Майя очень полюбила маленького племянника. Малыш был окружён вниманием матери, бабушки и множества слуг, потому в те редкие часы, когда Майе доверяли Точтли, она с наслаждением нянчила мальчика. Тогда впервые дочь вождя отчётливо поняла, что хочет когда-нибудь точно так же баюкать и целовать в сладкую макушку своего собственного малыша.
Точтли рос и развивался быстро. Вскоре он стал уверенно держать голову, а затем и переворачиваться со спины на живот. Так и наступил сезон дождей месяц Эцалькуалистли13, когда по городу пронеслось известие, что отряд Текуантокатля возвращается в город.
Майя, ты уже слышала? радостно защебетала Козамалотль, Тепилцин возвращается! Они приведут много пленников и, мне сказали, среди них есть теуль!
Теуль? Майя раскрыла рот от изумления. Вот это да! Хотелось бы увидеть настоящего теуля! Как думаешь, неужели они действительно дети Кетцалькоатля?
А вот мы и поглядим. проворчала бабушка Кокото, Верховный жрец покажет нам из чего сделаны эти сыны Пернатого Змея.
***
Народ встречал воинов Текуантокатля как героев. Процессия двигалась к самому сердцу столицы дворцу императора. Босые рабы, преимущественно тотонаки, были связаны один за другим и двигались медленно, подгоняемые охраной, тогда как самый главный трофей ацтеков шёл отдельно, окружённый плотным кольцом воинов.
Во время долгого пешего перехода его одежда и обувь пришли в негодность, льняная камиза длинною до середины бедра, бывшая некогда снежно-белого цвета, приобрела грязно-серый оттенок и порвалась в нескольких местах. В отличие от других рабов пленник не был связан, но охранялся более тщательно.
Городские жители вышли посмотреть на необычного пришельца и кричали, показывая пальцем:
Теуль! Смотрите, теуль!
А он и правда бледнолицый!
Вы только посмотрите, какая у него борода!
Чужестранец никак не реагировал на крики горожан. Он безразлично смотрел сквозь толпу, изнывая от зноя и жажды, сильно щурился на солнце, смахивая пот со лба грязным рукавом нижней рубахи. Жара стояла невыносимая. Дьявольское пекло.
Несмотря на своё безнадёжное положение, пленник обратил внимание как развита, богата и ослепительна столица ацтеков. Настоящее инженерное чудо! Однако, увидев главную ритуальную пирамиду вблизи, резко вздрогнул ему уже доводилось воочию лицезреть, как индейцы приносили пленников в жертву. И он прекрасно понимал его позорное распятие во слову ацтекских идолов оставалось лишь вопросом времени.
В тот же день император Монтесума, обеспокоенный зыбким политическим миром с чужеземцами, принял воинов в общем зале дворца.
Целую землю перед тобой, великий тлатоани, Текуантокатль почтительно поклонился императору, касаясь правой рукой пола.
Докладывай, громогласным голосом приказал Монтесума, царственно восседая на своём троне.
Теули основали укреплённое поселение на побережье, начал командир, На своём языке они называют его Веракрус. Вожди соседних племён, склонили голову перед иноземным главнокомандующим и преподнесли ему щедрые дары.
Передал ли ты моё послание?
Да. Их военачальник общался через рабыню-переводчицу. Он принял подарки и вёл себя с нами дружелюбно.
И, тем не менее, он не убрался восвояси, потирая подбородок, заключил Монтесума, Но зачем вы пленили его человека? Как я могу вести мирные переговоры, когда у меня в плену находится теуль?!
Монтесума смотрел на Текуантокатля испытующе. Любой другой человек, находясь на месте командира, почувствовал бы себя неуютно и попытался отвести взгляд. Но не Текуантокатль. Он держался уверенно, говорил спокойно и, казалось, знал, что делает. Гнев Монтесумы не страшил его.
Мы встретили небольшой отряд близко к нашим границам, с видом невозмутимым отрапортовал командир, Их проводниками были тотонаки. Мы напали на них, думая, что встретили воинов из вражеского племени, но когда увидели теулей, поняли, что ошиблись. Завязался бой, их проводники погибли, а некоторых мы взяли в плен. Но сами теули, воспользовавшись удобной для них заминкой, сбежали. Наш пленник намеревался убить воина из моего отряда и уже почти завершил задуманное, но мой макуауитль14 оказался быстрее.
Я услышал тебя, властно произнёс тлатоани, Распорядись выделить пленнику покои в моём дворце. Разумеется, под охраной. Проследи, чтобы он ни в чём не нуждался, подготовь дары и рабов. Если мы хотим решить вопрос миром, мы должны оказать радушный приём сыну Кетцалькоатля.
Прошу простить меня, господин, но народ ждёт принесения чужеземца в жертву на великом празднике бога войны Уицилопочтли, возразил Текуантокатль. Кроме того, не лучше ли дать бой теулям, пока они не подошли вплотную к нашей столице?
Они сыны Кетцалькоатля. Если Боги потребуют жертву, они дадут нам знамение, ответил Монтесума раздражённо.
Тебе виднее, великий владыка, на суровом лице Текуантокатля заиграли желваки, но командир заставил себя смиренно поклониться.
Монтесума молча оглядел бойцов, что стояли перед ним, покорно опустив головы. Более никто не смел возразить императору. Коротким жестом левой руки, как будто небрежно отталкивал от себя что-то, Монтесума велел воинам удалиться. В миг беседа тлатоани и главного военачальника столицы приобрела приватный характер.
Кому из воинов ты спас жизнь, лишив привилегии попасть в чертоги великого Тонатиу15? спросил Монтесума, заинтересованно.
Тепилцина, сына благородного правителя Сочимилько.
Ты волен требовать от него любую плату. И, если пожелаешь, можешь приказать принести его в жертву.
Рано отправлять в загробный мир искусного воина в столь сложные времена, хмыкнул главнокомандующий, Он ещё успеет встретить благородную смерть на поле боя. К тому же, его сын ещё слишком мал, а жена едва оправилась от рождения первенца.
Тогда какую плату ты потребуешь от него?
С твоего позволения, я возьму в жёны его сестру Майоаксочитль, дочь касика Эхекатля, бесстрастно ответил Текуантокатль.
Что ж, твоё право. Я не имею возражений, кивнул император, Но последнее слово остаётся за жрецами. Тебе необходимо получить согласие главного астролога. Сейчас мне меньше всего хочется гневить Богов неугодным браком.
Безусловно, я отдам приказ жрецам сделать все необходимые расчёты, командир церемониально поклонился императору, Благодарю тебя, благословенный тлатоани.
Если тебе больше нечего сказать мне можешь идти, властно завершил Монтесума.
Коротко кивнув, командир Текуантокатль молча развернулся и, гневно скрежетнув зубами, удалился из зала приёмов.
Глава 6 Двор тлатоани
Кого бы мне сегодня съесть? Может быть тебя? Тепилцин подхватил сына и уткнулся носом в сладкую щёчку, Ах, это же малыш Точтли! Пожалуй, его я есть не буду.
Козамалотль, светясь от счастья, подшучивала над мужем:
А господин Третий Кролик тебе и не позволит! Голосок у него громкий. Если недоволен чем кричит на весь Теночтитлан.
Это он, подобно ягуару, издаёт свой устрашающий рык, смеялся Тепилцин.
Майя наблюдала за воссоединением семейства и улыбалась, видя как дурачится брат. Всеобщее веселье внезапно прервала служанка:
Господин, прибыл слуга тлатоани. Он ожидает тебя.
Пусть войдёт, брат махнул рукой в пригласительном жесте.
Худощавый мужчина со скучающим видом рутинно поклонился господам и гнусавым голосом поприветствовал:
Целую землю перед тобой, великий воин-орла. Я должен передать послание от нашего благословенного тлатоани Монтесумы.
Говори, кивнул Тепилцин.
Ты и твоя сестра, госпожа Майоаксочитль, удостоились великой чести и были приглашены во дворец нашего императора на Малый Праздник Владык.
Я услышал тебя. Благодарю тлатоани за высочайшую честь. Мы с сестрой непременно прибудем.
Почтенно поклонившись, слуга удалился, а Тепилцин мгновенно помрачнел.
***
По традиции на Малом Празднике Владык знатные господа раздавали еду, угощения и подарки своим подданным. Весь цвет Теночтитлана собрался в этот день на площади под палящим солнцем, терпеливо ожидая благостыни. Возле широкой лестницы, ведущей в главное дворцовое строение, толпились простолюдины, а по всему периметру стояли воины, строго следящие за порядком. Вверх-вниз по лестнице бодро сновали слуги, разнося корзины с угощениями, и всё это сопровождалось музыкой, ритмичными барабанами и ритуальными танцами. Народ ликовал и благодарил вельмож за щедрые дары, вознося молитвы во славу императора.
«Удивительно, как люди терпеливо ждут, не создавая толкотни. В такой-то огромной толпе!» удивлялась Майя, глядя на бесконечные очереди вопрошающих.
Никто не осмеливался протолкнуться вперёд или обманом получить несколько подарков. Такие выходки сурово наказывались и подобная авантюра могла стоить смельчакам жизни.
К вечеру, когда с благотворительной раздачей было покончено, благородные господа присоединились к пиршеству в зале торжеств. Во дворце императора Майя была лишь единожды в далёком детстве, а сегодня ей посчастливилось снова воочию лицезреть убранство резиденции великого Монтесумы. Войдя в помещение, освещённое множеством факелов, девушка огляделась повсюду на стенах красовались изображения черепов, часть из которых были выгравированы и инкрустированы нефритовыми пластинами, бирюзой или жадеитом, напоминая дочери вождя убранство старого храма Тескатлипоки16. Вдоль стен стояли огромные статуи, олицетворявшие главные божества, а возле почётного императорского места на возвышении висел боевой щит, украшенный разноцветными перьями и являя собой тончайшую работу лучших перьевых дел мастеров.
Тепилцин занял положенное ему место и жестом указал Майоаксочитль присоединиться. Разместившись, Майя стала с интересом рассматривать знатных господ, а брат, понизив голос, рассказывал ей кратко о каждом госте.
Видишь этого мужчину в красном плаще, что беседует рядом с пожилым вельможей? Это принц Куаутемок, племянник нашего тлатоани. А женщина, что стоит рядом с ним его супруга Течуишпо.
Сестра кивнула.
А этот господин, что держит в руке белый цветок придворный поэт, господин Айокан. Сегодня он готовится прочесть нам одну из своих поэм. Однако, мне доводилось однажды слушать его стихи и, должен признаться, все они наполнены трагизмом.
Вон там, ближе всех к трону, почётное место господина Куитлауака, младшего брата Монтесумы, продолжал воин-орла, Говорят, он слаб здоровьем, и люди шепчутся, будто на место нового тлатоани изберут вовсе не его, а молодого, подающего надежды Куаутемока. Но грешно об этом говорить. Да даруют Боги нашему тлатоани долгих лет жизни.
А где же сам император? полюбопытствовала сестра.
Поверь мне, Майя, когда здесь появится тлатоани, ты его ни с кем не перепутаешь, лукаво подмигнул Тепилцин.
Действительно, едва Монтесума вошёл в зал приёмов все разговоры мигом стихли. Он молча осмотрел присутствующих и с гордым царственным видом приблизился к своему почётному месту. Как и положено императору, он был одет в богато украшенный плащ цвета индиго, на его груди красовалось увесистое ожерелье из нефрита, а голову венчала огромная корона, выполненная из нескольких слоев перьев изумрудного цвета, расположенных полукругом и окантованных голубым оперением синей котинги с маленькими золотыми пластинами. Все гости склонили головы и никто не смел нарушить воцарившуюся тишину.
Расположившись на золотом троне, покрытом шкурой ягуара, император громогласно произнёс:
Приветствую.
Долгого правления тебе, великий тлатоани, хором ответили присутствующие.
На сегодняшний праздник я пригласил необычного гостя.
Монтесума коротко кивнул слуге и тот быстро удалился. Через несколько минут в зал привели пленного теуля. Гости с удивлением и даже некоторым ужасом рассматривали чужеземца и, коротко перешептываясь, провожали его взглядом. В этот раз пленник был одет в простую хлопковую тунику с геометрическим узором и классические ацтекские сандалии кактли. По приказу императора, бороду с его лица удалили и сейчас казалось, в зал вошёл совершенно другой человек.
Майе было очень любопытно, как выглядит настоящий теуль и она, не скрывая интереса, внимательно рассматривала странного пришельца. Чужеземец был молод, кажется, чуть старше Тепилцина, хорошо сложен, обладал чёткими правильными чертами лица и буйными непослушными каштановыми кудрями. Несмотря на местный наряд, он был другим, совершенно непохожим на людей Анауака.
Воины поставили чужака на колени перед императором.
Маленький Змей, обратился Монтесума к пленнику, Ты говоришь на нашем языке?
Плохо, с сильным акцентом ответил теуль.
Тем не менее, ты понимаешь мои слова.
Резкий голос императора в тишине тронного зала эхом наполнял собой всё пространство, отражался от стен и растворялся в воздухе.
Скажи мне, теуль, зачем твои собратья пришли в мои владения? Зачем убивают мой народ?
Мы не хотим войны, монотонно отвечал пленник.
А чего же вы хотите?
Свободы.
Вы свободны убраться туда, откуда пришли, хмыкнул тлатоани.
По залу прокатился неуверенный гогот. Император поднял перст, заставляя своих подданных умолкнуть, и снова обратился к пленнику:
Какому Богу ты служишь, Маленький Змей?
Верую в Господа Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли.
Монтесума приподнял брови и, с подозрением глядя на чужеземца, поделился догадкой:
Полагаю, так в ваших землях вы зовёте великого Бога Кетцалькоатля. Как называется твоё государство?
Кастилия, хриплый голос дрогнул при упоминании родных земель.
Твои собратья, что прибыли с тобой, все из твоего племени? продолжал допрос тлатоани, Тоже кастильтеки?
Да Тоже.
Пленник честно отвечал на вопросы императора, но никогда не добавлял обращение «господин» и в глазах его не было смирения.
Ну, что ж, Маленький Змей, присоединяйся к нашему празднеству. Ты увидишь как велик наш народ. И никто не посмеет сказать, что Монтесума Шокойоцин был непочтителен с сыном Кетцалькоатля.
Испанца отвели на место, предназначенное исключительно для него, и многочисленная охрана безмолвной тенью нависла над его головой.
Народ тут же оживился, гости принялись шептаться, обсуждать пленника, смаковать, и снисходительно посмеиваться. Вельможи пировали, весело обсуждая, как прекрасно бы смотрелся бледнолицый на вершине теокалли со вскрытой грудной клеткой, а благородные женщины хихикали, щебеча о внешних данных иноземного мужчины. Позже, прервав всеобщее веселье, на середину зала вышел Айокан и продекламировал своё стихотворение:
Все говорят, я угрюмый, Чиуатеотль,
Угрюмый, и всё же влюблённый.
Я, словно чили зелёный, Чиуатеотль,
Жгучей тоской наделённый.
О горе мне, Чиуатеотль!
В твой прошлый и новый день.
Мной восхищались, Чиуатеотль,
А сегодня я и не тень.
Все говорят, мне не больно, Чиуатеотль,
Ведь слёзы мои не видны.
Есть мёртвые, что не буянят, Чиуатеотль,
Но муки их так сильны.
О горе мне, Чиуатеотль!
Чиуатеотль небес голубых.
И пусть это стоит мне жизни,
Чиуатеотль, я не перестану любить 17 .
Барабан сопровождал декламацию, то звуча тихо и размеренно, то ускоряясь мелкой дробью, подчёркивая волнение подобно биению сердца. Айокан придавал голосу трагичности, надрывно стеная о судьбе Чиуатеотль, хватаясь за голову и намеренно делая драматические паузы. Выступление поэта завораживало, очаровывало публику и, разумеется, оставило у совершенно неискушённой в поэзии Майоаксочитль неизгладимые впечатления. В то же время солидарная с ней публика взорвалась одобрительными овациями.