В церковь приходил, потому что положено и прилично, а не оттого, что тянет. Знаете, как бывает? Один человек в церкви дай Бог на Пасху или на Рождество появится, что священнику сказать толком не знает, среди икон одну только Богоматерь без подсказки признает. Но по духу добрый христианин, заповеди не как повинность исполняет, а живёт ими и даже и представить не может, как иначе себя с людьми держать. А бывает другое, вот как Антон Петрович, упокой, Господи, его душу. Что там у него внутри неясно, сундучок с секретом, а секрет тот чёрный и недобрый, но вид имеет благообразней большинства. Все обряды в точности блюдёт, крестится ровно столько раз, сколько велено, и ни единым больше, святую воду аккуратно принимает. Непременно у меня фляжку брал и утром, натощак, по ложечке, словно микстуру, пил. Только сердце глухое-глухое, о другом думает.
Боюсь, это немного не то, что может помочь в поисках его убийцы, осторожно ответил Дмитрий. Характеристика была понятна и прежний образ дополняла неплохо, но интересовало его другое.
Да, наверное, но больше я ничего не могу вспомнить, удручённо признался священник. Он ни с кем не ссорился, не разбивал сердец
Может быть, шантаж?
Не тот, за какой могли бы убить, заверил отец Алексий. Он был слишком осторожен, прижимист, но не жаден, а больше я ничем помочь не могу. Впрочем, могу дать один совет, но я почти уверен, что вы примете его в штыки и не воспользуетесь.
Бросить это дело? хмыкнул Дмитрий.
Нет, зачем же? Полдела бросать дурное, возразил священник. Обратитесь к Джие.
Джие? растерянно переспросил он. Кто это такой?
Такая. Джия, наша ведьма. Ну что вы так в лице переменились? смутился он. Вот ещё пирожок возьмите Она многое знает и кое-что может, а раз у вас всё равно других вариантов нет, то почему бы не сходить, верно? Хуже-то не будет. Точно вам через столько времени, конечно, даже она ничего не скажет, но вдруг поможет.
Священник советует мне обратиться к ведьме, пробормотал Дмитрий, задумчиво глядя в чашку. Я с ума сойду с этим городом!
Бросьте, ну вы же сами были чародеем, чем вас так ведьма поразила? попытался вступиться за свою протеже отец Алексий.
И чем она мне поможет? На картах погадает или куриных потрохах? поморщился охотник. Чары это точная наука, а ведьмы Шарлатанство для доверчивого простого люда.
Священник не стал спорить, только глубоко вздохнул и удручённо качнул головой, сделал глоток чая и тихо заметил:
Я же говорил, вам этот совет не придётся по душе. А больше я ничем помочь не могу. Разве что ещё чаю?
Не откажусь, кивнул Дмитрий.
Отец Алексий, конечно, был не менее странным, чем весь остальной город, однако чай у него и правда был хорош.
Глава 4. Снова в седле
Посиделки у священника затянулись до ночи, и, если не касаться скользких вопросов ведьмовства и местной нечисти, стоило признать, что отец Алексий оказался приятным и интересным собеседником. Разносторонний, начитанный, изумительно открытый миру человек странно было встретить подобного в такой глуши и при таком сане.
Дмитрий с неудовольствием обнаружил, что год жизни вольного охотника заставил его заметно одичать, отвыкнуть от интересных, умных собеседников и таких вот разговоров для удовольствия. Да и от жизни он сильно отстал книг не читал, даже газет в руки не брал и плохо представлял, что происходит в мире. И ладно бы только в глобальном, политическом смысле, он и губернских-то новостей не знал!
Вспомнились вечера в офицерском собрании Южного, тогдашнем центре светской жизни, споры до хрипоты обо всём на свете. Казалось бы, с тех пор всего пять лет прошло, но Дмитрий сейчас особенно остро ощутил ту пропасть, что пролегла между ним сегодняшним и тогдашним молодым офицером, едва вкусившим настоящей флотской жизни.
То есть тогда уже думавшим, что вкусил. Легко ощутить себя опытным морским волком, когда грозному броненосцу с большой командой опытных чародеев не страшны штормы и штили, дамы на берегу прекрасны и благосклонны, а жизнь впереди видится большим приключением.
После контузии и выгорания он избегал оглядываться назад, стараясь жить настоящим. Так было проще пережить потерю, не упиться жалостью к себе и не попытаться утопить её в бутылке. Да, карьера покатилась под откос, планы пошли прахом, но он жив и здоров руки-ноги целы, голова на плечах, и, стало быть, жизнь не окончена. А уж вспоминать тех, с кем он в кают-компании новости обсуждал, с кем и над кем подшучивал, с кем дружил, а кого недолюбливал Никого и ничего не осталось, лишний раз трогать только раны бередить. Воспоминания причиняли нешуточную боль, жгли душу калёным железом, и проще оказалось вовсе об этом не думать.
Не сразу он к этому приучился, но за пару месяцев сумел и без малого год не оглядывался в прошлое. А теперь вдруг обернулся и не встретил ни обречённой пустоты, ни тоскливой горечи, ни острого сожаления, с которыми так боялся столкнуться.
Нет, не теперь, парой часов ранее. Когда в чай пошла ароматная травяная настойка, а отец Алексий задал какой-то невинный вопрос о службе, а потом слово за слово и Дмитрий незаметно для самого себя рассказал всё, и даже больше. Местный священник изумительно умел слушать, отлично расспрашивать и в совершенстве утолять душевные печали словно бы одним взглядом.
Притом, разговаривая с ним, Косоруков ничего такого и не замечал, разговор ладился легко, сам собой. И никакие вопросы не встречались в штыки, и не было желания привычно отмолчаться, уйти от неприятной темы. А теперь Дмитрий дивился своей неожиданной откровенности и ещё больше всё тому же спокойствию, которое как посетило его на кладбище, так никуда и не делось.
Погружённый в свои мысли, охотник потянул на себя дверь трактира и едва не шарахнулся назад от неожиданности, когда навстречу выкатился и толкнул его в грудь громкий смех пополам с задорными фортепианными аккордами. После тишины кладбища и тёмных городских улиц и размеренной беседы со священником переход оказался внезапным.
Однако Косоруков быстро справился с собой, прошёл через полный зал, уворачиваясь от девушек-подавальщиц и нетрезвых посетителей, замешкался у стойки, пропуская дюжего парня с огромным подносом, заставленным тарелками и кружками. До сих пор на охотника никто не обращал внимания, а тут вдруг заметил хозяин, наблюдавший за залом из-за стойки. Окликнул по имени, махнул рукой, и Дмитрий не стал отмахиваться, приблизился, вопросительно дёрнул головой, приподняв брови мол, чего хотел?
О своём собственном желании расспросить Милохина про военные годы он помнил, но сейчас исполнять его не собирался и шумно слишком, и время уже позднее. Да и не хотелось сейчас разговоров, для начала стоило переварить результаты долгой беседы со священником.
Игнат окинул его взглядом, усмехнулся и поманил за собой за неприметную дверку позади стойки, прихватив с собой свечку.
Что случилось? спросил Дмитрий, с интересом оглядываясь в почти чулане, кажется заменявшем хозяину кабинет. Во всяком случае, кроме пары стульев, стола со счётами на нём и пары полок, занятых стопками каких-то тетрадей, тут ничего не было. И звуки зала сюда докатывались, однако приглушённые, не мешающие разговаривать.
Это я тебя спросить хотел. Что-то ты взъерошенный больно, случилось что? с искренним беспокойством спросил трактирщик.
Да не сказал бы Со священником вашим познакомился, чаи гоняли.
А-а, протянул Игнат понимающе, разом успокоившись. Священник у нас замечательный, другого такого нет.
Да уж, хмыкнул Дмитрий. Я с трудом представляю себе другого священника, который советовал бы пойти к ведьме за советом.
А и сходи, кстати, оживился трактирщик. Дело он тебе сказал.
Игнат, ты же чародей! Может, необученный, может, слабый, но всяко же должен чувствовать, где есть сила, а где нет, да и на службе не мог не нахвататься. Ты что, всерьёз веришь в какие-то там силы ведьм?
Игнат смерил его взглядом, вздохнул очень похоже на то, как вздыхал священник, но ответил другое:
Во что я там верю это дело моё. А Джия баба умная, знающая, к ней все местные бегают чуть что, так что поговорить всяко нелишне будет. Ажно если делом не поможет, может, и расскажет что.
В таком ракурсе пожалуй, задумчиво согласился Дмитрий.
И отца Алексия ты слушай, ежели что советует. Он такой священник, каких во всём мире не сыщешь больше, святой всамделишный. И не смотри, что чудаковат, ему простительно. Ты ж к нему не прямиком сам пошёл, верно? Случайно встретил?
С чего ты взял?
Да с ним всегда так и бывает. Он ежели человеку нужен сам на глаза попадается и завсегда всё видит. Так что коль он разговоры какие с тобой разговаривал, то это на пользу. Хороший священник для души облегчение приносит, они же тому и служат. И отец Алексий в этом точно первый Ну ладно тебе, не зыркай так, я ж не лезу и не пытаю, о чём вы говорили. Встревожился, на тебя глядя, но ежели ты этак после разговора с нашим священником тажно и волноваться не о чем. Ты голодный, поди?
Нет, меня отец Алексий пирожками накормил. Пойду отдыхать с дороги. Да, а куда кобыла моя делась? Она мне завтра понадобится к рассвету.
Нужна будет, заверил трактирщик. Тут конюшня хорошая недалече, туда и свели. Я распоряжусь, приведут её. И с собой снеди какой-никакой соберу.
Спасибо. Если я сам не проснусь, пошли кого-нибудь разбудить, хорошо?
Добро, не волнуйся. Всё будет как надо.
* * *
У Анны вечер вышел хоть и не менее а может, и более насыщенным, чем у пришлого охотника, но несравнимо более скучным, потому что возня с бумагами не шла ни в какое сравнение с поисками убийцы, которые весь вечер не шли из головы. Так что она хоть и любила утром поспать, но пропустить сегодняшнюю поездку не могла и на рассвете уже ждала Косорукова у «Мамонтовой горки», вяло обсуждая с мальчишкой-посыльным стати и достоинства лошадей, а вернее недостатки охотниковой кобылы, которые рядом с ладным жеребчиком Анны особенно сильно бросались в глаза.
Рыжий донской жеребец со звучным именем Гранат человеческого мнения о даме не разделял и поглядывал на неё с явным интересом, фыркал, даже ржал тоненько. Дама, однако, демонстрировала прежнее равнодушие и дремала у коновязи, повесив голову и подогнув правую заднюю ногу. На кухонного мальчишку, который пристраивал к седлу сумку с провизией, и на овёс в седельных сумках Граната Зорька тоже не обратила внимания. Глядя на неё, Анна то и дело боролась с зевотой и тем сильнее обрадовалась появлению Косорукова.
Дмитрий тоже проснулся в благодушном настроении, которому способствовал долгий и крепкий сон на хорошей чистой постели, которая не трясётся и никуда не едет, как койка в поезде, а ещё ровная и удобная, в отличие от земли. За время службы качка и постоянный шум множества механизмов стали привычными и родными, но с тех пор прошло изрядно времени, и привычка кончилась.
Но на веранде трактира, стоило заметить госпожу Набель, простые утренние мысли моментально вылетели из головы охотника: уж больно впечатляюще выглядела градоначальница. А если совсем точно, то её нижняя часть, облачённая в штаны и высокие сапоги. И если взглянуть отвлечённо, то можно было отметить, что штаны эти достаточно свободные и не обтягивают ноги, даже немного скрадывают очертания. Но для этого надо было отвлечься, что у Косорукова не получалось. Ноги были длинными и стройными, Торк в кобуре дополнительно подчёркивал изгиб бёдер, и этот вид будил понятные и предсказуемые, но очень неуместные желания и мысли.
Дмитрий, вы в порядке? окликнула девушка, и он, вздрогнув от неожиданности, наконец очнулся и через силу поднял взгляд на лицо Анны.
Да, конечно. Поедемте, не станем терять время.
Только мы поедем немного вкруг, предупредила градоначальница, когда они двинулись по улице, и тут же цыкнула на жеребца, который попытался проявить к Зорьке интерес. Странно, но он послушался. Поднимемся вон туда на холм, город объедем.
Зачем?
Хочу посмотреть, как там дела. Я регулярно объезжаю город, чтобы ничего не пропустить.
Похвальный обычай, задумчиво проговорил он.
Некоторое время ехали молча. Центр города был тих, а вот ближе к окраинам жизнь уже проснулась. Голосили петухи, мальчишка-пастух гнал небольшое стадо коз за околицу. В одном месте дорогу им перешёл степенный мамонт, на шее которого покачивался молодой парнишка в соломенной шляпе. Точнее, мамонтиха, потому что за ней следом, держась хоботом за хвост, семенил пушистый и лопоухий мамонтёнок.
Погонщик звонко крикнул: «Привет, хозяйка!», та в ответ улыбнулась и махнула рукой.
Почему они все называют вас хозяйкой? спросил охотник. Это звучит довольно странно.
Привычка, неопределённо пожала плечами Анна. Так давно уже заведено. Отец был хозяином города, ну а я хозяйка.
И вам нравится такая служба? Неужели не хочется заняться чем-то другим?
Я привыкла, усмехнулась она. Ещё с детства, у отца не было других детей.
Это тем более странно. Градоначальник ведь выборная должность?
Ну разумеется, притом единогласно, отозвалась она и сочувственно улыбнулась: Не задумывайтесь об этом, мой вам совет. Вы не живёте в Шнали, вас это никоим образом не касается. Главное, чтобы нас всё устраивало, правда?
Конечно, но ответил он, но осёкся на полуслове и лишь качнул головой.
А что говорить? Что это странно совсем юная девушка, которую выбрали градоначальницей приграничного городка в разгар войны? Да она, кажется, и сама это понимает, только объяснять не намерена. И почему должна?..
Почему ты остался в Рождественске? вдруг решила поддержать беседу Анна.
А почему нет, город как город, пожал он плечами в ответ. А мы на «ты» в одностороннем порядке?..
Простите, виновато улыбнулась она. Я не привыкла ко всем этим ритуалам, у нас тут всё проще. Стоит немного забыться, и вот Если вам важно, то я постараюсь.
Не то чтобы важно, просто непривычно. Девушка всё же, с лёгким смущением ответил Дмитрий. Я отвык общаться с приличными девушками, но эта привычка оказалась сильнее других.
Ну В таком случае считай, что я неприличная. И всё же, почему Рождественск? Ты же не здешний. И по выговору видно, и вообще.
Из Павлограда, верно, подтвердил он.
Тем более! Почему не вернулся? Неужели там совсем со службой туго? Пусть и не на флоте.
Нет, почему? Можно устроиться, задумчиво проговорил Дмитрий, опасливо и недоверчиво прислушиваясь к себе. Я военный инженер по специальности, паровые котлы знаю, да и не только
Привычная тоска и безысходность, тщательно запрятанные на самое дно души, не шевельнулись. Кажется, после вчерашнего они сгинули безвозвратно. Сложно было принять, что для такого исцеления хватило одного разговора с местным священником.
Но? заинтересованно поглядела на него Анна.
Он всегда уклонялся от таких разговоров и мыслей, а сейчас поддержал разговор осторожно, как пробуют поломанную руку, сняв после долгого лечения лубок. Не веря самому себе: неужто и впрямь отболело?
В Павлуху ехать смысла нет, что я там забыл? Тут и остался. А что в инженеры не пошёл От моря с души воротит, да и без него видеть я эти железки уже не могу.
Почему? озадачилась она.
Надоело, отозвался он, поморщившись и передёрнув плечами.
Зря. Как инженера тебя бы на прииск взяли, если и правда толковый. Инженеры там никогда не лишние, у нас их мало.
Как вышло, так и вышло, отмахнулся Дмитрий. Тем более я же приехал не наниматься на службу.