А в ближайший выходной Лиза принарядила дочку, приоделась сама, собрала сумку с подарками и отправилась в райцентр, к маме.
Лидия Сергеевна встретила их на автовокзале. Рассеянно потискала Машку, с радостным визгом бросившуюся на шею бабушке, и обреченно спросила у Лизы:
Все? Расходитесь?
Лиза едва сумку не уронила.
Откуда ты знаешь? Я же никому не говорила!
Да я уж больше года между вами разлад чувствую, горько усмехнулась мама. Ты что ж думаешь, я, кроме как бородавки сводить, ни на что больше не способна?
Ох, мамочка! Лиза обняла мать, прижалась к ней так, что оказавшаяся между ними Маша только пискнула.
Но еще больше, чем родная мама, Лизу удивила свекровь. Когда любимый сыночек вернулся к ней под крыло «с одним чемоданом» (положим, чемодан там был не один за несколько лет жизни с Лизой вещей у Саши накопилось довольно много, но Вере Павловне нравилось говорить именно так), она неожиданно озаботилась тем, куда же теперь «денутся девочки»? Выгребла свои, скопленные на черный день деньги, заставила сына взять кредит, сама бегала по риелторам, и меньше чем через месяц Лиза стала полноправной хозяйкой (не совсем полноправной, конечно, ипотеку еще предстояло выплатить) маленькой двухкомнатной квартиры, находящейся не просто в том же доме, а на той же лестничной площадке, что и «Дамское рукоделие». При этом свекровь не настаивала на своем праве в дальнейшем общаться с внучкой и только выразила пожелание, чтобы с разводом не затягивали. Лиза была счастлива и благодарна, не задумываясь о том, что со стороны это выглядит несколько некрасиво. Словно от нее просто откупились. Главное вопрос с жильем был решен, и решен самым удобным и комфортным образом! И пусть это было не элитное строение в центре города, а старая панельная пятиэтажка в тихом спальном районе, невзрачная и обшарпанная, с облупившимися балконами и темными потеками на стенах да что там, даже первейшего признака благополучия двери с кодовым замком в подъезде и то не было. Так и хлопала на ветру расхлябанная деревянная, установленная еще при постройке дома. Ну и что? Лизу все устраивало.
Саша сначала приходил по вечерам почти каждый день, и выходные они по-прежнему проводили вместе, потом стал забегать пару раз в неделю, потом начал пропускать выходные Лизу это и не радовало, и не огорчало. Пришел бывший муж хорошо, не пришел тоже неплохо. Главное, что Маша восприняла эти изменения на удивление спокойно. Папу она любила, радовалась его приходу, но и без него не тосковала. Переезд на новую квартиру, да еще вместо садика она теперь ходила в школу впечатлений было так много, что о пропадающем где-то папе она просто не вспоминала.
А однажды Саша пришел и смущенно признался, что уже давно добивался стажировки в Германии, и вот, наконец, получил приглашение Через месяц он уехал. Машка теперь с восторженным предвкушением ждала от папы посылок из настоящей Германии, мама плакала, а Лиза никак не могла справиться с душившим ее истерическим смехом. Жернова Господни медленно провернулись, и восстановился порядок вещей, очевидно на роду написанный женщинам этой семьи: дочка растет, а муж исчез в голубой дали.
Виктор Петрович, как и обещал, лично выбрал роскошную темно-бордовую розу, свеженькую, без единого обтрепанного лепестка. Его немного удивило, что продавщица, едва услышав несколько странное, по мнению мужчины, пожелание, выставила на прилавок огромное ведро с розами и дружелюбно поинтересовалась:
Для Лизы? Из «Дамского рукоделия»? Это она так любит одну бордовую розу
А вы ее знаете?
Конечно! Такая славная женщина! Когда она в магазин заходит, кажется, что светлее становится и дышать легче!
Хм. А ведь эта щебетунья права. Сколько он там общался с этой Лизой? И ничего хорошего, в общем, не узнал: горе никуда не ушло, и личико внучки каждую секунду перед глазами, и мысли тяжелые, страшные но дышать действительно чуть легче.
И товары у них очень хорошие, продолжала трещать продавщица. Дорого, конечно, но знаете, оно того стоит. Я свекрови на пятидесятилетие скатерть вышитую купила, ручная работа. Свекровь сначала губы поджала, она мясорубку электрическую хотела. Но мясорубку мы ей потом купили, а на эту скатерть она не нарадуется, каждый праздник ее стелет. Говорит, что словно вкуснее все стало, и гости по-другому себя ведут. У нас родня не больно мирная, как собрались, то обязательно если не ссорой, то дракой заканчивается. А сейчас мужики выпьют и песни поют. Я себе тоже думаю что-нибудь такое купить, только не скатерть хочу, а шторы, например
Продолжая нахваливать «Дамское рукоделие» и его хозяйку, девушка, не спрашивая адреса, заполнила журнал доставки заказов и, прежде чем упаковать розу, поинтересовалась:
Карточку будете прикреплять? У нас разные есть, и в классическом стиле, и юмористические, и детские ну, детские вам ни к чему, конечно, зато вот есть такие, строгие, для серьезных мужчин. Вам какую?
Виктор Петрович слегка ошеломленно посмотрел на россыпь карточек и ткнул в чисто белую, с тонким золотым завитком.
Классика! обрадовалась продавщица. Просто и элегантно! Вам ручку дать или у вас есть?
Ручка? Зачем? снова потерял нить беседы Виктор Петрович.
Ну как же? Милая девушка удивилась не меньше. Не пустую же карточку прикреплять, надо написать что-то. Пожелание, поздравление некоторые стихи пишут.
Стихи, это, пожалуй, уже перебор. Он взял белую карточку и аккуратно, почти печатными буквами, вывел: «В.П. Алейников». И, немного подумав, добавил снизу номер телефона. Хотел было добавить что-то вроде: «Обращайтесь, если понадобится» или «Буду рад помочь», но решил, что не стоит. Лиза женщина умная, и так поймет.
Распрощавшись с продавщицей и получив заверение, что роза будет доставлена не позднее чем через два часа (почему на доставку одного-единственного цветка в соседний дом может потребоваться два часа, он уточнять не стал), Виктор Петрович вышел из магазина и достал телефон, чтобы вызвать такси. Маришка с Андреем, наверное, уже дома. Ох, Маришка вот еще вопрос, который надо решать, и срочно. Как это Лиза сказала аура в клочья? Ладно, в ауры, кармы, чакры и прочую ерунду он никогда не верил, но Маришка, любимая дочка, его солнышко, его цветочек, действительно была словно разорвана в клочья навалившимся горем.
Сам Виктор Петрович в первые сутки, когда Леночка не вернулась из школы, в те первые сутки, когда они обзванивали одноклассников, обшаривали ближайшие подвалы и просто всю ночь бродили по окрестным улицам, в те страшные первые сутки еще верил, что все обойдется. Вторые сутки он слабо надеялся, что внучка вернется, и неумело молился, а когда прошли третьи, как-то в один момент понял: нет. Ничего не обойдется и не вернется понял, что Леночки больше нет. Выл в своей комнате от горя и безысходности, но только когда его никто не мог услышать. А рядом с Мариной был сдержанно-мрачным, молчаливо поддерживая в ней надежду, которой у самого не было. И не знал, не представлял, что делать, как быть, как жить дальше. Именно поэтому не просто сразу поверил словам Лизы, но ухватился за ее незатейливый простой совет. Сейчас самое главное Маришка. Внучка погибла, ее не вернешь, и это горе еще не пережито, еще не дает дышать и связно мыслить, но надо сделать все возможное, чтобы спасти дочь! Лиза права: Маришка на грани срыва. И когда она тоже поймет, что надежды нет
Так, об этом лучше не думать. Сейчас надо думать о том, где найти хорошего опытного психиатра. Черт, он тридцать лет прослужил в армии, и уже шесть лет, как вышел в отставку, и ни одного даже близко не видел! То есть с армейскими-то психиатрами общаться приходилось, куда от них денешься, но сейчас нужно совсем другое! Придется обзванивать приятелей, советоваться, а значит, рассказывать всю историю и слушать сочувственное аханье, нелепые утешения, фальшиво-бодрые пожелания «держаться» и «не сдаваться» и не получить никакого результата. Ну нет в их кругу психиатров, ни хороших, ни плохих!
А что эта Лиза про Андрея говорила? Нет, зятек никогда Виктору Петровичу особо не нравился мутный какой-то мужик. Ни поговорить, ни выпить, ни в морду дать. С другой стороны, не ему же с этим Андреем жить. А так вроде не дурак, не бездельник, образование хорошее получил. Сам он, конечно, карьеру не сделает, кишка тонка, слишком мягок и уступчив, но тут не грех и помочь родному человечку-то. Тем более возможность была.
После отставки один из армейских приятелей, Роман Александров, настоящий гений (он еще во время службы такие финансовые махинации прокручивал, что немногие посвященные только ахали), предложил основать небольшой банк. Алейников подумал, посоветовался с женой Антониной, которая в свое время несколько раз позволяла себе, поддавшись на уговоры Романа, рискнуть деньгами и получала фантастические барыши. Естественно, Тоня свято верила, что любое задуманное этим финансовым гением начинание будет не просто успешным, а суперуспешным, и супруги в тот же день дали свое согласие и все имеющиеся в семье деньги. В отличие от множества похожих историй с печальным концом: партнер оказался жуликом и сбежал с деньгами, наехали бандиты и все отняли, банк не пережил непрерывной череды кризисов и прочего тому подобного, судьба нового банка с элегантным названием «Оккама» сложилась вполне благополучно. Небольшой, не привлекающий интереса крупных игроков, но быстро собравший достаточное количество клиентов банк процветал, радуя совладельцев постоянно, невзирая на сложные времена, повышающейся прибылью. Роман, естественно, занимался финансовой частью, а Алейников хозяйственными вопросами и безопасностью.
В «Оккаму» Алейников и пристроил Андрея начальником кредитного отдела. Конечно, приди человек с улицы, ему бы ничего выше должности мелкого клерка не видать, но зять совладельца банка Роману, кстати, муж Марины тоже не очень понравился.
Воровать парнишка, конечно, не будет, поставив размашистую подпись, Александров отодвинул приказ о зачислении и посмотрел в глаза приятелю, кишка тонка. Но ты, Витя, за этим аленьким цветочком присматривай. Не дай бог, попадет в плохие руки мигом сам изгов-няется. А так попробуем. Потянет отдел хорошо, а если нет тогда уж извини!
Первое время Алейников честно присматривал. Начальник отдела, конечно, невелика шишка, но к коммерческим секретам доступ имеет, и вообще капитализм кругом, конкуренцию и промышленный шпионаж никто не отменял. Андрей работал честно и старательно, быстро разобрался в делах он явно стремился доказать тестю, что может оправдать и оправдывает доверие, что в банке он, Андрей, прежде всего грамотный специалист, а уж потом муж Марины. Никаких сомнений, что он «потянет», уже ни у кого не было все давно забыли, что начальник кредитного отдела был принят на работу исключительно по протекции. Виктор Петрович постепенно привык к зятю и, хотя по-прежнему недолюбливал слащавого красавчика, признавал, что тот, в общем, человек приличный. Работает хорошо, и дома, на участке, ручки испачкать не боится. Крыжовник развел и смородину черную, сортовые, соседи за черенками приходят. Лилий на клумбах шестнадцать сортов, красота необыкновенная, и все новые прикупает. Маришку на руках носит, Леночку любит любил.
А любил ли? Вон та же Лиза даже засомневалась, родной ли отец. И если вдуматься, если вспомнить за своим горем Виктор Петрович как-то не особенно обращал внимание на зятя, но сейчас засомневался. Вроде Андрей тоже переживал, не упрекнешь, но как-то уж слишком старательно, слишком суетливо. С другой стороны зачем Лиза про слежку сказала? Не думает же она, в самом деле, что Андрей причастен к гибели Леночки? Да, зять с гнильцой, Виктор Петрович это первый скажет, и наверняка пара-другая грешков за ним водится. Но не родную же дочь на муки отдать! Нет, дурацкая это идея, со слежкой. Дурацкая и, как Лиза сама сказала, неэтичная. А главное, зачем? Ну узнают они, что Андрей, допустим, из семейного бюджета подворовывает, и что? В полицию, что ли, бежать из-за этого? Или, допустим, играет где-нибудь в казино или в преферанс. Так если бы он больной был, игроман на всю голову, они бы давно это заметили. А так, если по мелочи тоже мне проблема! Да если даже выяснится, что он Маришке изменяет, черт возьми! Нет, за такое он, Виктор Петрович, сам с зятьком поговорит, поучит его по-отцовски, как жену и Родину любить надо но это же по сравнению с Леночкой такие все пустяки!
Так что тьфу на него, на Андрея, разбираться еще с этим слизнем садовым. А вот психиатра Маринке срочно надо искать. Черт, ну не в поликлинику же по месту жительства идти! С кем посоветоваться?
Ася Семеновна позвонила часа через два.
Ну что? спросила она, привычно не утруждая себя формальными приветствиями. Были мои у тебя?
Ваши? слабо усмехнулась Лиза.
Мои знакомые, по моей наводке пришли, значит, мои. А раз ты к словам цепляешься вместо того, чтобы прямо говорить все так плохо?
Да уж чего хорошего девочки нет в живых.
Ася Семеновна помолчала, потом вздохнула:
Ясно. Я-то надеялась ну да что ж теперь. Ладно, Лиза, сегодня у меня времени нет, а завтра я часов в одиннадцать двенадцать заеду, тогда и поговорим.
Прощаться она тоже не стала, просто отключила телефон.
«Интересно, о чем она собирается завтра разговаривать? Что случилось, куда пропала девочка и кто в этом виноват, я угадать не могу, а что еще тут можно обсуждать?» Лиза положила мобильник на стол и посмотрела на часы.
Скоро Маша из школы вернется, пора на кухню, борщ разогреть. Настроение было скверное, заставить себя не думать о погибшей незнакомой девочке не получалось. А тут еще Машка задерживается Лиза снова посмотрела на часы: нет, не задерживается, еще минут пять до ее прихода есть. А если, не дай бог, вот так же похитят ее ребенка? Что делать, куда бежать? Жизнерадостная трель звонка и Лиза бросилась к двери. Распахнула и прямо на пороге обняла дочь:
Машка! Все в порядке?
У меня в порядке. Девочка озадаченно моргнула. А у тебя что случилось?
Ничего. Лиза отпустила дочь и шагнула назад, давая ей возможность зайти в квартиру. То есть случилось, но не у нас. Девочка, твоя ровесница, пропала, и ее мама сегодня приходила ко мне.
О-о Маша сбросила туфли, подошла к матери и уже сама обняла ее. И что?
Девочка погибла. Лизу передернуло, и маленькая ладошка тут же успокаивающе погладила ее по плечу. Мать плачет, надеется на что-то, помощи от меня ждет. Фотографию дочери принесла. А я эту фотографию даже в руки не смогла взять, не то что разглядывать такая чернота накатила Машка, ты должна обещать, что будешь очень осторожной.
Мам, я помню, еще крепче прижалась к ней девочка. С незнакомыми дяденьками не разговаривать, конфеток не брать, к чужим машинам близко не подходить Маша привстала на цыпочки и потерлась щекой о ее щеку. Лиза тут же почувствовала словно легкую щекотку, губы сами растянулись в улыбке.
Машка! Лиза хотела говорить строго, но получилось нежно. Прекрати! Держи «зеркальце»!
Еще чуть-чуть, пропыхтела дочь. Она еще не умела «делиться» на расстоянии, требовался тесный контакт. Вот так. А то на тебя смотреть жалко
Безобразница ты, зайчик мой солнечный! Лиза наконец отстранилась. Действительно, стало намного легче. Надеюсь, в школе ты такие фокусы не проделываешь?
Ну, мам, что я, не понимаю, что ли? Тембр ее голоса еле заметно изменился, и Лиза напряглась:
Судя по всему, не понимаешь. Мария, признавайся, что натворила?
Ой, мам, ну что ты сразу? Ничего я не творила, просто Наталья Степановна такая пришла на математику терпеть невозможно. У нее четвертый месяц, токсикоз страшный, а она стесняется и делает вид, что все в порядке, вроде как просто не выспалась. А у нее еще и почки не в порядке, ей бы к врачу, на сохранение, в больницу Нет, я честно удивляюсь, взрослая тетенька, двадцать пять уже, а хуже маленькой.