Я решил действовать дальше.
Я набрал на компьютере в текстовом редакторе и распечатал на принтере то ли большую листовку, то ли маленькую газетку под названием «Классовая война».
В этом листке я сжато излагал основные идеи Михайло Букунина.
Общество расколото на враждебные классы. Убедительно как мне казалось я доказывал: без уничтожения классового антагонизма невозможно решить проблемы экологии, ни предотвратить ядерные войны.
Я появился у факультетского корпуса под утро когда небо из черного начало превращаться в серое. Я рассчитывал: до наплыва студиозусов дворничиха не успеет собрать все листки, которые я разбросаю.
Я оставил «Классовую войну» на скамейках, на ступенях лестницы, у цветочных клумб; просто усеял листком асфальт. Несколько экземпляров «Классовой войны» я скотчем наклеил на стену.
Меня опять спугнули охранники.
Я убежал и засел в круглосуточной кафешке. Пить кофе «три в одном» и уплетать за обе щеки кулебяки и салат «мимоза».
В девять утра закинув за спину рюкзак с книгами (среди учебников в рюкзаке лежала «Непрерывная революция») я, как дисциплинированный студент, отправился в университет.
Дворничиха (ловкая дама!..) конечно, подобрала большую часть моих листков и отправила на помойку. Но два или три экземпляра «Классовой войны» пошли по студенческим рукам.
Студенты читали гоготали передавали друг другу листки отпускали шуточки крутили пальцем у виска. Для «золотой молодежи», поедающей бутерброды с семгой, идеи Михайло Букунина были бредом пьяного лешего.
«Это потому, что вы из класса-верхушки», стискивая зубы, думал я. Никто не хочет верить истинам, заставляющим сомневаться: а правильно ли я живу?..
Но я не повесил нос.
Пусть девяносто восемь студиозусов гиенами посмеются над моей «Классовой войной». Найдется девяносто девятый который задумается: а все ли в порядке с нашим обществом?..
Я сеятель. Я бросаю зерна в свежую борозду в надежде, что хоть одно-два зернышка дадут всходы.
Сеятель тем больше шансов имеет на успех, чем просторнее поле. Я задумал расширить аудиторию, в которую швыряю семена моей «Классовой войны».
Я распечатал восемьдесят экземпляров второго номера «Классовой войны». В этом выпуске я делал упор на мысли, что государственные институты, законы, религия, армия служат, как учит Михайло Букунин, корыстным интересам привилегированного класса.
По соседству с корпусом факультета лежал парк с прудами и фонтанами.
В парке любили прогуливаться затягиваясь легкими или «тяжелыми» сигаретками наши студентики и очкастые профессора с блестящими лысинами. Мамаши катали здесь детишек в колясках а собачники совершали моцион с далматинами и таксами.
В мою дурную голову взбрело: как «человек-бутерброд» раздает приглашения для дам на шугаринг, так и я буду раздавать в парке свой революционный листок.
Вы скажете: это неосторожно и даже откровенно глупо обнаруживать перед всем народом, кто стоит за «Классовой войной». Теперь-то я это хорошо понимаю. Но тогда я заигрался в народовольца. Плюс к тому: мне и не снилось, что за свою «р-р-р-революционную деятельность» я могу понести наказание. Я думал: на крайний случай погрозят пальчиком да по-отечески пожурят.
Итак вечерком, после занятий я встал у фонтана (у медного дельфина, изрыгавшего пенную струю воды) и начал раздавать «Классовую войну» номер два.
Люди у нас охочи до халявы. Даже если эта халява всего только рекламная или политическая бумажка.
Скоро пара профессоров от юриспруденции задумчиво скручивала «Классовую войну» в трубочку. «Классовая война» ездила в колясках с сосущими соску малышами. Даже покрытый жирными прыщами бомжеватый старик от которого пахло мочой, потом и водкой хмыкая и с шумом втягивая сопли читал мой листок.
Подходили студенты. Смотрели на меня кто исподлобья а кто широко распахнутыми глазами. Брали у меня листок.
«Классовую войну» взяла у меня сама блистательная рыжая лисичка Алиса по которой вздыхало полфакультета. Посмотрела на меня хлопая раскрашенными тушью ресницами.
Спросила:
А, это ты?.. В комми заделался?.. Или в анархи?..
Я уже собирался сворачиваться когда передо мною выросли четыре фигуры. Два бугая-охранничка с проходной нашего факультета. Кудрявый, как барашек, замдекана Колосс известный своей приверженностью идеям либеральной демократии. И еще какой-то хлюст в клетчатом пиджаке мне не известный.
Четверка глядела на меня со злобой и сумрачностью косматых гоблинов.
Прежде чем я покрылся гусиной кожей от страха «гоблины», чуть не разбрызгивая слюну, схватили меня и потащили.
Попался, Томас Мор хренов!..
Прогуливающиеся горожане со смешками смотрели нам вслед довольные неожиданным зрелищем.
Я обмяк у «гоблинов» на руках.
Вражины волокли меня, как полупустой мешок.
Я аж закрыл глаза. В голове пронеслось: недолго прыгала саранча Мне не дали безнаказанно транслировать во Вселенную учение революционера Михайло Букунина. Привилегированный класс в лице университетской бюрократии оскалил зубы. Очевидно: верхушка топчет не только костер но и крохотную искорку протеста.
Я всего лишь покрыл стену надписями которые сразу закрасили. Распространил листок который вряд ли кто-то от корки до корки прочтет. И вот меня уже схватили, как преступника. А кудрявый носатый Колосс швыряет молнии влажными глазищами и шепчет грязные ругательства в мой адрес.
Меня дотащили до кабинета декана.
Бугаи-охранники остались снаружи. А Колосс и хлюст-в-клетчатом-пиджаке втиснулись со мной в кабинет.
Бровастый декан восседал в кресле-троне с величественностью Сталина или фараона Хеопса. Смерил меня тяжелым взглядом:
Ну и что нам с тобой делать, господин революционер?..
Гнать эту крамолу из университета!.. тонко взвизгнул Колосс. Как будто в пятку «барашку» вонзилась колючка. Не хватало только, чтобы этот мерзавец заразил кого-то своими красными бреднями!.. Прощай тогда, добрая слава нашего ВУЗа!.. Как известно: рыба гниет с хвоста!..
С головы, машинально поправил я. Рыба гниет с головы.
Ах, ты еще и издеваешься?!.. подпрыгнул Колосс.
Мне показалось: сейчас он меня ударит.
Декан чмокнул губами:
Да, молодой человек Нам придется тебя отчислить Но это не все Как ответственные взрослые люди, мы должны позаботиться о твоем благополучии
Бла-го-по-лу-чи-и?.. выдохнул я, по-настоящему испугавшись.
Когда сиятельные бюрократические мужи вздумали заняться твоим «благополучием» жди беды.
Декан поднял трубку телефона и набрал номер:
Он у нас. Можете приезжать.
Пятнадцать минут прошло в ожидании.
Хлюст-в-пиджаке стоял с каменным лицом. Багровый Колосс истерично рассуждал о том, какой вред моя «Классовая война» наносит государственным устоям и общечеловеческим ценностям демократического либерализма. Декан как и надлежит главной шишке сидел надутый и важный. Сверлил меня немигающими глазами.
Ну-ка. Где тут наш клиент?..
В кабинет колобком вкатился маленький лысый докторишка в белом халате, с бейджиком «врач-психиатр высшей категории».
За Айболитом в кабинет ступили два здоровенных как быки санитара в синей униформе.
А, это вы, юноша?.. коротышка-доктор посмотрел на меня снизу вверх и расплылся в лисьей улыбочке. Значит раздуваем мировой революционный пожар-с?.. Ну да не наматывайте соплю на кулачок: месяц-другой и мы приведем вас в чувство.
«Месяц?.. Два месяца?.. В психушке?..» с ужасом подумал я, так что волосы у меня на голове зашевелились.
А Айболит закончил:
Не волнуйтесь, приятель: мы позвоним вашему уважаемому дядюшке и объясним, что вам необходимо лечиться. Берите клиента, ребята.
Дэвы-санитары опустили на меня широченные как совковые лопаты ручищи
На авто с красным крестом меня увезли в психиатричку.
В приемном отделении у меня отняли ключи, рюкзак и мобильный телефон. Сорвали с меня всю одежду взамен выдав какую-то лоскутную пижаму.
Полтора месяца я валялся на скрипучей железной койке в палате отделения психиатрической больницы. Время тянулось, как в каком-то сюрреалистическом сне. Я плохо соображал от препаратов, которые мне кололи. У меня дрожали руки (во время обеда я едва не ронял ложку) и пропала эрекция.
Раз в три-четыре дня меня водили к жирному иезуиту-доктору моему лечащему врачу. Иезуит сверкал на меня змеиными глазами сквозь стекла очков и задавал мне вопросы точно вбивал гвозди в мой череп.
По-прежнему ли я верю в дикие построения псевдо-философа и лжепророка Михайло Букунина?.. Неужели я не понимаю, что деление общества на верхи и низы, на лучших и худших извечно и нерушимо?.. Не раскаиваюсь ли я в учиненном мною бунте?..
Как апостол Петр, предавший Христа я отвечал глухим голосом: не верю понимаю раскаиваюсь. Что я действительно понимал: нельзя обнаруживать перед жирным лечащим врачом свои подлинные мысли и чувства. Иначе меня продержат в психушке еще долго.
Вряд ли жирный врач не догадывался, что я неискренен. Но ответами моими он был доволен, как свинья желудями.
Он пускался в длинные казуистические рассуждения, призванные доказать несостоятельность теории непрерывной революции.
Вся эта классовая борьба такое детское агуканье!.. давился врач кашляющим смехом.
Я сидел насупленный и только кивал, как китайский болванчик: «Угу. Угу. Угу». А внутри меня клокотала настоящая буря. Я готов был вцепиться зубами в буйволиную шею доктора и придушить ублюдка.
Раз в неделю ко мне приезжал дядя. Он привозил бутерброды с салом и колбасой, на которые я набрасывался, как голодный волк: больничные борщи и солянки были на мой вкус отвратительны.
Дядя не сказал мне ни слова упрека. А только удрученно глядел на меня пока я с чавканьем поглощал бутерброды и полузадумчиво-полупечально ронял:
Эх. И что же мне с тобой делать?..
Полтора месяца за несокрушимыми железными дверями психиатрички (мне не полагались даже прогулки) надломили меня.
Глубоко в недрах души я остался революционером. Но я превратился в жалкого слизня. Запуганного эгоиста. Я возненавидел весь мир который повернулся ко мне ягодицами, а не лицом.
Иногда мне до чертиков хотелось умереть.
В таком я был состоянии когда нашел в интернете Акбалу.
5.Акбала
Кое-как я провалялся остаток ночи.
Я все порывался вскочить. И даже не сунув ноги в шлепанцы ломануться к ноутбуку. Проверить: нет ли ответа от моей прекрасной Акбалы.
Но я сдерживался. «С девушками, говорят пикаперы, нужно терпение». Я совсем не пикапер. Но счел за лучшее последовать мудрости «гуру по соблазнению», Я решил: подожду до утра и тогда за чашечкой кофе проверю сообщения.
Я думал, что до утра не сомкну веки. Но не заметил, как провалился в сон.
Мне снилась красавица Акбала. Как мы гуляем по летнему парку под золотым солнцем, по кипарисовым аллеям. Мы нежно улыбаемся друг другу. Сплетаем пальцы. В агатовых глазах Акбалы пляшут веселые искорки.
Потом все поглотила чернота.
Из которой я вынырнул, как из омута.
Господи!.. Как же долго я спал!.. Сколько часиков успело натикать?..
С тех пор, как меня выперли из университета у меня не было стимулов рано вставать и вообще соблюдать здоровый режим. Я мог до трех утра рубиться на компьютере в «Месть царицы Египта» а потом давить подушку до пяти вечера.
Но сегодня Сегодня я ждал весточки от Акбалы.
Неумытый, опухший со сна, в одних семейных трусах в горошек я метнулся к ноутбуку. Но на полдороги запнулся как конь, запутавшийся в собственных ногах.
Что если Акбала не ответила?.. Не прочитала или того хуже проигнорировала мое полное огня сообщение?..
О, это было бы падением с горы в пропасть. Как если бы истомленный жаждой вместо родниковой водицы хлебнул бензину. Только-только потянувшийся к свету и любви, снова поверивший, что мир не такое уж дрянное место я был бы сброшен обратно в пучину эгоизма, нигилизма и страданий
Нет!..
Я рванул к ноутбуку со скоростью гепарда. Включил. Открыл социальную сеть. И облегченно выдохнул: вверху странички горело уведомление о непрочитанном сообщении.
Сообщение действительно было от Акбалы. Я затрепетал, сглотнул слюну.
Девять из десяти девчонок нашего возраста (да и парней что уж греха таить) совершенно не владеют речью на письме и способны выдать в переписке разве что глупое «привет!..» с длинным хвостом из смайликов.