"Приходится признать, что то, что мы представляем себе под живописью Рублева сейчас, после восьмилетней работы над реставрацией фресок и икон, более или менее достоверно связанных с именем Рублева, не имеет ничего общего со всеми прославленными оригиналами И если легенда о жизни и трудах Андрея Рублева создавалась уже в первые десятилетия после смерти художника, постепенно ширясь и разрастаясь, то легенда о его художественном лике, сложившемся в нашем представлении к 1904 году, создалась и культивировалась, по-видимому, главным образом в течение XIX века. Но легенда о жизни и трудах опиралась по крайней мере на данные летописей, подлинников, житий и сказаний, легенда же об искусстве Рублева есть продукт домыслов и догадок, родившихся из увлекательных бесед и страстных споров энтузиастов, влюбленных в древнерусскую живопись и хотевших во что бы то ни стало воссоздать творческий образ мастера, подлинных произведений которого не сохранилось."
Так что бесспорно можно сказать лишь то, что в начале XV века на Руси сложилась самобытная иконописная школа, вобравшая в себя как византийские, так и итальянские традиции. И одним из ярких представителей этой школы был Андрей Рублёв. Он так понравился высшему духовенству страны, что его творения через полтора века признали эталонными. Но нам оценить его творчество в полной мере пока что невозможно из-за отсутствия фактологической базы. А то, что вокруг имени этого великого мастера сложился некий миф, можно лишь отнести к нашей потребности видеть в историческом процессе конкретных героев, которым можно приписывать те или иные положительные качества.
Анатолий Солоницын в роли Андрея Рублёва в фильме Андрея Тарковского.
К любым же биографиям Андрея Рублёва, содержащим что-либо, помимо указанных выше летописных и житийных сведений, следует относиться, как к художественному вымыслу
Как поклонник Савонаролы стал русским писателем
В 1490 году в монастырь Сан-Марко во Флоренции вернулся проповедник отец Джироламо. Этого добился от Лоренцо Медичи, правителя республики, его гость, философ Джованни Пико делла Мирандола, осуждённый в 1487 году за еретическую книгу "900 тезисов" специальной комиссией, созданной по распоряжению папы Иннокентия VIII. Философ-гуманист Пико быстро попал под влияние неистового проповедника, а когда умер в ноябре 1494 года, то был похоронен в монастыре Сан-Марко, настоятелем которого к тому времени сделался тот же Савонарола.
В 1492 году во Флоренцию приехал молодой грек Михаил Триволис, изучавший в Италии философию и книжное дело. Он тоже был очарован проповедями отца Джироламо. В 1495 году Триволис перебрался в Болонью, потом пожил некоторое время в Венеции. А в 1498 году он поступил на службу к Джанфранческо II Пико делла Мирандола, племяннику умершего философа-гуманиста. Когда же покровителя Триволиса в 1502 году заточили в тюрьму, Михаил пошёл послушником в монастырь Сан-Марко во Флоренции.
Савонаролы к тому времени уже четыре года, как не было в живых, но в обители чтили и бережно хранили его идейное наследие. Именно этим и основывался выбор Триволисом монастыря. Более других преуспел в религиозном просвещении грека библиотекарь обители, брат Аккъяччуолли. Под его чутким руководством Триволис укрепился в мыслях о том, что устройство жизни в государствах нужно исправлять согласно христианским канонам, а церковь должна заниматься не накоплением богатств, а духовным перевоспитанием прихожан.
Когда же под давлением папы Юлия II в 1504 году в монастыре Сан-Марко начали запрещать распространение учения Савонаролы, Михаил Триволис уехал в Грецию и нашёл себе приют в Ватопедском монастыре на горе Афон.
В 1515 году царь и государь всея Руси Василий III обратился к константинопольскому патриарху Феолипту с просьбой прислать ему опытного книжника, способного переводить и править богослужебные тексты. Самые образованные греческие монахи жили на Афоне, а выбор афонских братьев пал на Триволиса, который в Ватопедском монастыре принял имя Максим. Это был странный выбор, поскольку брат Максим не знал русского языка. Но можно предположить, что Триволис оказался "белой вороной" в Ватопеде и от него постарались избавиться при первой же удобной возможности. Либо же учёность Триволиса была столь экстраординарной, что афонские братья предположили, что такой образованный человек легко справится с любыми трудностями в далёкой северной Руси.
В марте 1518 года в Москву прибыла делегация от патриарха Константинопольского Феолипта. В её состав входил и брат Максим. Заезжего книжника тут же попросили помочь с правильным переводом Толковой Псалтыри и Толкового Апостола. Брат Максим переводил эти книги с греческого на латынь, а толмачи Посольского приказа Власий Игнатов и Дмитрий Герасимов с латинского на русский. Новые переводы закончили к началу 1522 года, и их сразу же одобрили и высшее духовенство, и сам государь. После этого вокруг греческого монаха, быстро выучившего русский язык, образовался настоящий интеллектуальный кружок, куда наведывались не только служители церкви, интересовавшиеся мнением иностранца по богословским вопросам, но и высокопоставленные придворные.
Василия III тогда обхаживали посланцы римского папы Льва X, пытавшиеся добиться объединения церквей при главенстве Ватикана. И точка зрения брата Максима, критиковавшего некоторые положения католической догматики и отход католиков от апостольской чистоты веры, была на руку противникам сближения с Ватиканом.
Вскоре Триволис, которого называли в русских землях Максимом Греком, принял сторону Нила Сорского и его последователей (нестяжателей), ведь это течение в православии было ближе всего к учению Савонаролы. До 1525 года Василий III поддерживал нестяжателей, но после развода со своей первой женой Соломонией переменил точку зрения. И уже на Поместном соборе 1525 года самых видных последователей Нила Сорского осудили. Максим Грек был проклят за еретические воззрения, отлучён от причастия и заточён без права переписки и общения в Иосифо-Волоцкий монастырь под надзор архимандрита. Условия заточения оказались очень суровыми, но греку удалось пережить и тяжесть режима, и русские холода.
На Поместном соборе 1531 года Триволису предъявили новые обвинения, но, снова осудив его за ересь, ему смягчили наказание. На этот раз Максим Грек был сослан в Отроч Успенский монастырь в Твери. Епископ Тверской и Кашинский Акакий очень уважал Триволиса, так что ересиарх, осуждённый Поместным собором, получил разрешение читать и писать. За время этой ссылки из-под пера Максима Грека вышли многочисленные богословские труды, в том числе «Слово о неизглаголанном Божьем промысле», «Слово душеполезно» и «Слово о покаянии».
16 января 1547 года в Успенском соборе Московского Кремля повенчали на царство Ивана, сына Василия III. Узнав об этом, Максим Грек написал несколько писем новому государю, моля отпустить его на родину. Самодержец, посоветовавшись с высшим духовенством, снял с Триволиса все обвинения и приказал освободить его из Отроч монастыря, но на Афон уехать не дозволил. Остаток жизни грек провёл в Троице-Сергиевом монастыре, продолжая свою писательскую деятельность, к которой молодой государь относился с большим вниманием. Известно, что Иван Грозный навещал брата Максима и внимательно слушал советы пожилого монаха-интеллектуала.
Считается, что на русском языке Максим Грек написал более 350 текстов. Трёхтомное собрание сочинений Триволиса, изданное в 1859 1862 годах, насчитывает более 1300 страниц. А ещё он перевёл на русский язык множество исторических сочинений, комментируя и интерпретируя как события древней и библейской истории, так и важнейшие из недавних событий. Вклад Максима Грека в русскую культуру очень велик.
Первые выборы жены великого князя Московского
Великий князь Московский и государь всея Руси Иван Васильевич занедужил ещё летом 1503 года. Вскоре он ослеп на один глаз, а чуть позже у правителя отнялась рука. От лекарей не было никакого толку, а поездка по монастырям не принесла желаемого облегчения.
Иван Васильевич понял, что жить ему осталось совсем немного. Он постарался привести в порядок государственные дела. С наследником великий князь определился несколько лет назад, выбрав между внуком, сыном своего старшего сына Ивана, прозванного потом историками Молодым, Дмитрием, и старшим сыном от второй жены Василием. Первого 4 февраля 1498 года даже венчали на царство. Но сторонники Дмитрия слишком много о себе возомнили при дворе, так что уже в следующем году Иван Васильевич переменил своё решение, а с теми, кто слишком явственно поддерживали внука, сурово расправился.
Но оставалось ещё женить Василия. Чтобы укрепить престиж наследника, великий князь хотел сосватать ему европейскую принцессу, королевскую дочь. Но с этим ничего не получилось, а времени оставалось всё меньше. В конце концов, Иван Васильевич решил избрать для сына жену "из народа", дабы её родственники потом не претендовали на особые милости и привилегии.
Говорят, что этот вариант присоветовал государю Юрий Дмитриевич Траханиот, грек на русской службе. Он же подыскал примеры из истории Византийской империи. Самый первый из них произошёл в 788 году, когда императрица Ирина, желая женить своего сына Константина, организовала смотрины невест. По стране были разосланы чиновники с набором требований к идеальной невесты, куда входили такие параметры, как рост, длина стопы и размер головы. Здоровье и красота подразумевались по умолчанию. А ещё для императрицы было очень важно, как в семье будущей невесты относятся к иконам. Это было связано с борьбой между иконоборцами и иконопочитателями в Византии. Основной отсев проходил в фемах, а из 13 кандидаток, представленных ко двору, Ирина выбрала для сына в жёны девушку Марию из Пафлагонии, дочь вдовы Ипатии. Позднее этим же способом выбирали жену и другие византийские императоры.
По всей Руси были разосланы гонцы, чтобы отобрать самых красивых девушек. Говорят, что при себе эти гонцы имели мерку, чтобы стопа будущей невесты великого князя была не больше указанного размера. Текст приказа Ивана Васильевича о подборе кандидаток не сохранился, но историк Сергей Михайлович Соловьёв приводит аналогичное распоряжение его внука:
"Когда к вам эта грамота придёт, и у которых из вас будут дочери девки, то вы бы с ними сейчас же ехали в город к нашим наместникам на смотр, а дочерей девок у себя ни под каким видом не таили бы. Кто же из вас девку утаит и к наместникам не поведёт, тому от меня быть в великой опале и казни."
Иван Грозный выбирал себе невесту дважды, в 1547 и в 1571 годах. Но Марфа Васильевна Собакина скончалась через 15 дней после свадьбы, 13 ноября 1571 года, так что её место вскоре заняла Анна Алексеевна Колтовская, занявшая второе место при отборе.
Но вернёмся к выборам невесты для Василия Ивановича, которые проходили летом 1505 года. Всего посланцы великого князя отобрали полторы тысячи девушек. Их доставляли в ближайший город к государевым наместникам, а те уже решали, достойна ли девушка того, чтобы отправить её в столицу.
В Москву привезли 500 кандидаток. Сначала с ними знакомились бояре и отбирали девиц, соответствующих требованиям: высокий рост, красота, здоровье. А ещё проверяли, сколько детей рождалось у матерей, бабушек и прабабушек: будущая царица должна была обязательно быть плодовитой, чтобы обеспечить государя наследником.
Отсев производился последовательно: из пяти сотен выбрали три, потом одну. На предпоследнем этапе из ста девиц осталось только десять. Этих кандидаток осмотрели повивальные бабки и лишь тогда настала очередь будущего государя Василия Ивановича. Он выбрал Соломонию, дочь дворянина Юрия Константиновича Сабурова. Юрий Сабуров был потомком татарского мурзы Чета, а с 1501 года занимал должность государева наместника в Кореле.
4 сентября 1505 года Василий Иванович женился на Соломонии. Это успокоило его отца. Теперь более ничто не удерживало великого князя Московского на грешной земле. 27 октября 1505 года в час ночи Иван Васильевич скончался.
Как писал историк Николай Иванович Костомаров, брак Василия Ивановича и Соломонии "имеет вообще важное историческое значение по отношению к положению женщины в московской стране. Брак этот способствовал тому унижению и затворничеству, которое составляло резкий признак домашней жизни высших классов в XVI и XVII в. Прежде князья женились на равных себе по сословию, но с тех пор, как государи стали выбирать себе жён стадным способом, жёны их, хотя и облекались высоким саном, а в сущности не были уже равны мужьям; брак не имел значения связи между двумя равными семействами, не существовало понятия о приличии или неприличии соединиться браком с особой того или иного рода, не знали того, что на Западе называлось mésalliance. Жена государя, взятая из какой бы то ни было семьи, отрешалась от своих родных; отец не смел называть её дочерью, братья сестрою."
Говорят, что Василий Иванович любил Соломонию и целых двадцать лет ждал от неё детей. Но его жена не смогла родить. Великий князь был очень обеспокоен этим, поскольку очень не хотел, чтобы его братья или их возможные сыновья стали претендентами на престол. Поэтому государь всея Руси запретил своим братьям вступать в брак, пока у него не родится сын. А братьев у него было четверо.
К Соломонии приглашали лекарей из Европы и с Востока. Василий Иванович молился за супругу в самых почитаемых русских церквях и монастырях. Но ничто не помогало.
В конце концов, такое положение вещей не могло далее продолжаться. В 1525 году Василий Иванович развёлся с Соломонией. Против развода выступали многие влиятельные деятели русской православной церкви, но всё закончилось для них печально: самых активных сослали в дальние монастыри, а тех, кто просто роптал, заставили заткнуться. Митрополит Даниил, ученик Иосифа Волоцкого, перед великим князем раболепствовал, поэтому развод одобрил.
Впоследствии подобным образом выбирали себе жён Иван IV Васильевич, Михаил Фёдорович, Алексей Михайлович, Фёдор Алексеевич и Иван V Алексеевич.
Средневековое русское градостроительство
Я всегда считал, что на Руси изначально города возникали сами по себе, стихийно, вокруг княжеских палат или монастырей, а к планированию в градостроении приступили только при Петре I. Но оказалось, что это не так. Основы урбанистики пришли на Русь из Византии вместе с христианством. И античные труды по градостроению тоже оказались востребованы нашими далёкими предками.
В архивах сохранились Кормчие книги, представляющие собой сборники самых разнообразных церковных и светских документов. В их состав входил и дополнительный материал, составляющий в них порой большую часть, нежели сами каноны и законы. В XII или XIII веках был переведён с греческого Прохирон, сборник норм византийского гражданского, уголовного, судебного и церковного права, который иногда ещё называли Законом градским. В 38-й грани Прохирона содержатся законы, описывающие градостроительные нормы в Византии ("О построении новых домов и об обновлении ветхих и о других вещах"). Правда, эту грань редко включали в Кормчие книги, а то, что было актуально для южных приморских городов, мало подходило для Руси.