Стоять в одном ботинке было неудобно. Я пытался стянуть расшнурованный Мартенс, злился от того, что не могу наклониться, колени сквозь слой грязи и запекшейся крови поверх разорванных штанов выглядели так же плохо, как и ощущались. Наконец, мне удалось избавиться от обуви, и, неуклюже хромая, я со злостью швырнул ботинок в дверной проем куда-то в направлении комнаты. Он громко и глухо встретился с преградой, но других звуков не было. Я ничего не разбил.
Рубашку я отправил черной летящей кляксой вдогонку ботинку. В бездумном, тошнотворном ступоре я расстегнул ширинку и присел на край ванны, голова кружилась Из транса выдернул посторонний, будто не из моей одинокой реальности звук телефонный звонок, доносившийся из комнаты.
Я лениво стянул джинсы до колен и даже не думал отвечать. Наверняка, это настойчивый Кафцефони только он из всего моего окружения просыпался в первой половине дня.
Телефон замолк, я с силой рванул джинсы с колен вниз, отрывая слои кожи вместе с одеждой Неприятно. Челюсть свело от того, как я стиснул зубы. Будь проклят этот мужик из переулка!
Когда я разделался со всеми предметами одежды, высвободившись из узких штанин не в первый раз жалея, что ношу узкие джинсы, я залез под душ.
К черту все мне надо отмыться от этого поганого дня.
Прислонившись к стене плечом, устало прикрыв глаза, я сквозь шум воды снова различал звук телефона.
5. На своих местах
Хотелось курить. Я метался по квартире в поисках пачки сигарет: ключи, деньги, телефон все на месте Привычка выкладывать на тумбочку содержимое карманов, как только я возвращаюсь домой, меня не подвела, а вот сигарет нигде не обнаружилось. Я огорчился однако вскоре наткнулся взглядом на пачку на полу между тумбочкой и кроватью.
Хвала всем богам, демонам, Расщепленной Звезде, кому угодно.
Я затянулся. Все на своих местах, уютный маленький мирок. Люди называют это социофобией Мне было плевать, как это называют. В людях я не нуждался.
Часть мира, в которой я появляюсь всего лишь андеграунд, это маски и роли, настоящего меня, кажется, на самом деле не знает никто. В Нью-Йорке восемь миллионов человек, на планете семь миллиардов Мне повезло, что о моем существовании вспоминают только тогда, когда надо развлечь толпу музыкой, мне повезло, что по какой-то причине я пригодился в деле, которое у меня получается лучше всего.
Я лежал на спине поперек кровати, откинув голову назад, всматриваясь в бесцветное дневное небо, перевернутое вверх ногами, серый день с пасмурными облаками неуверенно пробивался в окно. Не хотелось ничего делать, вновь эта знакомая апатия Я могу ничего не делать.
Я сел. Сигарета уже давно дотлела в руке, боль в запястье пульсировала жаром, пластырь белел на ладони. Равнодушно окидывая взглядом пространство комнаты, я вдруг вспомнил про пропущенный телефонный звонок. Я доковылял до тумбочки.
Два пропущенных звонка. От неизвестного номера.
От мысли, что этот номер и новый знакомый с желтыми глазами как-то связаны между собой, по спине пополз неприятный холодок. Глупости.
Глаза слипались, то ли от усталости, то ли от скуки. Свернувшись в позе эмбриона насколько это позволяли искалеченные конечности, я провалился в сон. Позже я ни разу не вспомнил про пропущенный вызов и не перезвонил.
За окнами многоквартирного дома, не интересный мне, кипел нью-йоркский муравейник, вечерние фонари зажглись в сумерки, приглашая осеннюю ночь. Мне снились желтые глаза и хохочущая скрипка, танцующая вокруг цыганского костра.
6. Бесит
Ты воспользовался моей кредиткой?
Я опешил и лишь непонимающе хлопал глазами.
Да, а что такого? Ты мне должен пару сотен.
Как Почему ты мне говоришь об этом только сейчас?
Мимо нас пронеслись работники клуба с ворохом проводов под мышкой, и мне пришлось отступить в сторону, чтобы не мешаться на проходе.
Я негодующе уставился на Бафомета. Этот поганец оплатил скрипку с моей кредитки!
Это же твоя скрипка, оправдывался он.
Он даже не старался изображать раскаяние он видел, что я не злюсь, просто обескуражен.
Это не моя скрипка, отчеканил я, разворачиваясь на пятках в сторону сцены.
Меня встревожила новость, запал бешенства был меньше необъяснимого беспокойства. Иногда эти музыканты-демоны такие странные
Я оглянулся на Мета, проглотив невысказанные сомнения, и лишь миролюбиво пожал плечом:
Забей, нам пора выходить.
После выступления я чувствовал себя, как выжатый лимон. Зал визжал и рукоплескал, а мне казалось, что меня загоняют в угол, безысходность сжимается, как узкий луч света, в котором я, как цирковой зверь, обнажаю тело и душу всем напоказ
Уже в гримерке я понял, что просто сбежал, не обращая внимания на восторженный гул толпы, молящей о продолжении, кричащей название нашего коллектива, мое имя. Увидев в отражении за спиной темную фигуру, я вскочил, как ошпаренный, но был пригвожден тяжелой рукой к стулу.
Виктор, ты заболел?
Демон Кафцефони он же Кафц, он же Кит Сандстрем подкравшийся незаметно, смотрел на меня внимательно. Сосредоточенное выражение на его лице редкость.
Почему я струхнул? Мне просто надо выспаться.
Да все отлично Просто прекрасно, поджал губы я, даже не стараясь выглядеть убедительным.
Кафцу врать бесполезно. Он не дурак пусть и строит из себя шута, со своими гитарными трюками и танцами на сцене, мерзким и скабрезным юмором.
Тебя бесит эта скрипка?
Он прав, меня бесит эта скрипка проблема точно в ней, больше ни в чем.
Я развернулся на стуле и уперся носом в козлиную голову-маску в руках музыканта, беззвучно хохочущую надо мной своей рогатой мордой. Я поднял взгляд на Кафцефони, он испытывающе взирал на меня сверху вниз. Маска имела очевидное с ним сходство.
Почесав подбородок с козлиной бородой, Кафц произнес:
Мне не нравится твой унылый вид.
Мне тоже, с искренней досадой отозвался я. Но она меня, правда, бесит!
Кафц наклонился, и козлиная голова качнулась, следя за мной взглядом коричневых глаз. Мне захотелось хлопнуть ее по носу, но я сдержался.
Я знаю, что делать, заявила голова голосом стоявшего напротив Кафца. Видел когда-нибудь, как с огнем борются огнем?
Сжечь скрипку? Это я запросто!
К сожалению, это была всего лишь фигура речи. Я замотал головой, отстраняясь, уже в глубине души понимая, что он собирается заставить меня сделать. Я открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
Очередное клише А что я теряю? Засидевшись в уютном мирке, я рано или поздно опрокину переставшие качаться качели, самосаботаж мое второе имя.
Пару мгновений спустя я уже уверенным шагом направлялся вон из гримерки, в обход караулящих поклонников нашего музыкального творчества, чтобы присоединиться к остальным приятелям в демонических обличьях. Кафцефони, несший козлиную голову-маску, словно ритуальную чашу, следовал за мной.
7. Несыгранная нота
Наверное, он самодовольно улыбался, кивая остальным, что надоумил меня сыграть на скрипке. Я не видел его лица, но чувствовал, как выжидающе на меня смотрят шесть пар глаз словно я выдам что-нибудь гениальное, и это будет величайший скрипичный концерт.
Я лишь пожал плечами и подошел к столику в приватном зале куда на время выступлений не пускали посторонних, и в черном приоткрытом футляре лежала эта проклятая скрипка. Я протянул руки к инструменту, кожа покрылась мурашками.
К черту! Я вынул скрипку и смычок из футляра, черный шелк, выскользнув из-под пальцев, упал к ногам.
Скрипку на левое плечо, под подбородок, смычок в правой руке Ничего, кроме визга и хрипа, этот инструмент не издаст, я никогда не прикасался к скрипкам, им не на что рассчитывать я даже руки держу как попало. Четыре струны, звук от движения по ним смычка, корпус всего лишь резонатор, вовсе не демонический артефакт
С занесенным над скрипкой смычком я замер, переводя дыхание, даже соображать стало тяжело. Странный, знакомый но словно давно позабытый запах от подбородника инструмента коснулся рецепторов, воспоминания, разбуженные ароматом духов, были призрачными, неуловимыми. Как будто я пытался вспомнить сон сюжеты которого невозможно описать словами.
Все же так просто: издать хотя бы какой-то звук Но я сопротивлялся. Я лишь стоял и таращился широко распахнутыми глазами перед собой, идущая откуда-то издалека музыка наполняла изнутри, она вливалась в уши, смешиваясь с нарастающим гулом, заволакивала журчащей пеленой все вокруг. Было трудно дышать, и что-то тяжелое давило на грудь, а тело уже было готово начать играть. Отдаться.
Но я сопротивлялся.
Говорят, у музыкантов особенное чувство времени потому что они предчувствуют будущее через несыгранные ноты, звучащие в голове. Прожить целую жизнь, умереть маленькой смертью через музыку Очередная идеализация, романтизация, причисление волшебных свойств явлениям, этими свойствами не обладающим.
Вынырнув из омута, я различил удивленные и выжидающие лица уставившихся на меня демонов-музыкантов. Чего они ждут?
Она была словно живая, и ее теплый корпус и дышащие линии блестящего дерева пели приятную, манящую, но слышную только мне мелодию. Они уговаривали, они умоляли меня Они звали меня.
Рука, державшая смычок, почти опустилась на открытую струну, и в ушах уже прозвучала несыгранная нота И тут же руки пронзила резкая боль, отчего я вмиг очнулся.
Передо мной, растворяясь в черной тени, промелькнули желтые глаза, и я ощутил мертвый холод внутри, холод, от которого не скрыться. Все исчезло мгновенно, и я, чувствуя нарастающую боль в кистях, сделал шаг вперед, осторожно положил скрипку и смычок на столик и вышел.
Никто меня не остановил.
8. Цена
Когда мне было пятнадцать, я уже точно знал, что хочу стать настоящим музыкантом. Успех опьянял даже если это толпа, собравшаяся послушать подростка с гитарой на площади Дам рядом с Королевским дворцом в центре Амстердама.
К тому времени я уже хорошо играл. Популярные мотивы, звучавшие по радио, я подбирал на слух, я мог изобразить чей угодно голос и зрителей не смущала ни моя неопрятная внешность, ни то, что я в какой-то момент мог резко сорваться с места и побежать, спасаясь от полиции, не всегда разрешавшей уличным музыкантам развлекать толпу.
Но с некоторыми патрульными я даже подружился. Правда, они постоянно шутили, что мне нужно посадить себе на плечо уличного рыжего кота и всем говорить, что я наркоман в реабилитации.
Я никогда не считал себя счастливчиком, но тот период удача сопутствовала мне с момента, как два незнакомца подарили мне настоящий легендарный акустический Гибсон, взамен старой, не держащей строй гитаре. Я едва не начал визжать от радости, я толком не рассмотрел их лиц я запомнил лишь два силуэта, подошедших ко мне, пока я спал в сквере на Марниксштраат, там, где стоит памятник в виде пальто, шляпы и скрипичного футляра без человека внутри.
Я встрепенулся, я сквозь сон понял, что они не навредят мне, а у лавки уже стояла новая гитара. У одного были длинные волосы и кошачьи зеленые глаза, у второго котелок и козлиная бородка Позже я начал думать, что их внешность я выдумал потому что ни разу больше никто, похожий на них, ко мне не подошел за все три месяца, что я играл на той гитаре.
Потом завистливые бродяги, чей хлеб я отбирал силой музыки, сломали мне обе руки в запястьях и едва не надели на голову сломанную гитару.
Тогда я, наконец, понял, что у всего есть своя цена и у успеха особенно.
Рука вновь кровоточила. Прошла неделя после происшествия в переулке, гематома от удавки почти прошла, распоротая ладонь уже не доставляла беспокойства До сегодняшнего вечера.
Зачем я послушался Кафца и взял в руки эту скрипку!
Я метался по пустому туалету в клубе, я открыл кран с холодной водой и засунул руку под ледяную струю. Багровая лужа растекалась по раковине, а я зажимал рану левой рукой, пытаясь прекратить кровотечение.
Откуда там столько крови?..
В глазах темнело. Я понимал, что творится что-то неладное, но задумываться не было сил. Если подождать, помутнение рассудка пройдет.
Главное, чтобы в туалет не заявились сопереживающие приятели.
Я часто пользовался тем, что демоны не задают лишних вопросов и с пониманием относятся к моей скрытности. Иногда мне казалось, что они принимают меня за кого-то другого На сей раз они явно переоценили мои возможности со скрипкой.
Я приложил бумажное полотенце, моментально пропитавшееся кровью, к ладони и посмотрел на себя в зеркало. На мгновение мне показалось, что светло-серые глаза сверкнули желтым Разыгравшееся воображение и эффект света.
Театральные декорации оказались слишком правдоподобными, было прискорбно поверить в мистику, которую мы собственноручно создали. Марионетка всего лишь играет, она должна помнить, что у сцены есть край, потолок подпирает купол неба, а солнце над головой лишь осветительные приборы.
Я затравленно оглядывался по сторонам, покидая здание, спеша добраться до дома но никаких теней и скрипок даже в самых темных углах и закоулках, естественно, не было.
9. Грей
Как только официантка подошла ко мне, я попросил американо и воду без газа. Я не был голоден, пусть и не ел со вчерашнего дня. Утром позвонил юрист, сказал что-то про завещание, но я не вникал в подробности, как всегда, слушая вполуха. Я согласился встретиться с ним в кофейне в Мидтауне, и сейчас в ожидании поглядывал на часы.
Я приехал раньше но не потому что не люблю опаздывать. Так я мог насладиться кофе в одиночестве.
Официантка, расставляя приборы, странно на меня поглядывала из-под опущенных ресниц, я не сразу понял, что она строит глазки. В ответ на ее улыбку я лишь дежурно поблагодарил, и отвел взгляд.
Я по привычке занял место с обзором в сторону входа. Звякнул колокольчик, в двери показался мистер Грей, неуклюже влетевший плечом в туго открывшуюся створку.
Доброе утро, мистер Райхенберг, поприветствовал он меня, поравнявшись со столиком.
Доброе утро, мистер Грей.
Рекс Грей много лет разгребал мои и не только бумажные дела, он был единственным, кто обращался ко мне по настоящему имени. По документам я по-прежнему был Виктор Майер с простой фамилией, присвоенной мне в приюте.
Он сел напротив, я тут же обернулся, нашел глазами официантку, оказавшуюся неподалеку на расстоянии слышимости.
Двойной эспрессо, пожалуйста, попросил я.
Мне не нужно было повышать голоса, она и так меня услышала. Моя чашка кофе на тот момент так и осталась нетронутой.
Спасибо, отозвался юрист и положил на стол кожаную папку, цепляясь взглядом за мои руки. Вы помните.
Я кивнул.
Должен же я знать, как вас задобрить, чтобы вы долго не мучили меня вопросами.
Грей хохотнул, по-прежнему не отрывая взгляда от моих кистей, лежащих на столе.
Что у вас с руками?
Так, недоразумение, небрежно бросил я, стараясь ответить как можно естественней. Ничего страшного.
Грей вздохнул. Наверное, он думает, что я вены резал Или по пьяни со сцены на концерте свалился.
Как только ему подали кофе, он расстегнул папку тремя отточенными движениями.
Я ощущал пристальный взгляд официантки в затылок.
Мне стало известно, что вы приобрели старинный музыкальный инструмент начала восемнадцатого века, и
Я издал страдальческий стон, уронив голову на подставленную руку, закрыв лицо.
Истолковав по-своему мою реакцию, мистер Грей продолжал:
вы знаете, что в мои обязанности входит ведение учета всех ваших финансовых операций во избежание различного рода инцидентов. Мне все равно, на что вы тратите свои деньги, он внимательно посмотрел мне в глаза, стараясь понять, слушаю ли я его. Однако то, какой именно инструмент вы приобрели, вызвало у меня недоумение.