Меня отправили на шестой этаж, объяснили, что надо подняться на специальном лифте, который назывался патерностер. Два ряда кабинок без дверей ехали непрерывно, с одной стороны вверх, с другой вниз.
Гумеровская секретарша, пожилая дама в очках с толстыми линзами, окинула меня цепким взглядом:
Ты Нина Трофимова, девочка? Алексей Петрович уже ждет.
Я вошла. Гумеров сидел за столом и читал какие-то отпечатанные на машинке листы из серой папки. Мне он показался каким-то усталым и даже старым. Я запомнила его моложе, каким-то другим. Но заметив меня, он тут же преобразился, на лице его появилась уже знакомая насмешливая улыбка. Он встал из-за стола и пожал мне руку.
Хм Чайку?
Можно кофе, Алексей Петрович?
А давай кофе. Я тоже хм если честно, кофе очень люблю. С молоком?
Он позвал секретаршу, распорядился. И уже минут через пять передо мной дымилась чашка ароматного кофе из гастронома. Тут же были шоколадные конфеты в вазочке.
Приказал секретарше:
Не беспокоить. Очень важный разговор.
Это мне польстило. Я заметила, что Гумеров придвинулся ближе и стал очень внимательно меня рассматривать:
Ну что, Нина? Про ударников производства?
Я тут приготовила эти вопросы
Спрашивай.
Я растерялась и стала мямлить. Если честно, никаких вопросов я толком не успела подготовить: только и размышляла на тему «идти не идти».
Хотела понять как они работают чтобы стать этими ударниками.
Стало стыдно: надо же было сморозить такую чушь!
Но Алексей Петрович серьезно посмотрел на меня, словно и не заметил моей глупости:
Главное энтузиазм. Понимаешь? Нужно работать с энтузиазмом, верить в то, что ты делаешь! Особенно сейчас, когда фактически только один Советский Союз находится вне хм войны. Наше государство предоставляет большие возможности: семидневная рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день. Советский человек показал, что может работать больше и даже хм лучше. Вот ты. Ты с энтузиазмом учишься, ходишь в школу?
Если честно, то не очень. Многие предметы откровенно скучные
А что же тебя тогда интересует? Чем живешь?
Я смешалась. Взрослый человек впервые задавал мне такие вопросы. Обычно спрашивали, сколько мне лет, как учусь. Но никто и никогда не интересовался, как я живу.
Ну театр, кино, ходить на выставки нравится. Папа потому и зовет меня «попрыгунья-стрекоза». Говорит, излишне развлечения люблю. Тут я испугалась, что сболтнула лишнего.
Хм так ты папина дочка?
Папа меня очень любит я же у него единственная.
Я подумала, что зря сказала и это. Сейчас начнет про отца расспрашивать.
Гумеров заулыбался, встал и оперся на подлокотник кресла:
И что же? Доверяешь ему секретики? Рассказываешь подружкины тайны?
Ну что вы! Как можно? Папа и сам бы слушать не стал! А вообще у нас в семье не принято секретничать
Разговор шел явно не туда. Сейчас спросит про какой-нибудь секрет и про папину работу, думала я. Зачем согласилась? Зачем пришла?
А вот ты, когда что-то с тобой хм грустное случается, кому рассказываешь: папе, маме или подружкам?
Никому не рассказываю. Взрослый самостоятельный человек должен сам справляться со всем грустным. И вообще со всем.
Ну ладно, ладно Так ты взрослая, говоришь? Гумеров заулыбался, потянулся в своем удобном кресле: А что, если мы с тобой хм прокатимся, Нина? Мне пришла пара идей для твоей заметки про ударников.
Я кивнула. Зря я про него подумала, что про отца расспрашивать станет. Он и не собирался. Совсем рехнулась с подозрениями. А все мать с отцом. Поедем на производство. Это же интересно! Я уже побывала на нескольких фабриках, но с классом, еще с отцом пару раз. Приеду с начальником будут ко мне уважительно относиться, даже завидовать. Как бы только фотографии добыть Я уже представляла себе первую полосу «Комсомолки».
Мы вышли на улицу. У тротуара стоял ЗИС 101А. Гумеров открыл мне дверцу, галантно подал руку. Сам сел на водительское сиденье.
Так вы сами за рулем?
Он усмехнулся:
Да, иногда отпускаю шофера. Люблю сам водить.
Мы тронулись, ехали молча, а спустя какое-то время он добавил:
Знаешь, а пусть это будет нашей тайной. Мне просто хотелось вот так хм поездить.
Мы не на фабрику? удивилась я. Рабочий день заканчивался.
Он слегка прикоснулся к моей руке.
Фабрика успеется. Ты расскажи о себе. Любишь по Москве кататься?
Мне стало неловко. При чем здесь моя рука? Он же случайно? Вроде бы ничего такого, но как-то странно. Но так приятно, что спросил обо мне, что я люблю. Даже папа никогда этим не интересовался, так, в общих чертах.
Да я можно сказать, и не каталась никогда.
Хм не возил отец? Почему? У него же машина, шофер, возможности.
Ну как-то не принято просто так разъезжать, без дела. Папа не одобряет. Машина все же служебная.
Тоже мне без дела! Ну тогда я тебя побалую. Ты смотри, какая Москва красавица.
Куда же мы едем?
Да просто. Я тебе одно место покажу.
Мы несколько раз свернули. Я выглянула в окно и увидела Кремль, потом перед глазами пронеслась большая стройка из земли вырастали большие величественные гиганты на металлических растяжках строили Дворец Советов.
Мы свернули на Крымский мост, снова ехали по Садовому, а потом я перестала узнавать. Это была совсем другая Москва, незнакомая мне. И вот машина затормозила во дворе, как я потом поняла, где-то возле Сокольнического леса. Мы подошли к черному ходу кирпичного дома.
Алексей Петрович открыл дверь:
Пойдем. Тут друг у меня живет. Чаю зайдем выпьем. Или кофе, как ты любишь.
Как-то неудобно, Алексей Петрович, друга вашего тревожить.
А мы не потревожим его и дома нет.
Как нет?
Да так. Хм Уехал. Мы ненадолго. Не переживай. Да и время еще раннее, просто стемнело. Зима
Мне было неловко, я подумала о папе, что он непременно отругает, если пойду. И в то же время откажусь и что он скажет, Алексей Петрович? Что не нужна такая журналистка? И как же заметка Как неудобно! Я, обмирая от страха, все-таки пошла за ним. Алексей Петрович он же папин начальник, он не может сделать ничего плохого.
Мы поднялись на второй этаж, никого не встретив. Алексей Петрович уверенно нащупал выключатель и зажег лампочку на кухне. Квартира была маленькая, с отдельным входом, и, видно по всему, холостяцкая, неприбранная: какая-то тахта в углу, на полу книги.
Ты присаживайся. Не бойся. Не подумай хм ничего такого. Просто хочу поговорить с тобой в другой обстановке. И не там, в кабинете, где все хм давит. И не при твоих подружках. Они другие. Ты знаешь Я почувствовал Нет, мне скорее показалось, что ты меня можешь понять. Да, такая драматургия.
Я хотела что-то возразить, но он перебил меня, усадил в кресло:
Ты не представляешь, как я одинок, Нина. Вся эта жизнь Можно сяду рядом? Да? Можно возьму тебя за руку? Простое человеческое тепло. Я так хотел почувствовать его. Ты не такая, как твои подруги. Ты особенная.
Примечания
1
«Берегись, под моей грудью граната».
2
Разговорное сокращение школьной оценки «посредственно», которую ввели в 1935 году вместо «удовлетворительно» и в 1944 году заменили на «3».