Алекс Стар
Брачная ночь
Первый памфлет мадам N
Императрица сидела в своей кровати, оперевшись спиной на высокие подушки, и её верная фрейлина, графиня Терлецкая, внесла в её покои серебряный поднос с горячим шоколадом, который так любила государыня.
Ах, моя дорогая Аннет! приветствовала её императрица с улыбкой. Что интересного принесла ты мне рассказать сегодня? Состоится ли запланированный ужин с моим дражайшим супругом? она всё ещё втайне надеялась, что император помнит о их маленькой годовщине и готовит ей небольшой приятный сюрприз.
Я сожалею, поклонившись в низком реверансе и поставив поднос на колени императрице, ответила её близкая подруга. Но государь сегодня ни свет ни заря изволил уехать на охоту.
И императрица лишь недовольно сжала губы в ответ: весь двор знал, что у императора появилась новая фаворитка, маркиза де Шанталь, и теперь все свои дня и ночи, конечно же, он проводил только с ней, что очень огорчало его законную супругу и государыню.
Жалкий удел быть всего лишь женой августейшей особы, пригодной разве только для продолжения рода и производства наследников престола!
Но зато, присев на краешек царской постели и близко подвинувшись к своей подруге-императрице, произнесла графиня Анна Терлецкая, у меня есть кое-что интересное для вас! и она с победоносным видом ловко достала из своего глубокого декольте немного смятый бумажный лист, весь испещрённый мелкими печатными буквами.
О, неужели! захлопала в ладоши императрица, мгновенно забыв про противную фаворитку и своего изменщика-мужа.
Да! Новый памфлет мадам N! с торжествующим видом помахала графиня листком над головой, словно поддразнивая свою императрицу, и та с нетерпением выхватила у неё свиток из рук.
И что же там на этот раз, милая Аннет? с любопытством стала расспрашивать свою подругу.
О дорогая, я не смела его читать без вас, скромно потупив глаза в пол, произнесла графиня Терлецкая, но затем, с лукавой улыбкой посмотрев на свою обожаемую подругу, добавила: Ну разве только самое начало, чтобы узнать, о ком наша дорогая мадам N пишет на этот раз.
И о ком же, дорогая Аннет? Не томите! воскликнула императрица, отпивая маленький глоточек шоколада.
Горячий пряный шоколад и утренние сплетни что могло быть чудеснее, чтобы исправить гадкий поступок императора!
Не поверите, Лалла, доверительно наклонилась к ней лучшая подруга, назвав её интимным именем, которым только она могла называть её. О графе Уварове и его молоденькой жене!
О нашем дорогом Уварове? в изумлении произнесла императрица, и, не выдержав, схватила тонкий лист, с жадностью и любопытством вчитываясь в первые строки, и её милая Лалла, прислонила к ней свою кудрявую головку, чтобы получше разглядеть написанное
1
Скажите, мадмуазель Мими, а что обычно случается в первую ночь между супругами Ну вы понимаете, о чём я? спросила я, не удержавшись, свою верную камеристку, когда до моей свадьбы оставалось всего лишь две недели.
Я долго размышляла и сомневалась, можно ли будет ей задать подобный вопрос, но всё-таки моё природное любопытство взяло вверх. Я воспитывалась в лучших традициях дома Пушкиных: учитель по живописи, учитель по французскому, изящной словесности и музыке. Ну и конечно же, преподаватель танцев. Но, увы, ни одного учителя, который бы поведал мне о секретах и тайнах обыденной человеческой жизни.
Таким образом, я свободно могла рассуждать об идеях Руссо и Вольтера, читать в оригинале Шекспира, но, увы, едва смогла бы объяснить хоть на немецком, хоть на французском, которые знала в совершенстве, какова же великая тайна рождения человека. Вопрос, откуда берутся дети, все умалчивали или деликатно обходили со мной стороной.
Я подозревала, что моя семья Пушкиных древнего дворянского рода, известного ещё при дворе нашего великого царя Ивана Тишайшего, уже давно сводила концы с концами, и мои маменька с батюшкой перезаложили ни один раз наше родовое имение в Тамбовской губернии, чтобы оплачивать бесконечные счета и мой первый выход в свет в Петербурге, где мне суждено было блеснуть и найти для себя подходящую партию.
Безусловно, росла я совершеннейшим невинным ребёнком, которого уберегали от всяческой грязи и правды жизни.
Так и дожила я, пребывая в невинности и полном неведении о самых обычных человеческих страстях и потребностях, до возраста своего совершеннолетия, как героиня популярной поэмы моего дальнего родственника Александра Пушкина, Татьяна, которая совсем недавно стала крайне популярной в модных домах и салонах Москвы и Санкт-Петербурга.
Моя родная усадьба Ольховка, с милыми сердцу библиотекой и гостиной в старом французском стиле, убранство которой у моих бедных родителей не хватало средств обновить, и моей девичьей комнатой с шёлковым голубыми обоями и моим письменным столиком, где я писала свои первые девичьи стихи и вела дневник, должна была скоро остаться в прошлом, ибо после венчания сразу же я должна была отправиться жить в поместье моего супруга, гафа Уварова.
Я была единственным ребёнком в семье, потому что все мои многочисленные братья и сёстры, едва успев появиться на свет, умирали, чем моя матушка с батюшкой были очень опечалены. И мы с ними часто навещали шесть стоящих в ряд могилок на нашем семейном кладбище рядом с нашей родовой семейной часовней.
Наши многочисленные родственники и друзья семейства, обсуждая эти печальные факты из жизни моей матушки со мной, обычно грустно вздыхали, и потупив очи, с грустью и печалью в голосе добавляли, что мои родители не отчаивались и не оставляли своих попыток.
А я всё время размышляла: о каких же попытках они ведут речь? Что они пытались сделать, и каким именно образом? Что можно было попытаться снова сделать, если Господь Бог уже забрал к себе не единожды их детей?
Стоит добавить, что мои любимые матушка с батюшкой никогда не проявляли своих чувств не то что на людях, но и даже при мне, при дочери своей. Поэтому к своим восемнадцати годам я была совершеннейшим невинным ребёнком, даже никогда не видевшем в своей жизни ни единого нежного поцелуя. Кроме крайне редкого в щёчку или галантного поцелуя руки.
И вот теперь, с каждым днём, который приближал меня к чему-то совершенно неизвестному, страшному и таинственному, моё сердечко бешено трепетало от одной только мысли о том, что я буду вынуждена провести свою первую ночь, уже будучи женой, с незнакомым мне совершенно чужим мужчиной. Пусть даже и ставшим по воле судьбы и по воле моих добрых родителей моим мужем и законным супругом.
Я подозревала, что мужчины устроены как-то иначе, ведь тогда не носили бы они свои сюртуки и брюки? Само устройство их одежды уже как-то намекало на то, что под слоями сукна и батиста они устроены Божьей волею совершенно иначе, чем мы, женщины. Уже даже само отсутствие корсета свидетельствовало о том, что бюсты их не так уж пышны, как дамские, хотя у моего родного дяди, губернского старосты Константина Пушкина был весьма недурной бюст, который всегда очень явно выпирал из его сюртука. Но это было скорее исключением из общих правил.
И вот теперь я, замирая от испуга, спросила свою верную служанку Мими, что же всё-таки может ждать меня в мою первую брачную ночь?
Во-первых, Мими была француженкой, и всем известно, даже мне, что эта нация лучше остальных осведомлена о тайнах и тонкостях отношений между полами. Ну и во-вторых, Мими была простолюдинкой, а это тоже накладывает свой отпечаток на понимание многих житейских тайн: в то время, как более аристократичные круги деликатно и тонко выражают свои чувства, простые люди более прямолинейный в своих высказываниях и поступках.
Ну что же, Софи, задумчиво промурлыкала моя компаньонка и подруга на французском: ведь мы с ней только и общались на её родном языке. Я думаю, мне будет сложно объяснить вам всё на словах, но я постараюсь показать вам всё это на примере простого народа Есть у меня одна идея
И я даже и представить себе не могла, как же эта её идея перевернёт все мои невинные представления о мироуcтройстве и жизни с ног на голову!
Идите сюда, мадмуазель Софи, позвала меня к себе в свою маленькую комнатку Мими, и я с горящими глазами стала рассматривать разложенные на её туалетном столике парики, пудреницы и разные хрустальные флакончики с каким-то неведомыми ароматами и притираниями.
Но хорошее воспитание ни за что не позволило бы мне притронуться ни к чему в комнате.
Нам нужно с вами переодеться, предложила мне Мими, доставая из сундука и раскладывая передо мной простой деревенский сарафан! И откуда он только у неё взялся?
Но я не стала задаваться ненужными и пустыми вопросами, и повернулась послушно к Мими спиной, чтобы она помогла мне расшнуровать мой корсет, как делала до этого каждый день.
2
Прошу прощения, мадмуазель Софи, но, боюсь, вам придётся снять и корсет, весело прощебетала Мими, и я вся залилась пунцовой краской.
Как?! Выйти из дома без корсета? А как же тогда
Это просто необходимо, мадмуазель, строго добавила Мими, словно в очередной раз уговаривала меня съесть ещё одну ложечку противного мясного бульона, который я просто ненавидела. Простые крестьянки не носят корсетов. И панталон, задумчиво добавила она, и тут я в ужасе распахнула глаза.
Ну уж нет! Без корсета ещё можно себе представить, но чтобы без панталон! Тогда эта затея точно не для меня!
Впрочем, панталончики пусть остаются на вас, милостиво разрешила она. Через юбки всё равно не будет ничего видно.
И вот, спустя полчаса, мы, переодетые простыми крепостными девками, уже спускались по чёрной лестнице нашего дома, чтобы прокрасться через заросли терна и малины к дальней калитке нашего густого сада. Мои волосы Мими предусмотрительно распустила, и повязала поверх цветастый платок, и я, взглянув на себя в зеркало, буквально не узнала себя: на меня смотрела не дворянка Софья Пушкина, а какая-нибудь Марьюшка или Фроська.
Я прыснула в кулачок, представив, как кто-то меня окликает:
Эй, Фроська! А принеси-ка холодного кваску из погреба! и я, согнувшись в почтительном поклоне, подаю своему батюшке на подносе крынку и запотевшие бокалы с его любимым грушевым квасом. И он меня совершенно не узнаёт!
И вот сейчас мы идём по просёлочной дороге, и мадмуазель Мими даёт мне наставления:
Только прошу вас, мадмуазель Софи, умоляю, ни с кем не разговаривайте по дороге и не смотрите никому в глаза, чтобы не выдать нас! Слушайте, и делайте то, что я вам скажу, и тогда вы сегодня получите ответ на свой вопрос
Возбуждённая и крайне взбудораженная её обещаниями дать мне все ответы на все волнующие меня вопросы, я согласилась на все её условия, и быстро поспевала за ней по дороге. От быстрой ходьбы я раскраснелась и мои волосы выбились из-под туго затянутого под подбородком платка, но я вся горела от предвкушения, что скоро узнаю величайшую для себя тайну.
За всеми своими девичьими думами, я не сразу поняла, что мы подходим к старой заброшенной мельнице на пригорке, которую я часто видела из окна нашего экипажа, когда мне приходилось куда-нибудь выезжать по делам с маменькой, и на которой, конечно же, мне никогда не доводилось бывать прежде, потому что я не могла появляться нигде одна без маменьки или своей служанки, и уж тем более с таком более чем престранном виде.
Но скорейшая моя свадьба и мои тревоги так разбередили меня, что я в первый раз в жизни ослушалась своих добрых родителей.
Было полуденное самое жаркое в деревне время, когда все работы на полях ненадолго затихают, чтобы крестьяне перекусили и немного отдохнули в тени деревьев, чтобы снова через час продолжить свои насущные труды.
Сюда, шёпотом сказала мне Мими, и я тихо, как мышка, проскользнула за ней в приоткрытую дверь мельницы. А теперь, притаитесь, и ждите, ещё менее слышно прошептала мне Мими. И помните, что чтобы вы не увидели и не услышали, вы должны хранить полное молчание, чтобы не выдать нашего с вами присутствия, ещё раз строго напутствовала она меня, и мы стали забираться с ней по приставной деревянной лестнице на палати, где, по всей видимости, раньше был склад муки и зерна.
Я не знаю, сколько прошло времени: пятнадцать минут, а может быть, и целый час, но я помню, что я даже немного задремала после нашей такой энергичной прогулки на полуденном солнце. А в прохладном и полутёмном помещении мельницы меня сморило, и мои глаза стали слипаться