Но главное это она помнила безо всякого гипноза никаких посторонних воздействий на отца или на машину экспертизы не обнаружили.
Оказалась в полной исправности тормозная система.
В теле водителя не нашлось ни пули, ни алкоголя, ни иных токсических веществ.
Просто ни с того ни с сего, необъяснимо, машина ГАЗ-3102, номер 4807 МОС, вдруг вылетает с подмосковной дороги между поселками Пучково и Пафнутьево.
И ведь она тогда, поздней весной две тысячи первого года, с экспертом встречалась, который в августе девяносто третьего вскрытие родителей проводил. И сейчас, под гипнотическим воздействием Алеши, вспомнила тот самый день.
Эксперт к две тысячи первому году успел выйти в отставку. Проживал на даче, куда Варю и пригласил.
Дача находилась бог знает где, за Черноголовкой, чуть не под Киржачом. По дороге туда у Вари сломалась машина в старой «шестере» со стотысячным пробегом то и дело что-то отказывало. В тот раз она сцепила зубы, сама открыла капот, и
«Можешь себе представить, Данилов, я определила, в чем дело, говорю же, меня папа как мальчика воспитывал и разбираться в технике учил! Слетела крышка трамблера. Боже ты мой, я еще помню такую древность, как трамблер. И про карбюратор тоже! Мне самой удалось тогда устранить неисправность! Это был первый лимузин, мной исправленный! И последний, наверно. Потом иномарки начались. А в тот раз винтик, которым крышка крепилась к устройству, куда-то улетел, и я приспособила вместо него канцелярскую скрепку! От какого-то договора для своего «Ритма-21». Представляешь, Данилов, я сама, своими руками, машину починила!»
Я тоже красную «копейку» сам в молодости чинил. И «москвичок» ремонтировал тот, на котором в прошлом ездил, морковного цвета. Не отвлекайся.
Варя, воодушевленная, доехала тогда до эксперта, но опоздала часа на два. Сотовый телефон в ту пору у нее появился, но сломалась она в чертовой дыре, где мобильник не брал, а потом, когда наконец починилась и поехала, стыдно стало звонить. Ее и не ждали, наверное.
День был субботним, и эксперт по такому случаю успел принять рюмку-другую. От него отчетливо попахивало.
Варю тоже приглашали разделить застолье. Эксперт а ему за шестьдесят было немедленно сделал на нее стойку. Тогда на Варю мужчины в возрасте страсть как западали. Да и молодые тоже. Впрочем, сейчас она тоже не страдала от отсутствия внимания. Но нынче немного укатали крутые горки, а тогда она была юна, свежа, кровь с молоком, здоровьем так и дышало ее крепкое тело.
Эксперт оказался (как сейчас под воздействием Данилова вспоминается) в целом неплох: статный, голубоглазый. Портила его седая эспаньолка когда-то, видимо, ухоженная, но к пенсии запущенная, а также красное лицо регулярно пьющего человека и масленый взгляд опытного ходока.
Глаз его при виде Вари немедленно загорелся, даром что седой и морщинистый товарищ, в дедушки Кононовой годился. Слава богу, жена его оказалась дома, ревниво за супругом с террасы посматривала, то и дело на крыльцо выходила, беседу их прерывала явно надуманными хозяйственными вопросами.
Звали эксперта, такое странное оказалось сочетание имени-отчества, Аркадий Евстафьевич, фамилия Самодуров. А кличку Варя ему про себя дала (воспользовавшись методом Петренко, с которым тот ее успел познакомить) Устарелый Ловелас.
«Сколько всего вспоминается с Алешиной помощью!»
Самодуров, невзирая на явную мужскую заинтересованность (а может, и благодаря ей, чтоб значимость свою показать), потребовал у визитерши удостоверение. Варя достала то, где она значилась лейтенантом ФСБ. Бывший эксперт внимательно изучил его, чуть не обнюхал. И только потом стал рассказывать.
Разместились они во дворе, под яблоней, за врытым в землю столиком с двумя лавочками, друг напротив друга.
Значит, вы Кононова? спросил Устарелый Ловелас, цепким глазом лицо и фигуру девушки осматривая (и особенно задерживаясь на богатой груди). Родственница тех, кто пострадал в тот день?
А вы помните фамилии погибших? поразилась она. Да, я дочь.
Не каждый день в автоаварии гибнет генерал-майор. Что конкретно вас интересует?
Все. А главное: имелись ли признаки, что на водителя на моего отца кто-то или что-то перед смертью воздействовал, в результате чего он совершил ДТП?
В случае если бы мы отыскали следы подобного воздействия, внушительно проговорил эксперт, дело переквалифицировали бы по статье «Убийство». Но так как подобного не произошло, следует сделать вывод, что ничего подозрительного мы в результате вскрытия не обнаружили.
А что вы искали?
А все мы искали. Следы токсинов в организме, алкоголя. Входное отверстие пули. Ничего подобного или другого настораживающего мы не обнаружили.
Может, с папой случился внезапный инфаркт? Или инсульт?
Нет. Вскрытие показало: никаких признаков инфаркта или инсульта. Насколько возможно судить, покойный в момент гибели был плюс-минус здоров.
Как вы объяснили произошедшее? Для себя самого?
Мы даже исследовали, не отвечая на Варин поспешный вопрос, продолжал вещать Аркадий Евстафьевич, не случилось ли ослепление водителя солнцем? Но оказалось, нет, солнце стояло в другой стороне.
Может, через зеркало ослепило?
И это проверяли. Нет.
Так почему их машина слетела с дороги?
По статистике, продолжал величественно разливаться отставник, причины около десяти процентов дорожно-транспортных происшествий со смертельным исходом объяснить невозможно. К примеру, в салон автомобиля залетела пчела или оса и ужалила водителя. Или просто попала ему в глаз. Вот вам и причина.
А вы увидели свежий укус на теле водителя? быстро переспросила девушка. Или след от удара насекомого о роговицу глаза?
Нет, но я говорю для примера. Возможно ведь тривиальное: водитель заснул за рулем. Или просто невнимательность. Фатально отвлекся. Может случиться подобное? Ехал вечером, в пятницу, после напряженной рабочей недели, со службы на дачу. Вот и результат.
На крыльцо в очередной раз выглянула жена: полненькая низкорослая дама в старинном кримпленовом брючном костюме по моде семидесятых годов минувшего века. Перебила:
Аркаша! Сифон все равно течет.
Нина! Я ведь сказал, посмотрю, не оглядываясь на супругу, отмахнулся отставной эксперт и продолжил вещать, адресуясь к Варе.
Все-таки она тогда совсем молоденькой была, приучилась за школьные и университетские годы слушать старших и в самом буквальном смысле, то есть не перебивать их. А тут перед ней сидел настоящий аксакал и разливался:
Бывает, что водитель совершает за рулем совершенно непостижимые поступки. К примеру я тоже в тот раз выступал в качестве эксперта, потому что дело, увы, завершилось смертельным исходом, водитель выезжает со второстепенной дороги на главную, где движение одностороннее, но едет не направо, в попутном направлении, как положено, а налево, сразу по встречной, и буквально сталкивается с фурой лоб в лоб. Или другой случай: товарищ, как сейчас помню, на «Пежо» неожиданно на автодороге из правого ряда сначала перестраивается влево, потом уверенно пересекает двойную сплошную, пытается развернуться через поток встречного движения и тоже погибает под колесами тяжело груженного грузовика. «Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»[3], закончил он высокопарной цитатой, а потом заговорщически наклонился к девушке и, понизив голос, быстро-быстро проговорил, выдыхая алкогольные пары: Я вам о множестве необычных случаев из практики смогу рассказать и показать интереснейшие места в Москве и Подмосковье, если вы только согласитесь со мной встретиться, к примеру, завтра вечером?
Идите, Аркадий Евстафьевич, с легчайшей усмешливостью отбрила девушка, вас супруга ждет, сифон чинить.
«Вот так, Алеша, у нас и закончилась та встреча. Вдобавок я договорилась о встрече с экспертом, который оценивал техническое состояние папиного автомобиля. Но произошло непредвиденное. Нас, меня и Петренко, вызвал Марголин, подпольная кличка Козел Винторогий. Он тогда был замначальника комиссии и полковником, большая для меня шишка, да и для Петренко, который в ту пору носил капитанские погоны, тоже. И сказал, строго сверля меня глазами:
Вы чем занимаетесь, используя документы оперативного сотрудника?
Выполняю задания капитана Петренко.
А еще?
Работаю в фирме прикрытия «Ритм-21».
И только?
Петренко незаметно сделал ей знак: мол, признавайся.
Варя выдохнула:
Пытаюсь расследовать смерть своих родителей. Они погибли в автокатастрофе в августе девяносто третьего года.
Кто вам поручил заниматься этим?
Никто. Это моя собственная инициатива.
Официально в каком состоянии находится дело об их гибели?
Оно приостановлено производством в главной военной прокуратуре.
У вас появились новые данные, которые дали бы основания для возобновления производства?
Никак нет.
Ну так и чего вы лезете, Варвара, как вас, Игоревна? начал возвышать голос и краснеть лицом Козел Винторогий. Что нос суете в совершенно не относящиеся к вам материи?! Почему вы, без году неделя в комиссии, сразу начинаете с того, что злоупотребляете своим служебным положением?! Почему не сидите на попе ровно? Я строго запрещаю вам в дальнейшем касаться этого дела, поняли меня?!
«А когда я, почти в слезах, выскочила из его кабинета и мы с Петренко шли по коридору назад в отдел он тоже выглядел смущенным, я это заметила, он сказал мне: «Придется, Варя, все бросить».
Даже странно, сказал тогда Петренко, откуда Марголин узнал о твоем интересе и почему его это так взбесило. Но ничего не поделаешь, приказ начальника закон для подчиненного. Придется нам дело о гибели твоих родителей оставить. Если он вдруг узнает, что ты им все равно занимаешься, последствия могут быть самыми плачевными, вплоть до увольнения из рядов с позором.
«Вот так я и бросила тогда заниматься смертью мамочки и папочки. А потом меня послали на юг, в Абрикосовку и Суджук, расследовать дело о нападении гигантских ос, я уехала, там закрутилась. А потом другое, третье Да не только в том дело! Марголин в комиссии оставался и почти все время являлся нашим с Петренко начальником, и я никак не могла поперек него пойти».
Сейчас ты свободный человек, сказал Данилов сегодня, в июле двадцать второго года. И никто, никакой Марголин, не сможет тебе помешать.
Так ведь сколько времени с тех пор прошло, почти тридцать лет, вздохнула Кононова.
Как пелось в советской песне из моего детства: «Ничто на земле не проходит бесследно»[4]. Я верю в тебя, Варвара Игоревна! И знаешь, по-моему, пора рассмотреть тебе семейный архив, старые фотки, записи.
Думаешь?
Я уверен. И побывать на месте происшествия. А также там, где твои мама с отцом служили. И на дачу вашу старую наконец проехаться вдруг там какие-то заметки остались.
Гениально, Ватсон, пробормотала Варя. Тем более что все три точки в одних краях: и бывшая работа родителей, и дача, и место ДТП. Они ведь в тот день, когда разбились, со службы ехали к нам с бабушкой в дачный домик. А мы их ждали да так и не дождались.
На глазах у Вари выступили слезы. Алеша подошел к ней и нежно обнял.
Они немедленно собрались и отправились в гараж за машиной. Тем более что давно собирались навестить старую родительскую дачу. А два других места и то, где отец с мамой работали, и то, где погибли, находились по пути, если небольшой крюк сделать.
Мать с отцом служили в Первушино. Это название постоянно в их разговорах возникало. И бабушка тоже подхватывала, и маленькая Варя.
«Мы едем в Первушино».
«Из Первушино сразу на дачу».
«В Первушино я завтра не поеду, есть дела в Москве»
Отец всегда мотался сам за рулем. Хотя по штату ему (Варя, когда выросла, задним числом стала понимать) полагалась «Волга» персональная, с личным шофером. Но отец манкировал.
Может, когда б не держал фасон, не рулил самостоятельно, а ездил, как все начальники, с водителем живой бы остался?
Хотя если его хотели погубить а Варе почему-то казалось, что это так, подобрались бы иным манером.
Данилов тоже любил водить. Сели в машину, построили маршрут. Выходило неподалеку друг от друга: сперва, километрах в пятнадцати от Кольцевой Первушино. Потом Варя вспомнила по протоколам место, где папа с мамой погибли: еще километров двадцать вглубь области. И наконец, самая дальняя точка: дача, где они лет пять не бывали.
По понедельникам Данилов, как он любил говорить, перезаряжал батарейки. Пронестись на машине в понятие «перезарядка» входило. Вдобавок в первый день недели движение всегда свободнее: народ опасается за руль садиться после пьяных выходных.
Они быстро домчали до Первушино.
Варя хорошо помнила из детства, как выглядел «объект»: надо свернуть с шоссе на асфальтовую дорогу через лес, и километров через пять уткнешься в бетонный забор и проходную. А там, за оградой, виднеется корпус института. Внутрь ее никогда не брали. Но к проходной они подъезжали мама, бывало, за рулем, подвозила на «Волге» отца, а потом они с Варей ехали по своим делам.
И вот теперь, в две тысячи двадцать втором году, они с Даниловым несутся по той дороге-аппендиксу, отходящей от основной трассы, и Варя радуется, какое полотно ровное да свежая разметочка. А потом упираются нет, не в бетонный забор и проходную, охраняемую солдатиками. Да забор имеется, есть и КПП. Только совсем иное все, не военное, никакого отношения к Министерству обороны не имеющее.
Ограда новая, металлическая. Резные ворота настежь распахнуты. За ними шлагбаум, а дальше виднеется ряд разнокалиберных домов особняки, двух-, трехэтажные и участки, на которых, в соответствии с планами ландшафтных дизайнеров, произрастают туи, сосны да карликовые березы. А по верху кованых ворот кованая щегольская надпись с вензелями: «Коттеджный поселок Первушино».
Они припарковались на площадке у ворот, вышли размять ноги.
Все переменилось до неузнаваемости пробормотала Варя.
Может, в том и цель была? предположил Данилов. Погубить твоего отца, директора, чтобы институт, беззащитный без него, прикрыть. А затем землю под ним прихватизировать, коттеджей настроить?
Кононова отрицательно помотала головой.
Я приезжала сюда, когда в универе училась. В конце девяностых, лет через семь после папиной гибели Здесь полное запустение царило. Заброшенный корпус, все ободрано, даже рамы с окон поснимали, двери утащили, косяки отодрали. Разбитая плитка, и ни единого следа, чем институт занимался: ни колбочки, ни пробирочки, ни какого-нибудь документика. С приватизацией земли подсуетились сильно позже.
Поедем дальше.
Данилов распахнул перед ней пассажирскую дверцу.
Минут через двадцать навигатор привел их к точке, где закончился земной путь Вариных родителей. Она никогда на этом месте не бывала и теперь нашла его только потому, что благодаря Данилову вспомнила давешний протокол и описание, где случилось ДТП.
Остановились на обочине. Несомненно, то самое место. Дорога делает крутой поворот направо. Теперь обочина ограждена металлическим барьером, по нему тянутся отражающие катафоты и красные значки, обозначающие крутой поворот. Неизвестно, то ли после катастрофы облагородили трассу, то ли дошел до нее черед по программе улучшения автодорог.
Поле вдоль трассы заросло беспорядочным подлеском. Сосны, стоявшие за ним, равнодушно-печально помахивали ветвями. Варе показалось, что на одной из них она даже видит следы когда-то врезавшегося в нее автомобиля. Глаза ее наполнились слезами.