годами. Последнюю татуировку он нашел на внутренней стороне запястья цифра четыре.
Я иностранец, повторил он.
Иностранец в собственном теле. Киран оделся, все еще испытывая глубокое недоумение. Интуиция подсказывала, что следует остаться во Фледлунде. В глубине сознания сигнальными огнями вспыхивало что-то еще, однако разгадать себя пока не получалось. Птицы же знали тайну, но подсказать не могли.
* * *
Когда не знаешь, что делать, сходи в бар да потолкуй с людьми.
Эта мысль пришла под вечер, когда он уже успел отдохнуть и потратить на самопознание несколько бессмысленных часов. Следовало начать отражаться в других людях, чтобы понять больше. Как вышло в лифте с той девушкой, подсказавшей ему про Австралию. Повторяя про себя, как заклинание, «я иностранец», Киран спустился вниз, но благоразумно решил, что от ресепшена лучше держаться подальше. Вдруг им все-таки придет в голову проверить его документы. Отмыв кое-как куртку, он вышел через боковой вход и наугад отправился по узкой улочке. Какое-то питейное заведение вынырнуло раньше, чем подсказали местные.
Он толкнул дурацкую крутящуюся дверь и оказался в тесном зале типичной кнайпе[1]. В динамиках играло что-то из восьмидесятых. Контингент выглядел под стать заведению в основном пожилые мужчины, коротающие тут все вечера и, конечно, знающие друг друга как облупленных. На него уставились почти все разом. Кто с подозрением, кто с любопытством.
Привет, бросил Киран и сел на свободное место у барной стойки.
Свет очень кстати убавили, и напряжение слегка спало.
Kannst du Deutsch?[2] грубовато обратился к нему бармен. Нет? Так и знал. Что будешь?
«Эрдингер», светлый. Спасибо.
Он явно знал, что обычно пил хоть что-то еще об этом иностранце Киране. Пока бармен ему наливал, Киран с интересом вглядывался в лица присутствующих, хотя это было невежливо. Он впервые оказался среди людей (толпа бизнесменов в отеле в счет не шла), и надо было как-то наладить контакт.
Хороший у вас город, бросил он бармену.
В ответ тот смерил его недоверчивым взглядом и отправил по стойке пенящийся бокал. Затем бармен демонстративно ушел в другой конец, чтобы этот приставучий иностранец, не дай боже, с ним опять не заговорил. Киран был терпелив. Секрет успешного общения в том, чтобы все хорошенько набрались. Это он тоже откуда-то знал.
До него доносились обрывки приглушенных разговоров, но по-немецки он не понимал ни слова. Однако атмосфера ему нравилась. У города было свое настроение, и оно ощущалось сквозь истертые интерьеры, полупустые улицы и эти ретроритмы. После второй кружки что-то начало меняться. К нему подсела пара местных выпивох в комбинезонах «ФЕМА»: видимо, они приходили сюда квасить прямо с работы. Имен не назвали, и Киран условно обозначил их как Носатый и Усатый. Оба вдруг заговорили на английском и, перебивая друг друга, начали ругать Фледлунд.
А сам откуда будешь? спросил в какой-то момент Носатый.
Из Австралии, уверенно ответил Киран.
Выдумывать в этот раз он не намеревался. Это было единственное, в чем он теперь не сомневался.
О-о-о, у вас там тепло! Не то что у нас! И девочки симпатичные, небось.
Здесь же вообще ни одной! Посмотри
А что тут забыл?
Киран призадумался, но на ум так ничего и не пришло.
Просто путешествую. Ищу себя, можно сказать.
Раздался дикий хохот, и Носатый с Усатым принялись бить его по плечам, приняв его ответ за шутку.
Я вижу, вы работаете на «ФЕМА».
Да, здесь как в Вольфсбурге[3], считай. Весь город с фабрики кормится. Спасибо геррам Фергюсону и Маринетти, пояснил Усатый. Это их фамилии образуют название «ФЕМА». Только Маринетти сидит в Швейцарии. А Фергюсон у нас. Но, к счастью, в такие места он не заходит.
И парочка снова разразилась хохотом.
Думаю, мне нужна работа, пробормотал Киран. Что-нибудь простое. И желательно без бумаг.
В «ФЕМА» просто так не попадешь. Но если ищешь беспроблемную подработку, сходи в «Букинист» к Бартошу. Это на главной улице, у булочной «Видман».
Спасибо за наводку.
Остаться хочешь? заинтересовался Носатый. Через месяц взвоешь. Это город, в котором абсолютно ничего не происходит.
Киран посмеивался, слушая их разглагольствования, и понимал, что никуда он отсюда не уедет. Была во Фледлунде и этой пивной из прошлого какая-то магия. Даже отсутствие сервиса уже казалось чем-то милым.
Может, и останусь.
Они чокнулись, а бармен наградил их очередным презрительным взглядом. Киран выпал оттуда около полуночи. Пьяным он себя назвать не мог, но ощущал приятный хмель, и хотелось еще походить по городку, чего-то поискать Над головой распростерлась глубокая чернота: то ли было облачно, то ли звезды погасли разом. Чем дальше он отходил от пивной, тем тише вокруг становилось. В следующий раз эти двое велели ему идти в караоке-бар, где, по их словам, обитал контингент помоложе.
Неожиданно пошел снег, и вокруг стало светлее. Пока Киран любовался снежинками, его ухватили сзади за обе руки, и незнакомый голос прошипел:
И снова здрасьте!
Последовал пинок, и он невольно осел. Кто-то в балаклаве ударил его по лицу, и из носа закапала кровь, расцветая на белой земле темными пятнами. Объяснять ему ничего не собирались, удары сыпались один за другим. Смех отморозков размножился и теперь сюрреалистично разносился отовсюду. Кажется, их было трое. Почему-то у Кирана и мысли не было сопротивляться. Когда колено нападавшего ударило по солнечному сплетению, он будто разучился дышать. Все звуки исчезли, и воцарился полный вакуум. Его словно отбросило на дно глубокого моря, и связь с реальностью на мгновение пропала.
Как из-под толщи воды послышался женский голос, и удалось разобрать только слово «полицай». Полиция. Ну хоть кто-то решил вмешаться в их разборки Чувство реальности постепенно возвращалось, и до Кирана донеслась отчаянная ругань на немецком. Троица, видимо, решала, что с ним делать. Один из них наподдал ему в качестве прощания, и они спешно свалили, оставив его лежать на земле.