Ты будешь сам себе господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков.
Ханс Кристиан Андерсен. Снежная Королева
Любой листок лишь взять решись
И каплей крови подпишись.
Иоганн Вольфганг Гёте. Фауст
1
В тот день, о котором шла речь, Стива, вернувшись из школы, нашел мать и ее сожителя непринужденно развалившимися на полу в окружении нескольких живописно разбросанных пустых бутылок и звучно, протяжно храпящими. Поняв, что разговора о потерянном циркуле не предвидится, он проследовал в свою каморку с маленьким окошком, выходящим на грязный двор. На столе его ждали раздобытые в разных библиотеках города книги.
Волею судеб не став частью толпы, Мстислав Казематов вместе с одиночеством обрел и возможность мыслить. Но он научился не просто мыслить, а возвышаться до метафизических высот. Абсолютно все, связанное с философией и мистикой вызывало в его детской душе жгучий, ненасытный интерес. Его дух захватывало от головокружительных высот и недосягаемых глубин, заключенных в трудах мыслителей разных эпох и народов, в учениях разных религий. Неведомо ни для кого Мстислав блуждал по лабиринтам таинственной мудрости веков и чувствовал, что по-настоящему заблудился.
Стремился ли он обрести единственно-истинный путь? Нет, ему были нужны сами эти лабиринты.
Сейчас, Ангелина, я почитаю тебе вслух, только не громко, сказал Стива, усаживаясь за стол.
2
За чтением Мстислав не заметил, как его одолел сон. Однако Стива, по своему обыкновению, сумел осознать, что уже находится в сновидении.
Он выглянул из-за занавески. Комната была, как будто, прежней, но вместе с тем словно иной. Все вокруг дырявые занавески на окнах, сквозь которые в комнату заглядывала волшебная лунная ночь, шкаф с перекошенными дверцами, кучи старого тряпья на полу словно бы освещалось изнутри синеватым пламенем.
Мстислав не удивился, когда в комнату вошла незнакомая высокая женщина в старинном платье. Лицо ее было затенено широкими полями шляпы и ниспадавшей на глаза вуалью. Стива только спросил:
Кто вы, друг или враг?
Там, откуда я пришла, ответила незваная гостья, нет понятия дружбы. О дружбе я рассказываю сказки твоему глупому братцу.
Мстислав не успел вымолвить и слова, как она опередила его вопрос:
Да, у тебя кроме сестры есть еще и брат. Я поведаю тебе о нем, и об отце, и о тайне твоего рождения. С тобой я буду откровенна. Не считай меня ни другом, ни врагом, я твоя союзница.
Мстислав догадался, что ему сейчас предложат какую-то сделку.
Что от меня требуется?
Как к тебе относятся окружающие? вопросом на вопрос ответила незнакомка.
Полагаю, вы осведомлены, огрызнулся он.
А как ты к ним относишься?
Я их ненавижу!
Оставайся последовательным в этом чувстве. Не позволяй любви проникнуть в твое сердце и сделать тебя слабым. Не впускай в свою душу ни одно живое существо. Тогда я подарю тебе весь мир. Ты станешь хозяином этой планеты.
Обещаю, ответил он.
В течение разговора Мстислав и его спутница прошли по залитым лунным светом безлюдным улицам Золовска и остановились у высокой каменной стены с зубчатым верхом.
Дом Антошки Луньева! проговорил Стива. Зачем мы здесь?
Это твой дом, ответила таинственная незнакомка. Когда-нибудь ты вступишь в него хозяином.
В следующую минуту Мстислава уже вели за руку по лестнице с мраморными перилами.
Вдруг его спутница остановилась перед зеркалом в позолоченной раме. Таинственная дама начала извиваться в каком-то причудливом танце. Но странное дело: ее отражение при этом оставалось неподвижным. Мстислав вгляделся внимательнее и вдруг понял, что это вовсе не зеркало, а картина.
Дама, повернув к нему мертвенно-бледное лицо с кроваво-алыми губами, рассмеялась и метнулась за позолоченную раму, слившись со своим портретом. Мстислав подошел ближе и заметил, что прекрасные черты на портрете передергиваются в дьявольской усмешке.
Он вздрогнул и проснулся.
3
Ангелина тоже видела сны.
Я опять бродила по прекрасным садам, нередко рассказывала она брату, таким, что и описать невозможно. Я видела райских птиц. На мне было белое платье, и крылья за спиной. Волосы мои развевались на ветру. Босые ноги касались мягкой травы, а руки цветов и листвы.
Мстислав ничего не отвечал. «Пусть сестра утешается хотя бы грезами, если уж они ее утешают», говорил он себе.
Это моя родина, Эдем, продолжала Ангелина. Я была послана на землю, чтобы стать путешественницей и помогать людям. Таково было мое призвание. Но вмешались враждебные силы.
Ты и так помогаешь мне, попытался брат ее успокоить. Мне хорошо оттого, что ты всегда рядом.
Настанет время, когда мы станем тяготиться друг другом, сказала она грустно.
Такому не бывать! воскликнул он.
Я знаю, ты дал обещание никого никогда не любить, вздохнула она.
Но это не распространяется на тебя, возразил он. Ты часть меня самого.
Однажды воскресным утром Ангелина открыла глаза и промолвила:
Сегодня ночью я видела всех своих близких. Все они страдают. Ты знаешь, Стива, что у нас с тобой есть еще один брат? Я должна ему помочь, но пока не знаю, как.
Нашла, кого жалеть! огрызнулся Мстислав.
* * *
Мстислав Казематов продолжал расти и взрослеть, по-прежнему не выходя из своего внутреннего мира. Но с той судьбоносной ночи, когда встретил призрачную княжну, он твердо знал, что рано или поздно завоюет весь окружающий мир.
Глава 10
Нигилист и его демон
И возненавидел я жизнь: потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем: ибо все суета и томление духа.
Книга Екклесиаста 2, 17
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Александр Пушкин
Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос философии.
Альбер Камю. Миф о Сизифе
1
Антон Луньев тоже взрослел. Он сделался красивым, высоким, стройным юношей с загадочным взглядом.
По мере взросления Антон привыкал к этой жизни. Привыкал к тому, что она бесконечно скучна. Он уже давно не приставал к взрослым с дурацкими вопросами, не терзался поисками химеры.
Он даже стал получать от жизни некоторое удовольствие. Заоблачное понятие счастья сменило другое, вполне реальное времяпрепровождение.
Всякий раз, вернувшись из школы, Антон спешил поскорее отделаться от уроков. Наконец, наступало долгожданное пресловутое свободное время. И тут возникала новая проблема: это свободное время с трудом добытое сокровище надо было как-то «проводить» или, выражаясь более страшно, «убивать». Антоша заполнял свою пустоту еще большей пустотой: достижением высоких уровней в компьютерных играх, бессмысленным блужданием по страницам соцсетей.
Повзрослев, он стал частенько устраивать дома шумные вечеринки для одноклассников. Впрочем, сам на них всегда скучал, но поначалу не признавался себе в этом.
Он словно бы пытался доказать всем окружающим, а в большей степени самому себе, что ему весело живется. Появилась бравада перед сверстниками своей роскошью, реальными или выдуманными приключениями, дерзкими выходками.
В четырнадцать лет Антоша обрел свой первый сексуальный опыт с восемнадцатилетней горничной. Спустя полгода повторил то же с соседской дочкой.
«Так это и есть тот самый секс, о котором столько говорят? спросил себя Антон. Ну и что же в нем особенного? Люди придумали любовь. А она не больше, чем любовь проголодавшегося к бутерброду. А насытился и забыл».
Тайна, всеми силами загоняемая вглубь подсознания, время от времени выбивалась из-под спуда внешнего благополучия и грызла душу ноющей болью. Вечный, никогда не разрешимый вопрос: зачем, зачем все это? Эта учеба, эти развлечения, вся эта жизнь?
А, может быть, и не стоило искать смысла, терзать себя этим идиотским «зачем?» Ведь всех нас, счастливых и несчастных, богатых и нищих, здоровых и больных ждет один финал. За могильной плитой будет все равно, как ты провел эту жизнь: страдал, наслаждался или скучал.
Чем сильнее Антон гнал от себя подобные мысли, тем неотвязнее они становились. Незаметно для себя он начал по-мазохистски наслаждаться ими.
К пятнадцати годам Антон Луньев открыл истинное удовольствие в сознании себя несчастным, ни в чем не находящим покоя, не понятым толпой одиноким мудрецом.
Но вместе с тем ему нравилось быть предметом восторга и недоумения этой самой толпы. Луньев постарался придать своему облику как можно больше загадочности. Это выражалось не только в черной одежде, эзотерической символике на серебряных кольцах и медальонах или в прогулках по старому кладбищу. Загадочность сквозила даже в его особой манере общения, равнодушной и несколько презрительной.
Со стороны казалось, что Антон Луньев имел ум и жизненный опыт старика, познавшего все тайны мира. Он был похож на человека, открывшего некую сокровенную истину, возвысившую его над толпой и заставившую презирать обычные житейские радости и горести. Именно таким Антоше и нравилось представать глазам окружающих.
«Это же Антуан, лунный странник! шептались за Антошиной спиной сверстники. Он гот!» А девушки с придыханием добавляли: «Настоящий готический принц!» Слыша это, Антон чуть заметно улыбался уголками губ.
Да, Антон Луньев тоже не стал частью толпы. Но к шестнадцати годам он сделался кумиром той самой толпы, которую так презирал. Очевидно, его красивая загадочность была ближе и понятнее ей, чем жуткие тайны его брата.
2
В тот августовский день, о котором пойдет речь, семейство Луньевых уже вернулось из средиземноморского круиза. Но каникулы еще продолжались. Пустота и бесцельность ощущались с особой силой.
В сумрачном, затененном тяжелыми портьерами, зале с высокими арочными окнами, таинственными зеркалами и старинными картинами на стенах, гулко раздавался стук одиноких шагов. Шестнадцатилетний Антон, напустив на себя важный вид, медленно вышагивал по паркету с философским монологом на устах:
Этот мир пронизан скукой, повторял Антон, пронизан насквозь. Что бы люди ни делали, чем бы ни заполняли свою жизнь, цель всегда одна забыть о скуке. А я не буду о ней забывать. Я не боюсь смотреть ей в глаза!
Антон упивался собственной мудростью, ощущая себя единственным человеком во вселенной, отважившимся посмотреть в глаза самой страшной истине.
Он знал, что в эту минуту в зале не один. Здесь находится наблюдатель, перед которым и разыгрывается эта гордая сцена. Искоса бросая взгляды в зеркала, Антон видел отражение дальнего угла за своей спиной. В сгустившихся там тенях различался силуэт высокой дамы в черном под черной вуалью. Антон давно привык называть ее Гекатой или княжной тьмы. Она была всегдашней спутницей его уединения. Ее одобрительная улыбка утверждала его в сознании собственной исключительности. Это был прекрасный мрачный мир, куда имели доступ лишь они двое.
Но подчас Антоше безудержно хотелось впустить в свой мир простой и ясный дневной свет.
3
В тот день Антон ощутил вдруг непреодолимую потребность поделиться своими мыслями хоть с одним живым человеком. Разумеется, о глупых одноклассниках не могло идти и речи.
Антоша отправился в офис своей матери, умнейшей из всех окружавших его людей. Надеялся ли он найти понимание? Или, возможно, хотел в последний раз заглянуть в разделявшую их с матерью пропасть?
Мир Регины Григорьевны Луньевой был насквозь пропитан рационализмом, мудрым, как математическая формула. Все здесь было высчитано, выверено, логически обосновано.
В офисе у Антоши закружилась голова от двух десятков снующих туда-сюда, суетящихся, говорящих о каких-то цифрах, сосредоточенных на своем деле людей. Среди них он ощутил себя лишним, праздношатающимся бездельником.
Безусловно, дело, которому эти люди отдавали все свои силы, должно быть важным. Да вот беда, сколько Антоша ни силился в течение многих лет, сколько ни выведывал у матери, не мог понять, в чем же заключалась великая цель ее дела. Зачем вставать в шесть утра? Зачем приводить в движение этот муравейник? Зачем нужны энергичность, лидерские качества, организаторские способности, практический ум, авантюризм?
Выяснялось, что цепочка последовательных «зачем?» не уходила в бесконечность, а упиралась в тривиальное понятие «деньги». Дальше задавать вопросы было уже незачем. Ценность конечной цели не вызывала сомнений. Доказательством тому служила роскошная жизнь семейства Луньевых.
Но почему-то от этой земной, осязаемой цели становилось только скучнее. Это напоминало потолок, загородивший головокружительную бескрайность небес.
4
Если мать была для Антоши слишком рациональным человеком, то отец-поэт, наоборот, совершенно иррациональным. Так, быть может, перед ним и следовало бы раскрыть иррациональную бездну своей души?
Вечером того же дня в кабинете отца Антоше преградил путь одетый в ливрею человек. Это был недавний безработный алкоголик Ложкин, в прошлом активный участник самодеятельности своей фабрики, отлично справлявшийся теперь с новой ролью.
Альберт Евгеньевич уехали-с, в ночной клуб-с, угодливо улыбаясь, проговорил Ложкин, и Ольга Пална с ними-с.
Антоша знал, что Ольга Павловна Лягушонкова нынешняя муза его отца. Эта эксцентричная дама объявила себя потомком каких-то ей одной ведомых графов Лягушонковых и теперь сопровождала князя Лунного повсюду. Почти ежедневно Альберт Лунный, защищая дворянскую честь Ольги Лягушонковой, вызывал кого-нибудь на дуэль. И всякий раз дуэль оборачивалась самым примитивным мордобоем.
Антоша подъехал к ночному клубу «Казанова», когда возле него уже стоял черный Джип Регины Григорьевны. Изрядно помятый поэт Альберт Лунный, понуро опустив голову, плелся за женой к автомобилю.
В общем, иррационализм отца на поверку оказывался не менее пошлым, чем рационализм матери.
5
Кого же оставалось избрать объектом откровенности? Может быть, бабушку? Уж она-то без сомнения примет самое живое участие в его проблемах. Не сложно представить, как истово Клавдия Васильевна возьмется за борьбу с плохим аппетитом и неправильным режимом дня внука, как примется таскать его сначала по психиатрам, а потом по экстрасенсам, магам и ведьмам всех мастей.
Антон чувствовал себя витязем, стоящим на развилке трех дорог. Одна из них вела на торжище, другая в блудилище, третья на шабаш ведьм. Иных путей не было.
Впрочем, можно ведь было и уйти с развилки, не избирать ничего. Или же избрать это самое ничто.
6
Около полуночи Антона вдруг озарила совершенно простая идея. Он сам удивился, как это до сих пор не приходило ему в голову. Антон, кажется, нашел выход из своей безвыходности.
Если время это враг, который сперва требует огромных усилий, чтобы его высвобождать, а потом отнимает не меньше сил, чтобы его убивать, то лучше, если его не будет вовсе. Если тебе абсолютно ничего не нужно от жизни, то, следовательно, тебе нужно это самое ничто, небытие. Среди пошлости окружавшего бытия одно лишь небытие виделось не пошлым.
Антон сидел в круглой ванне из черного мрамора, наполненной каким-то целебным раствором цвета морской волны, который, по словам бабушки, вселяет в человека бодрость и жажду жизни. Он улыбнулся себе в зеркальную стену напротив и сам остался доволен отразившейся в ней иронической усмешкой мудреца.