19
Атаки немцев продолжались до самого вечера, но безуспешно. Когда солнце стало клониться к закату, граф фон Арнштайн приказал прекратить штурм. Он понял, что без осадных машин замок Я́ровта не взять. Остаток вечера и всю ночь в лагере немцев горели костры. В их ярком свете специальные отряды доставляли в лодках с берега на остров Поггенвердер деревянные брусья, колёса и во́роты, железные пластины и гвозди, длинные канаты, туго сплетённые из конского волоса и упругих воловьих жил. К рассвету искусные лотарингские и швабские мастера собрали из них метательные машины балли́сты
20
21
Едва взошло солнце, Вальтер II фон Арнштайн на́чал решающий штурм замка Руппин. Огонь из баллист и катапульт не прекращался ни на минуту. На башни, стены и дома замка обрушился град камней, огромных стрел и горшков с горючей смесью. Клубы едкого дыма окутали Надвратную башню, усилившийся ветер раздул пламя и в его языках башня ярко запылала. Волна за волной отряды кнехтов подкатывались к стенам замка. Одному из них удалось подтянуть два тарана и с их помощью пробить сте́ну у Восточной башни. Яровт послал туда несколько десятков воинов, но все они погибли под тучей стрел, выпущенных немцами из арбалетов. Выхватив меч, Яровт бросился туда со своей дружиной, насчитывавшей сотню отборных воинов. Завязался кровавый бой. Замзизи и их князь сражались отчаянно храбро, стараясь не пустить саксов, баварцев и лотарингцев, упорно лезших сквозь пролом, в крепость. Но силы были слишком неравны. Один за другим падали дружинники Яровта и вскоре рядом с ним осталось только трое храбрецов. Тесно прижавшись друг к другу спинами, они ощетинились мечами, собираясь дорого продать свою жизнь. Окружившие их немцы поняли, что Яровт и его дружинники будут биться на́смерть, и пронзили их насквозь длинными копьями. Падая, Яровт ещё успел достать мечом стоявшего напротив него кнехта и, глянув в сторону замка, увидел, как рухнула сгоревшая Надвра́тная башня и на её месте образовалась огромная брешь, сквозь которую вражеские отряды ворвались в замок, беспощадно убивая всех, кто стоял на их пути. Когда тело князя замзизи коснулось земли, душа его отошла в Сад Сварога Ирий22
За ходом боя с тревогой в сердце следила жена Я́ровта, Любоми́ра, и охранявший её воевода Бра́цко, стоявшие у большого северного окна тронного зала княжеского дворца.
О, муж мой! сдавленно вскрикнула княгиня, зави́дя гибель Я́ровта и орошая лицо слезами. Ноги её подкосились, и она стала медленно оседать на мраморный пол. Воевода Бра́цко подхватил Любоми́ру по́д руки, не дав ей упасть.
Княгиня! Надо уходить, иначе будет поздно. Так повеле́л Я́ровт, светлая ему память. Замок не отстоять почти все наши воины погибли. Вот-вот немцы ворвутся сюда, во дворец. По подземному ходу мы проберёмся в лес и тайными тропами дойдём до крепости Ли́ндов, где сейчас остановился со своим войском мой брат, князь Болилу́т.
Хорошо! согласилась Любомира. Только надо забрать с собой казну́. Него́же
23
В этом нет необходимости мои воины бросили сундук с казной в колодец, что стоит у стены дворца. Там его никто не найдёт. А теперь идём!
Бра́цко взял княгиню за́ руку и они, в сопровождении двадцати дружинников, поспешили из тронного зала к узкой винтовой лестнице. Спустившись по ней вниз, беглецы оказались в винном погребе, в конце которого за огромной бочкой с вином торчало из стены железное кольцо. Бра́цко ухватился за него и с силой потянул на себя. Раздался сухой скрип механизма и часть стены отъехала в сторону, обнажив узкий вход в тёмный тоннель, из которого пахну́ло сыростью и холодом. Это был тайный подземный ход, шедший под озером Руппи́нер. Он вывел княгиню Любомиру и её спутников к неглубокому оврагу, стоявшему в центре лесной чащи, в окружении старых дубов. Среди корней одного из них был спрятан выход из подземного хода. Первыми из него выбрались дружинники. Трое прошли дозором в конец оврага, откуда начиналась узкая тропинка, петлявшая среди стройных елей, сосен и кудрявых берёз с белоснежными стволами. Остальные воины, замаскировавшись между деревьями, зарядили арбалеты и были готовы в случае нападения немцев прикрыть метким огнём княгиню и воеводу. Вернувшийся вскоре дозор сообщил, что путь свободен. То́тчас Любомира и Брацко покинули подземный ход и вся группа быстро зашагала по лесной тропинке на север, в сторону города Ли́ндов. Шли молча, стараясь не шуметь, чтобы вражеские дозоры их не обнаружили. Любомира следовала за Брацко. Погружённая в печальные воспоминания о гибели супруга, она даже не заметила, как её плащ зацепился за колючий куст терно́вника, росший вдоль лесной тропы. Любомира рывком освободила его из цепкого плена, потеряв при этом фи́булу золотую застёжку плаща в виде эллипсовидной формы бро́ши, с ромбовидным крупным светло-розовым рубином посередине и такого же окраса, но размером поменьше, рубинами по краям.
Останавливаться и искать брошь было не́когда в любой момент могли появиться вражеские дозоры. К тому же вся земля под терновыми кустами была густо усеяна листьями деревьев. И Любомира продолжала идти вперёд, едва поспевая за Брацко. Через четыре часа пути беглецы достигли стен Ли́ндова
Штурм замка Руппи́н длился, не ослабевая. Фон Арнштайн бросал в бой новые, свежие отряды. К середине дня всё было кончено от славянского замка остались лишь груды дымящихся развалин. По ним, словно голодные псы, бродили кнехты и ворошили пепели́ще, в надежде найти среди обломков что-нибудь ценное. Граф Вальтер II фон Арнштайн безмолвно взирал на эту картину, стоя возле неглубокого каменного колодца в окружении рыцарей. Случайно заглянув в него, граф увидел, что на дне колодца что-то тускло блестит под яркими лучами полу́денного солнца. Граф приказал двоим дюжим воинам спуститься вниз и поднять предмет, привлёкший его внимание. К великому удивлению Арнштайна им оказался большой деревянный сундук, окованный серебряными листами. Когда его открыли, стоявшие возле графа рыцари замерли в немом изумлении: сундук был по́лон золотых и серебряных монет. Нетерпеливым взмахом руки фон Арнштайн подозвал своего советника и казначея, графа фон Ку́нерсдо́рфа, и велел ему с помощниками пересчитать золото и серебро, а затем половину монет выплатить за верную службу рыцарям и кнехтам. Оставшуюся часть денег граф Вальтер II фон Арнштайн потратил на строительство на полуострове А́мтсве́рдер небольшой новой крепости, на месте которой через 48 лет, в 1196 году, вырос каменный замок Руппи́н, простоявший 310 лет и ставший родовы́м гнездом для нескольких поколений графов фон Ли́ндов-Руппи́н
Глава 3. Meine Ehre heißt Treue! («Честь моя Верность!» (нем.), или «Находки в лесополосе»
ГДР, округ По́тсда́м, посёлок А́льт-Руппи́н,
сентябрь 1963 года
Жилой городок для семей офицеров 332-го танкового полка располагался в сказочно красивой местности, в километре от южной окраины посёлка А́льт Руппи́н и в трёх километрах от города Но́йруппи́н. Восемь домов, вытянутых в один ряд пять трёхэтажных, два двухэтажных и один одноэтажный, были окружены высоким деревянным забором, в середине которого стояли крепкие стальные ворота и сложенный из кирпича КПП контрольно-пропускной пункт, охраняемый круглосуточным нарядом в составе двоих солдат-автоматчиков и одного офицера.
Во время Второй Мировой войны в этих домах размещался военный госпиталь, где лечились раненые немецкие офицеры и генералы.
Вправо от жилого городка, до самого озера Руппи́нер, простирался густой лес, где вперемежку с елями и соснами росли осины, берёзы и липы. А вдоль бетонного шоссе «Нойруппин Фю́рстенбе́рг», рассекавшего лесной массив на́двое, росли яблоневые и грушевые деревья. В сентябре на них созревали ароматные, сочные груши и яблоки, сорвать которые и насладиться их вкусом мог любой желающий.
Вовкин дом стоял в конце жилого городка и был трёхэтажным. На каждом этаже, с общими кухнями, ванными и туалетами, жили пять-шесть семей с детьми и несколько холостых офицеров. Семья Вовки занимала большую комнату на самом верхнем этаже, в которой когда-то размещалась госпита́льная палата для выздоравливавших гитлеровцев.
О той лихой поре напоминали надписи на электровыключателях: «Einschalten» и «Ausschalten» «Включать», «Выключать». Комната Вовке очень нравилась. Она была внушительных размеров в ней свободно помещались: большой круглый обеденный стол с двенадцатью стульями, две кровати, сервант, пла́тельный и книжный шкафы, а также старинное пианино из вишнёвого дерева с бронзовыми канделя́брами
24
Gucken, gucken nicht verstehen,
Tsap-Tsarap auf Wiedersehen!25
Frau Hagen, darf ichs wagen, Sie zu fragen,
Wieviel Kragen Sie getragen in den Tagen,
Als Sie lagen krank am Magen,
In der Hauptstadt Kopenhagen?
26
Самое удивительное то, что у Фритца Кнайпе на кистя́х рук отсутствовали диста́льные (ногтевы́е) фала́нги пальцев, которые ему когда-то отрезало дисковой пилой во время распило́вки досок на бруски. Но это не мешало мастеру своего дела в работе. Однажды мама пригласила Фритца настроить Вовкино пианино. Тот управился часа за два. А затем для проверки инструмента стал играть «Ча́рдаш» Витто́рио Мо́нти. Вовка во все глаза смотрел на пальцы Фритца, и не мог понять, как им удаётся так быстро бегать с лёгким стуком по клавишам. Ведь на их обрубленные кончики были надеты протезы лёгкие металлические колпачки, соединённые пружинками с какими-то длинными узкими пластинками, прикреплёнными к запястьям. Видимо, они помогали Фритцу играть на удивление хорошо. Вовка это оценил по-достоинству он заканчивал музыкальную школу по классу фортепиано и за годы учёбы прилично овладел инструментом. Кроме классических произведений ему нравился джаз и рок, хотя в те поры́ в СССР (да и в ГСВГ) идеологам «социалистической культуры» было не по душе это «тлетво́рное влияние Запада». Вовку всегда тянуло к инструменту. Даже в школе он на большой перемене первым забегал в пионерскую комнату, садился за рояль и играл Рок-н-Ролл. Старшая пионервожатая и секретарь комитета комсомола за это «протянули» Вовку в школьной стенгазете:
Адрианов стилебраз,
Каждый день играет джаз.
Всех хватает он за руки
И танцует Буги-Вуги.
Под стишками был рисунок Вовка, с взъерошенными на голове волосами и улыбкой до ушей, танцует Рок-н-Ролл, схватив за руку перепуганную девочку
Но дальше такой «критики» его вкусов и поведения дело не пошло. Может быть, ещё и потому, что Вовку всегда защищала добрейшая, и со здоровым чувством юмора, классный руководитель и учительница математики Анна Васильевна. Она любила Вовку за весёлый нрав, а за активное участие в жизни школы часто называла его «жи́вчик». И не случайно: Вовка многого успел достичь за эти шесть лет учёбы в восьмилетней 29-й Нойруппи́нской школе. Попробовав свои силы в спортивных секциях фехтования и лёгкой атлетики, он бросил их и стал ходить только в секции пулевой стрельбы и плавания, занимая на межшкольных соревнованиях первые и вторые места.
На летние каникулы родители отправляли его в международные детские, а затем и в юношеские лагеря со спортивным уклоном. В них Вовка тоже добился неплохих спортивных результатов: сдал нормы и получил серебряный нагрудный знак ГДР «Bereit zur Arbeit und Verteidigung der Heimat» («Готов к Труду и обороне Родины»), а за стокилометро́вый трёхдневный скоростной поход по резко пересечённой и горной местности, был награждён золотым Знаком «Hundert Friedenskilometer» («Сто километров Дружбы»).
С пятого класса Вовка сидел за одной партой с Леночкой Пи́люс. Он влюбился по́ уши в эту красивую девочку с нежно-васильковыми, как утреннее небо, глазами и большими ба́нтами в волосах цвета спелой ржи, заплетённых в две косички. Леночке Вовка тоже понравился. И не только потому, что хорошо пел и играл на пианино и гитаре, лучше всех в школе владел немецким языком, а также мог собрать собственной конструкции радиоприёмник или отремонтировать телевизор, но прежде всего за то, что всегда был готов прийти на помощь товарищу, попавшему в беду.
В прошлом году, во время соревнований по бегу на 8 километров, Вовка уже приближался к финишу, до которого оставалось всего метров сто, как вдруг увидел, что бежавший впереди него Коля Плешако́в упал и скатился с шоссе́ в кюве́т. Он попытался подняться, но снова упал, и, схватившись за ногу, громко застонал видно порвал связки, или растянул мышцу. Вовка бросился к Коле, взвалил его на́ спину и дотащил до финишной прямой, где пе́редал на́ руки подоспевшим медикам
Леночка и Вовка крепко подружились, когда оба стали посещать танцевальный кружок. На первом же занятии руководитель кружка Любовь Николаевна поставила их в пару. Уже через месяц они отлично танцевали как народные, так и бальные танцы. А в конце года на конкурсе бального танца в городе Ви́ттшто́ке за́няли первое место, исполняя та́нго. Оба были сча́стливы, ведь это была их победа!
Танцгруппа школы 29 возвращалась тогда в Нойруппин поздним вечером. Водитель автобуса, заметив, что многие ребята устали после напряжённого дня и дремлют, выключил свет и салон погрузился в темноту. Минут через пятнадцать сидевшая рядом с Вовкой Леночка стала зевать а потом и заснула, опустив голову на его плечо. Вовка приобнял её рукой и замер, боясь разбудить. Так просидел он до самого конца поездки
Субботним утром Вовка, как всегда, отправился знакомиться с окрестностями Альт Руппина. Он любил эти вылазки на природу, во время которых часто открывал для себя что-то новое и интересное. Обычно путешествовал один, но в это утро его догнал Серёга Стриго́цкий, одноклассник, живший в соседнем доме. Он постоянно мастерил оригинальной конструкции приборы и механизмы, поэтому в школе все звали его за это, как и знаменитого русского изобретателя, «Кулибин». Вовка многому у Серёги научился. Хотя и сам придумывал забавные, но и полезные для дома штуки. Например, пол-выключатель в коридоре: пока стоишь на нём, свет горит, а когда уходишь, гаснет. Или раздвижные шторы на окне, приводимые в движение электромоторчиком при простом нажатии кнопок
Ну что, куда сегодня? спросил Серёга.
Давай сходим на свалку велосипедов.
А что мы там забыли?
Хочу найти детали и собрать велосипед с моторчиком, или мопед. Рама, колёса и всё остальное у меня уже есть. Не хватает только це́пи с педалями и звёздочки.
А мотор и бензобак где достанешь?
Толмач
27
Толмачо́м обитатели Вовкиного дома именовали его соседа, молодого лейтенанта Ивана Соболева, служившего переводчиком в одной из частей. Недавний выпускник Московского Военного Института Иностранных Языков, он в совершенстве владел немецким, английским и французским языками. Комната лейтенанта была рядом с комнатой Вовки и он часто заходил к нему, чтобы пригласить на обед, приготовленный мамой, или позаниматься немецким.
Благодаря Ивану Вовка мог без акцента свободно говорить не только на литературном языке Hochdeutsch, но и на берлинском и баварском диалектах.
Немецкий язык он полюбил с детства. В их доме был патефон и много пластинок с немецкими песнями, которые Вовка с удовольствием слушал, а потом и напевал. Мама, видя такое увлечение сына, уже в четыре года научила его читать и писать по-русски и по-немецки, благо она сама когда-то в школе освоила Deutsch на «отлично». И Вовка запоем читал в оригинале произведения немецких классиков и современных писателей: братьев Гримм, Карла Фридриха Мая и Йоганна Вольфганга Гёте, Анны Зе́герс, Дитера Но́лля и Гюнтера Грасса