А когда Баргуджин увидел в мешанине тел людей и лошадей лицо Удэя, своего сына, то чуть не бросился на помощь. Однако он вовремя остановился и спас свою репутацию, доказав, что достоин быть вождём племени туматов. Его сына, Удэя, прикрыл чужак по имени Билбэт. Взрослые охотники постепенно оттеснили монгольских всадников к краю обрыва. У них были длинные копья. Через них враг не мог достать туматов. Монголы ничего не могли поделать, так как попали в западню: перед ямой посреди дороги их остановили стрелы лучников, а сзади Билбэт сделал то, что и обещал повалил на землю лошадей. И теперь их тела закрывали пусть к отступлению. Это была ловушка.
Вождь приказал запасному отряду заменить юношей в тылу монголов, но Билбэт не послушался. Он стал преследовать врага вместе с подоспевшей подмогой. За ним помчались Тускул, Тэлэк и даже Удэй! Вождь не сдержался и повторил приказ. Его услышали, но лишь половина молодых охотников, с татуировкой и шнурком на лице, вернулись на холм. А юноши все, как один, остались на поле боя.
Сверху Баргуджину было хорошо видно, что происходило у края ущелья: монгольские всадники, скучившись, отчаянно пытались вырваться из плотного кольца окружения, но каждый раз натыкались на длинные копья туматов. Там, где стоял Баргуджин, было на удивление тихо. И только с места сражения доносился слабый гул. Это были крики живых, стоны раненых, храп лошадей, удары сабель и копий это был звук битвы.
Посреди шевелящейся массы тел, как ураган, носился Билбэт. Он перехватывал копья всадников, дёргал, сбивая на землю, несколько раз, уворачиваясь от удара сабли, подныривал под брюхо лошадей и вспарывал им живот. При этом он постоянно двигался, двигался, двигался, как будто в нём объединилась вся сила предков. Он тяжело дышал, но на лице светилась радостная улыбка, как будто чужак играл в детскую игру, а не сражался со смертельно опасным противником.
Невероятно быстрый и ловкий, этот странный юноша ничего не боялся и поэтому был проворней других. Опытный вождь понимал это. Страх обычно сковывает тело и мешает думать. Он всегда побеждает разум. Из-за него люди гибнут. Только тот, кто не боится смерти, одерживает победу. Баргуджин поймал себя на этой мысли и вдруг понял, что завидует чужаку.
Фыркнув, как породистый конь, он уже сам хотел устремиться вниз, на поле боя, но наткнулся на удивлённые взгляды пятерых помощников, которые всё это время были рядом с ним. Так решили старейшины. Они сказали, что вождю нужны быстрые ноги, чтобы руководить племенем с холма, ему нельзя драться в первых рядах. Баргуджин вынужден был согласиться, хотя в душе ему было обидно. Но если бы он знал, кто надоумил старейшин принять такое решение, то вряд ли послушался бы. Это были их внуки, молодые охотники, которые донесли до них мысль хитрого чужака, что сила племени вождь. И его жизнь важнее всех остальных. К счастью, Баргуджин так и не узнал это до следующего дня. А когда узнал, злиться уже было поздно.
Сочная трава качалась в степи, разливаясь широкими волнами под порывами горячего ветра, и точно так же, волнами падали монгольские всадники с обрыва вниз, в глубокое ущелье, с другой стороны которого, на расстоянии тысячи шагов, испуганно жались к сырым камням женщины и дети племени туматов».
Богдан вздрогнул. Электричка стала замедлять ход у очередной станции, и шальной порыв ветра снова перевернул несколько страниц. Затаив дыхание, он дождался, когда всё стихнет, и сразу впился глазами в текст.
« всё решалось на Совете племени. Теперь даже старейшины прислушивались к словам чужака. Он горячо спорил, размахивая руками, и пытался доказать, что после сражения с уйгурами и монголами все юноши племени стали настоящими воинами. Хотя они ещё и не прошли обряд посвящения. А битва с передовым отрядом только подтвердила его слова. Почему же, возмущался он, не научить этому и взрослых охотников? Старейшины снисходительно качали головами и усмехались. Один из них сказал, что если ему дать волю, то чужак даже женщин и детей научит сражаться. Кто же тогда будет следить за гэрами? Они улыбались, но в глазах застыла задумчивость.
Последним выступил вождь. Он был непреклонен, потому что десять тысяч всадников представляли собой грозную силу. С ними туматы сражаться не могли. Вместе со старейшинами он решил согласиться на самые суровые условия монголов, лишь бы сохранить племя. Однако в тот момент никто даже не догадывался, что их ждало впереди. Поэтому когда в поселение прибыл хитрый Богорул-нойон, опытный воин и помощник Чингисхана все жители племени без страха высыпали из гэров, с любопытством наблюдая за полусотней всадников, не спеша продвигавшихся мимо них к центру стоянки.
Старейшины молча выслушали требования, и даже самые храбрые охотники побледнели от страха, предчувствуя ужасную беду. Усталым и безразличным голосом, без надменности и злости за гибель передового отряда Богорул-нойон сообщил туматам волю всемогущего повелителя Великой Орды»
На этих словах страница заканчивалась. Богдан осторожно поднял взгляд на «учителя». Тот задумчиво смотрел вдаль. Ветер, как назло, не дул, хотя все окна были распахнуты. Люди в электричке терпеливо продолжали потеть. Разомлев, каждый молча ждал свою остановку. Богдан посмотрел на родителей. Они по-прежнему были заняты чтением отцовской книги.
А что дальше? осторожно спросил он, не надеясь получить ответ. Однако «учитель» оказался добрым человеком.
Ты тоже прочитал? искренне удивился он, как будто они были давно знакомы.
Да. А что там с ними?
С туматами? уточнил обладатель портфеля.
Да. Кто это?
О-о!.. Ты слышал о них?
Не-ет Их убили монголы?
Хм-м Похоже, нет. Тут много неясного. Туматы были охотниками и долго избегали влияния Орды.
Да, я прочитал.
Молодец! Так вот возникает вопрос, почему они вдруг так неожиданно решили воевать с таким большим войском? Это же глупо. В те времена всё было просто кто сильнее, тот и прав.
А Козельск? Монголы ведь так и не сломили их!
Ты хорошо учил историю в школе. Да, на Козельск они потратили целых семь недель. Но это был город, стены, рвы, защита. Здесь совсем другое. Зачем племени, живущему в горах, без стен и оружия, восставать против вооружённого врага? А? Если можно было просто уйти.
Не знаю.
Вот видишь! К тому же монголов было во много раз больше.
И что? Чем всё закончилось? Они победили? не мог сдержать любопытство Богдан.
Хм-м Странно и непонятно. Кто-то научил их защищаться без оружия. Летописцы зафиксировали это в нескольких рукописях. Туматы могли выхватывать сабли и копья голыми руками и отбиваться от врагов палками. Причём, довольно успешно.
Ух ты! Это же как каратэ!
Ты прав, только каратэ тогда ещё не существовало. А судя по книге, им приходилось там нелегко.
Вот это да! Была б машина времени, вот бы посмотреть! с восторгом прошептал Богдан.
Что, интересно? Тоже загорелся?
Ещё бы! хмыкнул он.
Хотел бы помочь им?
Конечно! Что за вопрос! Богдан шутил, но в душе чувствовал, что действительно согласился бы помочь этому далёкому племени.
Да-а жизнь сложная штука, как-то странно протянул вдруг его собеседник. Никогда не знаешь, что будет завтра. Или даже сегодня.
Ну да. Папа-Ваня тоже так говорит. Иногда. Но он много знает. Все книги прочитал про историю.
Ах вот откуда ты столько знаешь! Отец рассказал?
Нет, я сам учусь. Только про туматов не слышал.
Ничего страшного. Всё сразу знать невозможно. Сначала одно, потом другое. Главное, что ты искренне хочешь им помочь, одобрительно заметил «учитель».
Да, было бы классно мечтательно произнёс Богдан и вздохнул.
В этот момент дверь тамбура открылась, и оттуда подул сильный ветер. Он дул всё сильнее и сильнее. Богдан оглянулся. Странно, но пассажиры вели себя так, как будто ничего не происходило. Ветер ерошил им волосы, подбрасывал к потолку безжизненно поникшие ромашки и букеты полевых цветов. Книга на коленях соседа затрепетала страницами и ожила. Листы зашуршали, захлопали, как крылья птицы, и стали отрываться один за другим, взмывая вверх и улетая вереницей в узкие окна вагона.
Он протянул было руку, чтобы показать это «учителю», но не успел. Прямо на глазах последняя страница рванулась в неизвестном направлении, и на коленях незнакомца осталась только твёрдая обложка тёмного цвета. Он захлопнул её, и все пассажиры сразу очнулись: женщины кинулись собирать разлетевшиеся цветы, мужчины начали поднимать газеты и кепки, в вагоне сразу стало шумно и весело. В это время его сосед в очередной раз прижал очки указательным пальцем, открыл портфель и засунул туда пустую обложку, после чего встал и направился к выходу. Электричка задёргалась, замедляя ход. Это означало, что они подъезжали к очередной пригородной станции.
Через мгновение худощавая фигура в светлой рубашке с коротким рукавом скрылась за раздвижной дверью тамбура. В вагон стали заходить новые пассажиры. Послышались возбуждённые голоса молодых людей, кто-то спросил, не занято ли рядом, где-то тренькнула гитара, однако Богдан никак на это не реагировал. Он просто сидел и смотрел перед собой невидящим взглядом, повторяя название странной книги, которое ему удалось прочитать в самый последний момент «Джучи, покорение туматов, 1216». И почему-то не мог вспомнить, как выглядел этот чудаковатый незнакомый учитель. В памяти остались только седые волосы, очки и добрая улыбка.
Ты что? отец наклонился через проход и потрепал его по коленке, слегка приподняв брови.
Что? вздрогнул Богдан. Слушай, пап-Вань, ты не читал такую книгу «Джучи 1216», кажется?
Джучи? ещё больше удивившись, переспросил отец и посмотрел на мать. Та только пожала плечами. Нет, честно говоря, даже не слышал. Джучи знаю, но книгу нет. О чём она?
Да тут мужчина сидел, у него была. Старая такая. Все страницы ветром сдуло. В окно. Он встал и ушёл. Я только название запомнил, Богдан снова задумался и отвёл взгляд в сторону. Родители заулыбались.
Наверное, тебе показалось. Душно очень. В такую жару возможны галлюцинации, с улыбкой назидательно добавила мама. Потом в Интернете найдёшь. Там точно есть. Сейчас связи нет, а то мы бы на телефоне посмотрели.
А что такое Билбэт? Знакомое слово, как будто не слыша её, спросил Богдан.
Странно Билбэт это чужой, незнакомый человек. Скорее, просто незнакомец, потому что чужой звучит как-то не так, с негативным оттенком. А Билбэт это не свой, другой.
А Бэргэн? не унимался Богдан.
Бэргэн быстрый. Ты же сам знаешь. Это имя, снисходительно улыбаясь, ответил папа-Ваня. Дай запишу твою книгу, вдруг действительно есть такая. Дома посмотрим.
Всё остальное время до города они провели молча. Отец продолжал что-то читать, мама смотрела в окно, а Богдан мечтал побыстрее добраться до компьютера, чтобы найти ответы на будоражившие воображение вопросы. В голове постоянно крутились два слова «Бэргэн» и «Билбэт». Почему Бэргэн? Почему быстрый? Где-то это уже было. Кто-то говорил это слово. Нет, не имя, а слово. Он чувствовал, что разгадка где-то близко, но никак не мог понять, что же надо искать. Память отказывалась помогать, и в таком «подвешенном» состоянии он просидел до самого вокзала.
На платформе в Улан-Удэ у входа на вокзал их встретили четыре белых полуколонны и мозаичный рисунок в центре главного зала. Там он маленьким часто скакал по угловатым изгибам восточного орнамента, пока родители читали на лавке газеты в ожидании ближайшей электрички.
Когда привычный шум привокзальных платформ остался позади, они сели в автобус и поехали домой. Автобус был старенький, с полукруглыми формами спереди и сзади, со старыми дверями в форме гармошки, которые натужно скрипели и заедали на каждой остановке, впуская и выпуская неторопливых пассажиров. Наблюдая за тем, как медленно ползут мимо них бордюрные камни и редкие деревья, Богдан подумал, что он уже давно был бы дома, если бы пошёл пешком.
Глава 2. Ещё не время
Жизнь в стойбище туматов была напряжённой и трудной. Мужчины ушли на охоту. Те, кто остался, занимались заготовкой ягод и починкой гэров. И только жена вождя не могла работать вместе со всеми. Она чувствовала себя плохо уже целую неделю. В животе было неспокойно, есть не хотелось, постоянно подташнивало, и трудно было пить даже воду. Силы медленно и неумолимо покидали её, хотя в голове всё было ясно и спокойно, как будто тело умирало отдельно от мыслей. Отвары старой повитухи уже не помогали, хотя та проводила с ней чуть ли не весь день и заставляла пить разные горькие травы.
Вот и сейчас, сутулая фигура, откинув полог, заслонила яркий небосклон. Затем проковыляла к огню, подбросила несколько толстых веток и долила в котелок немного воды. Тонкая струйка дыма, извиваясь змеёй, дотянулась до Айланы, однако не смогла преодолеть возникшую на пути преграду. Медленно скользя вдоль шкуры медведя, она запуталась в жёсткой шерсти и стала расплываться вдоль земли, растворяясь, как утренний туман. Запах дыма казался Айлане приятным. От него веяло теплом и уютом большого гэра, детьми и прежней жизнью, с которой сейчас связывало так мало.
Полог из оленьей шкуры завернулся, и у входа образовалась узкая, клинообразная щель. Через неё вместе с прохладным весенним воздухом хлынул внутрь мягкий свет багрового заката. Его лучи, подобно огромной реке во время половодья, залили далёкие горы и леса медовой патокой дрожащего зарева. Там виднелись глубокие оттенки спелой малины и целебных ягод с вязких болот, куда ушёл с охотниками её муж, вождь племени туматов, гордый и сильный Баргуджин. Ушёл много дней назад Дождётся ли она его?
Проводя рукой по телу, Айлана каждый раз с пугающей пустотой чувствовала, что превращается в такую же дряблую и немощную старуху, как и помогавшая ей знахарка. Кожа высохла, став прозрачной и бесцветной, как лунный свет, истончилась и свисала с рук, шеи и живота тонкими безжизненными складками, а лицо в отражении воды напоминало кусок коры. Что это? Почему глаза так хорошо видят, уши слышат каждый звук, тело кажется лёгким и невесомым, как будто готово птицей лететь над землёй, а на самом деле нет сил доползти даже до выхода из гэра?
Сигха подошла ближе и что-то прошамкала беззубым ртом. С трудом опустившись на колени, старуха откинула шкуру в сторону и яркие лучи заката длинными тенями метнулись от худых, торчащих рёбер Айланы к ногам, а оттуда дальше, к краю жилища, где сразу растворились в полумраке сваленных в кучу мешков. Знахарка стала обтирать её тёплой водой, кряхтя и тяжело сопя при каждом движении. Дойдя до ключиц и зацепившись несколько раз за кожаный ремешок, она остановилась и недовольно посмотрела на амулет. Затем схватила его дрожащими крючковатыми пальцами и потянула на себя. Раньше Айлана не разрешала ей этого, но сейчас силы покинули её и язык прилип к нёбу, как будто его намазали еловой смолой.
Дети уже выросли, на лице у неё было пять татуировок, прошитых тонким кожаным ремешком. Но сил это не прибавляло и легче не становилось. Старший сын уже жил в своём гэре с женой, младшие были совсем юными, а дочери ох, уж эти дочери. Они волновали её больше всего.
Слабая улыбка на лице превратилась в застывшую гримасу напряжения. Уйгулана и Аруна были уже взрослыми. Они родились в один день и были похожи друг на друга как две капли воды, однако у Аруны над губой виднелась маленькая родинка. И ещё была страшная беда повзрослев, она так и не заговорила. Сколько раз она ловила на её маленьком лице выражение болезненного усилия и желания произнести какое-то слово, но все попытки заканчивались одинаково Аруна хрипела, затем прятала лицо в ладони и горько плакала.