Да, круто, оценил Макс. Дух захватывает.
А на этой площади было выступление декабристов, показала рукой Лика.
Это которые «во глубине сибирских руд»? блеснул эрудицией Найденов.
Любишь Пушкина?
Люблю, чуть улыбнулся он. И еще Лермонтова.
Постояв у памятника, направились к величественному зданию Адмиралтейства, шпиль которого украшал парящий в небе кораблик, а затем осмотрели Исаакиевский собор. Все это время Лика давала пояснения, чувствовалось она любит свой город, получает удовольствие от прогулки, хотя бывала во всех местах много раз.
А теперь навестим Александровский сад, предложила после собора.
Давай, качнул бескозыркой Максим, и они направились туда.
Сад встретил аллеями в золотых красках осени, увядающими клумбами и бьющим в центре фонтаном. В западной его части рос вековой дуб, посаженный еще императором Александром, на территории стояли памятники Лермонтову с Гоголем, Глинке и Пржевальскому.
Прогулявшись, вернулись к фонтану. Там Максим купил у мороженщицы с тележкой два ленинградских эскимо, вручив одно девушке. Сели на скамейку. Внезапно по саду полилась тихая музыка, и она указала на фонтан смотри.
Высокие искрящиеся струи в унисон стали исполнять танец. Одни опадали, другие били еще выше, средь них возникла всех цветов радуга.
Красиво, открыл рот Макс.
Затем со стороны Петропавловской крепости донесся орудийный выстрел.
Полдень. Лика вытянула руку, показала на часики на руке так, чтобы Максим увидел циферблат.
Съев мороженое, продолжили свою прогулку, направившись в Эрмитаж, всего-то ходу от сада минут десять неспешным шагом.
Постояв в очереди (Максим удивился, сколько охотников попасть в знаменитый музей), купил два билета, и они долго ходили по залам. Лика рассказывала о картинах великих мастеров, Максим, рассматривая их, слушал очень внимательно, впитывал информацию. Особенно ему понравились работы Айвазовского и голландского мариниста Бакхейзена. Морские пейзажи завораживали.
Когда спустя три часа вышли на улицу, солнце спряталось за тучи, стал накрапывать дождь.
Ты, наверное, проголодалась. Макс взял Лику за руку. Давай где-нибудь поедим.
А ты?
Я тоже.
Здесь недалеко «Макдоналдс».
Отправляемся туда.
Вышли на угол Большой Морской и Кирпичного переулка. На первом этаже дома висела узнаваемая вывеска. Поднялись по ступеням, Максим открыл дверь, пропуская Лику, оказались в полупустом уютном зале.
Ты что будешь? спросил он девушку, когда они подошли к длинной блестящей стойке.
Овощной салат, чизбургер и колу.
Тогда и я, сделал заказ у девушки в униформе.
Лика хотела было открыть сумочку, остановил, я угощаю.
Расплатившись, взял поднос, прошли к столику у окна. Выставил все, что заказали, сели друг против друга.
Так нечестно, Макс. Ты меня все время угощаешь, с упреком сказала Лика, потянув колу через соломинку.
Да ладно, рассмеялся. Сегодня я богатый.
В смысле?
Получил стипендию.
Много?
Три тысячи пятьсот рублей.
Не слабо! округлила Лика глаза. Больше, чем у нас.
Вообще-то стипендия у нас две тысячи. Но я получаю еще полторы. Как кандидат в мастера спорта по боксу. Он показал серебристый значок на форменке.
Красивый, оценила Лика.
С аппетитом поели, вышли на улицу, погода опять наладилась. Из-за туч выглянуло солнце, блестел чуть мокрый асфальт. Гуляли до вечера, а когда над Невой заиграли краски заката, Максим проводил Лику до дома. Девушка жила в красивом доме старинной постройки, в четыре высоких этажа, с эркерами и лепным карнизом под крышей.
Ну что? До следующего увольнения? подняв светлую головку, спросила девушка.
До следующего. Он бережно пожал тонкую руку, и она скрылась в парадном.
Макс, немного постояв, пошел тротуаром вдоль домов. По дороге увидел вывеску «Телефоны и аксессуары» над магазинчиком, расположенным в полуподвальном помещении. Спустившись на три ступеньки вниз, решительно потянул на себя дверь. Звякнул колокольчик.
На витринах неожиданно просторного помещения рядами тянулись мобильники и всевозможные «примочки» к ним. Стал рассматривать.
Вам помочь? из подсобки быстро вышел парень примерно его лет, щуплый и в очках.
Мне нужен сотовый. Недорогой и надежный, оглядел его курсант.
Деньги на покупку у него были. Из тех, что он получил в детдоме и от Рыбакова.
Понял, кивнул очкарик. И взял с витрины один из телефонов.
Рекомендую. Он повертел аппарат со всех сторон. «Нокиа», малайзийская сборка. Объем памяти шестнадцать мегабайт, разрешение ноль три микропикселя, высокая емкость батареи. Цена две тысячи пятьсот рублей.
Хорошо, согласно покивал Максим. Оформляй.
Продавец вернул образец на место, оба прошли к стойке с кассой. Парень принес из подсобки небольшую глянцевую коробку, открыл, вставив сим-карту, проверил работу телефона. Вновь упаковал, выбил чек. Найденов, протянув деньги, взял коробку и, поблагодарив, вышел.
Вернувшись в корпус, отметил увольнительную, прошел через плац в помещение своей роты. Там было тихо и пустынно. Одни курсанты еще находились в увольнении, другие смотрели телевизор в комнате досуга или писали письма.
Ну, как первое увольнение? с интересом спросил Максима Генка Резников.
С самого начала они сошлись характерами и дружили. Генка был из семьи военных. Отец, капитан 1-го ранга, командовал в Кронштадте бригадой подводных лодок. Сын, окончив Нахимовское училище, поступил в Морской корпус и шел по его стопам.
Как в сказке, улыбнулся Максим. Вот, купил сотовый. Он продемонстрировал глянцевую коробку.
Ну-ка, ну-ка Генка вынул из коробки трубку, повертел в руках. Клевая модель. Теперь будешь звонить своей девушке чаще. Он радостно рассмеялся.
Да ладно тебе. Макс изобразил серьезность и забрал сотовый обратно.
В девятнадцать часов дневальный выдал команду «Построиться для перехода на ужин!». Кормили винегретом, мясным пловом, на сладкое компот. Подкрепившись, Генка в числе других отправился в курилку, пригласив с собой Максима. Максим не курил, но частенько составлял Генке компанию. Тот знал массу веселых историй и каждый раз в курилке балагурил, рассказывал очередную байку.
Значит так, чиркнув зажигалкой, Генка затянулся сигаретой. Кто из увольнявшихся был сегодня у Медного всадника на Сенатской?
Мы, ответили два курильщика.
И я тоже, добавил Максим.
Как вам царский конь?
Конь как конь, сказал один. Правда, здоровый.
Ничего больше не заметили?
У него яйца блестят, почесал нос второй.
Во! ткнул в него пальцем Генка. А кто скажет, почему?
Хрен его знает.
Рассказываю, заблестел глазами душа компании. Не знаю, кто придумал, но у нас, в нахимовском, издавна существует традиция. Каждый раз ночью перед выпуском пробираться к памятнику и надраивать асидолом царскому коню яйца.
Га-га-га! закатились хохотом курсанты. Травишь!
Зуб даю. Генка лихо щелкнул по одному зубу ногтем. Я в мае в этом участвовал.
В десять вечера из увольнения вернулись последние курсанты, через час прозвучала команда «Отбой!». В кубриках погас свет, воскресенье закончилось. За окнами висела желтая луна.
Глава 3
Отпуск. Продолжение учебы
Дни летели стремительно, и все они были заполнены до отказа. Подъем в шесть утра, трехкилометровый кросс, по еще пустым улицам Васильевского острова, завтрак и занятия до обеда. Короткий отдых, снова занятия. Самоподготовка, ужин, личное время, отбой. В увольнениях Макс продолжал встречаться с Ликой, их дружба крепла, и, быть может, они стояли на пороге чего-то большего
Среди курсантов роты у Максима появился еще друг Юрка Песин. Ребят сблизил спорт. Песин имел первый разряд по штанге. Юрка был родом из шахтерской семьи, отец работал в Кузбассе на шахте.
Еще с советских времен в корпусе культивировалось особое отношение к спорту. Имелась своя команда, нередко побеждавшая на общефлотских соревнованиях. Найденов с Песиным были зачислены туда и вместе посещали тренировки.
В феврале, после завершения первого семестра и сдачи экзаменов, курсанты разъехались в отпуска. Резников отправился в Балтийск, Песин в Кемерово, а Максим решил навестить Балашиху. Очень хотелось увидеть Рыбакова, да и ребят из своего выпуска. Посмотреть, как живут, чем занимаются.
Что тебе привезти из Москвы? спросил он Лику в увольнении перед отъездом.
Тем днем, посмотрев в кинотеатре фильм «Брат», они гуляли по Летнему саду. На Максиме черные шапка и шинель с якорями на погонах, на девушке меховой берет и шубка. Стояла оттепель, с деревьев, подтаяв, падал с тихим шуршанием снег. В задумчивости стояли античные статуи на аллеях.
Привези себя, рассмеялась Лика и, чмокнув на прощание в щеку, убежала.
Москва встретила небольшим морозцем и деловитостью Ленинградского вокзала. На платформах суетились пассажиры, грузчики толкали тележки с багажом. Металлический голос из колонок объявлял прибытие и отправление поездов. На табло светилось время четырнадцать часов.
Выйдя на Комсомольскую площадь, Найденов был остановлен военным патрулем: офицером и двумя курсантами с красными повязками на рукавах.
Ко мне! махнул хромовой перчаткой старший лейтенант.
Подойдя, вскинув руку к виску, представился, внимательно оглядел приезжего курсанта.
Куда следуете?
В краткосрочный отпуск. В Балашиху.
Документы.
Опустив у ног сумку, расстегнул ворот шинели, протянул военный и отпускной билеты. Старший лейтенант, внимательно просмотрев, вернул.
Можете следовать дальше.
Застегнувшись, взял сумку, снова козырнул, патруль козырнул ответно. Весело позванивая подковками, отпускник бодро направился к метро. Он думал о том, что еще совсем недавно проделал тот же путь, но совсем в другом качестве. А теперь все вроде то же, и все по-новому. Спустившись вниз по эскалатору, доехал по Кольцевой до «Курской», поднялся вверх, вышел к вокзалу. Там, взяв в кассе билет на электричку до Балашихи, занял свободное место в вагоне. Через несколько минут, шипя, закрылись двери, за окнами поплыла платформа.
Пассажиров в вагоне было немного. Одни уткнулись в журналы, другие молчали. Два мужика напротив о чем-то спорили, за стеклом в тамбуре дымила сигаретами подвыпившая компания.
На очередной остановке Реутово в вагон зашла худенькая женщина, ведя под руку слепого в темных очках и с обожженным лицом. Одет был в кепи, потертый камуфляж и берцы. На груди орден Красной Звезды и медаль. Сняв головной убор, протянул вперед. Двинулись по проходу.
Одни пассажиры участливо вздыхали, другие отворачивались, делая вид, что не замечают, третьи сидели с каменными лицами. Максим почувствовал, что его пробрал мороз по коже. Когда пара оказалась у скамейки, где он сидел, он вынул из кармана шинели сотню, опустил в кепи.
Спасибо, шевельнула бесцветными губами женщина, и они пошли дальше.
Балашиха осталась прежней. Тот же обшарпанный вокзал с бегающими по перрону бродячими собаками, серые дома и разбитый асфальт. Пройдя к ближайшей остановке, подождал старенький автобус, идущий к центру, скрипнула, закрываясь, дверь, автобус тяжело тронулся с места.
Впрочем, кое-что изменилось. Тут и там возводились новостройки, стихийных базаров стало меньше, увеличилось число автомобилей. Доехав до нужной улицы, вышел и пошагал к знакомой девятиэтажке. На стене все так же висела вывеска с временем работы школы, спустился по истертым ступеням в подвал.
На одном из помостов с канатами прыгала пара мальчишек, молотя друг друга перчатками, на втором незнакомый парнишка занимался с тренером. Четверо сидели на скамейке, наблюдая, как лопоухий пацан лет семи обрабатывал грушу в углу. Рыбаков с секундомером в руке стоял спиной к входу, время от времени подавая на ринг команды.
Александр Иванович, подошел ближе Найденов.
Тот обернулся, брови поползли вверх.
Максим?
Точно так! вскинул к виску руку. Прибыл в краткосрочный отпуск!
Удары в зале смокли. Все пялились на невиданного гостя.
Ух ты-ы, моряк, протянул, обняв грушу, лопоухий.
Рыбаков с Найденовым, шагнув друг к другу, крепко обнялись.
Орел, отстранился Александр Иванович. Меня перерос. Он энергично похлопал бывшего воспитанника по плечам. А почему не дал знать?
Так получилось.
Оба рассмеялись.
Леонид Юрьевич, обратился Рыбаков ко второму тренеру, подошедшему пожать Максиму руку. Продолжай занятия. Меня сегодня не будет.
Тот улыбнулся, согласно кивнул и вернулся к ребятам.
Спустя несколько минут Александр Иванович и Максим энергично шагали по улице. По дороге зашли в чебуречную. Теперь на месте киоска стояло модульное зеленое строение с вывеской «У Анзора».
Капиталистом становится мой сержант, улыбнулся Александр Иванович. Заходи, пропустил вперед курсанта.
За столиками в зале угощались десяток посетителей и сновал официант. Из колонок лилась песня «Любэ», за стойкой возвышался хозяин.
Вах! выпучил он глаза, увидев вошедших, и захромал навстречу.
Джигит, совсем джигит! громко провозгласил он и облапил Макса ручищами. В отпуск?
Да.
Казбек! обернулся к официанту. Быстро накрой столик в кабинете.
Мимо стойки прошли в коридорчик, свернули в кабинет.
Вскоре на круглом столе появились истекавшие горячим соком шашлыки на блюде, нарезанный ломтями сулугуни, зелень, а к ним бутылка пятизвездочного коньяка.
Рекомендую, «Кизляр». Такой только в Дагестане делают, наполнил хозяин рюмки.
За тебя, Максим! поднял Рыбаков свою. Три хрустальные рюмки сдвинулись, зазвенели радостно. Мужчины выпили, закусили.
Когда съели шашлыки, повторили.
Теперь тост, сказал Анзор, за настоящих мужчин и дружбу!
Грех не выпить! Вдруг Максим хлопнул себя по лбу «совсем забыл» и раздернул змейку на стоявшей рядом сумке. Достал оттуда две десантные тельняшки, купленные в Военторге.
Это вам. Он поочередно вручил обоим подарок.
Ну, брат, удружил! А то моя совсем старой стала, ткнул пальцем Анзор в выцветшие полоски под воротником.
Рыбаков повлажнел глазами.
А теперь расскажи, как живешь и учишься? Бывший сержант бережно отложил тельняшку.
Максим подробно рассказал об учебе, о курсантской жизни, о новых товарищах, оба с интересом внимали.
Ну а бокс? Продолжаешь заниматься или бросил? вынув из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой Рыбаков.
Продолжаю, Александр Иванович. Тренируюсь в сборной Морского корпуса.
Неплохо. В соревнованиях участвовал?
Пока нет. Но они не за горами.
Засиделись до ранних сумерек, а затем тепло простились с хозяином.
Ты на сколько дней приехал? вышел провожать Анзор.
Отпуск две недели.
Каждый день можешь кушать у меня. Не придешь обижусь.
Спасибо, дядя Анзор.
Пожав обоим руки, вернулся обратно: собственное дело присмотра требует.
Значит так, живешь у меня, сказал тренер, когда прошли к автобусной остановке.
У меня же своя комната, попытался отказаться Максим.
Возражения не принимаются.
Минут через пять подошел дребезжащий автобус, открылась гармошка двери, поднялись в салон, поехали, переваливаясь на неровностях дорожного полотна.
В квартире тренера тоже было все по-прежнему, та же чистота, так же тихо урчал холодильник.
Давай попьем чаю, предложил тренер, когда сняли в прихожей верхнюю одежду и помыли в ванной руки. Мне тут один приятель из деревни прислал банку меда. Настоящий липовый, со своей пасеки.
Уютно расположились в кухне. Как и раньше, водили глазами ходики, а еще висел офисный календарь. Глянцевый, посвященный ВДВ с его эмблемой и девизом: «Никто, кроме нас!».