Тихонький Мя наложил удивительно умиротворяющий пишог, настолько реалистичный, что я почувствовала мелкие брызги на лице и прохладные гладкие камушки под ногами. Стоило поблагодарить синеносого фир даррига: вместо одурного наркотика, который бы все равно на меня не подействовал, он подарил мне приятную иллюзию, которая полностью отвлечет моё сознание от того, что уже сейчас начал творить со мной Мя. Так что мне оставалось только сесть и смотреть на море, любуясь его плавными перекатами цвета и наслаждаясь мягким теплом, струящимся с жемчужных высей. И снова издалека прозвучал низкий голос: «Наслаждайся внутренней тишиной и умей держать её всегда рядом так ты лучше услышишь Мир»
Но вот такой внутренней тишины мне удавалось добиться весьма не часто. Так что я наслаждалась, пока длинные паучьи пальчики Тихонького Мя разбирались с чертовым магическим ирисом. Как там сказал Мя? «Цветущее благословение» -«Zarchalei Illar»? Ну-ну, драгоценный князь Агест, будут вам еще ягодки с этого куста!
Море стало наливаться свинцовой тяжестью, волны взбрыкивали все выше, украсившись пеной. Казалось, на берег вот-вот выхлестнется табун гиппокампов или буйных агисок34, а может, судя по стремительно расползавшейся над водой штормовой черноте и сам Зверь Апокалипсиса35 Я моргнула, прищурилась, вглядываясь в бурлящий край туч. Нет, не померещилось: в стремительно меняющихся небесных валах стали мелькать бледные вспышки, на фоне которых возникали силуэты. Весьма напоминающие коней, пластающихся в бешеной скачке. Дикая Охота готовилась вот-вот вырваться из-под полога туч, подхлестываемая молниями.
Я вздохнула, понимая, что это означает моя внутренняя система самозащиты активно и бурно ломала чары Тихонького Мя, комкая умиротворяющие образы, смешивая и лепя заново видениями грозными и воинственными. Пора просыпаться, а то, кто его знает, что может натворить моё бессознательное тело.
Я поднялась, поворачиваясь спиной к ревущему морю, но успела заметить краем глаза, что в кипящих грозой тучах вдруг вспыхнуло серебро, ярче молний. И что-то внутри пронзительно отозвалось на это сияние
Глава 6
И я открыла глаза. Первое, что я увидела это полузвериная физиономия урсолака, перекошенная и побагровевшая. Он сипел и пыхтел так усердно, что у меня возникли крайне неприличные предположения. Потом я разглядела свою правую руку, намертво сомкнувшуюся на окованной металлом рукояти секиры, которую полуоборотень безуспешно пытался у меня отнять. Я начала хмуриться, но именно в этот миг над плечом урсолака появилась синеносая мордочка Тихонького Мя.
А, деточка, таки ты наконец-то очнулась! несмотря на нарочито бодрый тон, я не могла не заметить, как нервно дрожат кончики его замечательных ушей.
Что просипела я, кашлянула и повторила попытку. Я успела что-то сломать?
Ой, да нет, душечка! натянуто улыбнулся фир дарриг и быстро облизнул длинным язычком мордочку.
Просто ты немножечко побуянила, немножечко раньше освободилась от пишога, да. Такая проказливая девочка! И он погрозил мне окровавленным пальчиком.
Я нахмурилась сильнее. Обычно, Мя успевал смыть кровь с рук к моменту моего пробуждения и вообще устранить все следы проведенной операции.
Что, я прямо посреди извлечения начала отбрыкиваться? предположила я, пытаясь понять, что мне так мешает. Потом встретилась с горящими глазами урсолака и сообразила, что все еще стискиваю рукоять его секиры. А он что тут делает?
Ой, Армуф весьма приличный мальчик, чтоб ты там не думала. Наконец-то, к Мя вернулась его обычная манера общения, исчезла дрожь и погас тревожный блеск в глазах. Он заходит к старому Мя за тем же вопросом, что и ты, деточка. Такой милый юноша, он не отказал в помощи старому Мя, когда одна хорошая девочка попыталась свернуть мне голову. Армуф не пожалел любимой секиры, чтобы только бедный Мя смог закончить все дела с буйной деточкой.
Я вытаращила на него глаза и почувствовала, что к щекам стремительно приливает кровь. Вполне можно было ожидать, что руки начнут работать на рефлексах. Ну, ладно бы просто отмахивалась, но попытаться сломать Тихонькому шею Я снова посмотрела на пальцы правой руки. Да, счастье для всех нас, что рукоять секиры была обита хорошим железом, а не декоративной жестью. Похоже, и дерево рукоятки отличалось изрядной прочностью, раз все еще было цело. Однако будут Армуфу теперь на любимом оружие памятные отметины пять глубоких вмятин от моих пальцев.
Я не без усилия заставила себя разомкнуть хватку. Урсолак в тот же миг отскочил от стола и перехватил секиру уже двумя руками, беспокойно наблюдая за всеми моими действиями. Я же попыталась сесть. Удалось мне это только с третьей попытки, и то потому, что Мя спрыгнул с одной из трапеций и уперся мне в спину всеми конечностями, включая хвост. Я обратила внимание, что мои грудь и живот перепачканы подсохшей кровью и попыталась прибросить, на какой же минуте операции тело начало сопротивляться пишогу. Выходило, на самой финальной стадии Ладонь тут же метнулась к левой половине груди, зашарила.
Да вот оно твоё сокровище, цветочек волшебный, прозвучал над ухом голос Мя, а перед моим лицом возник давешний стеклянный колпак.
Я моргнула, качнулась назад, всматриваясь под стекло. Сардонический смешок вышел сам собой, и я пробормотала:
А привези-ка мне, батюшка цветочекм-мать, желтенький.
Колпак был по нижнему краю густо покрыт рунической резьбой, сейчас пронизанной зеленым мерцанием, то набирающим силу, то гаснущим. Внутри же, повиснув словно на невидимых ниточках, находился «эльфийский подарочек» золотой ирис-убийца. Все тот же искусно выполненный венчик, мечевидные листья делали бы его произведением ювелирного искусства если бы он не был заляпан кровью сверху до низу. И если бы не сеть свисающих с нижней части стебля щупалец, конвульсивно сокращающихся и выпускающих стрекальца с хорошо видными крючками. Вот тебе и уточненные Hen Ichanel, бессмертные эстеты!
Я опять нервно провела ладонью по груди и трудно сглотнула. Да уж, вовремя Армуф явился в домик Мя и сунул в мои шаловливые пальчики свою секиру. Урсолак с нескрываемым отвращением смотрел на упрятанный под надежную защиту магического колпака цветок. Потом коротко угрюмо глянул на меня, покачал головой и наконец опустил свое грозное оружие. А после и вовсе стал пялиться куда-то в угол, фыркая и невнятно ворча. До меня постепенно дошло, что я все еще наполовину раздета. Подсохшие кровавые разводы не сойдут даже за боевую раскраску, которая некоторым островным племенам успешно заменяет одежду.
Ой, деточка, ты засмущала славного Армуфа! хихикнул Тихонький, держа колпак со злосчастным ирисом, как великую реликвию. Таки сходи, ты же знаешь, где у старого Мя умывальник. Твоя одежка уже там, ты не сомневайся. Иди-иди, твои голые телеса возбуждают единственное желание тебя накормить!
Урсолак, не оборачиваясь, только хмыкнул на это замечание. Я пожала плечами, не испытывая приступов девичьего стыда, перекинула только косу на грудь. Коса, кстати, изрядно растрепалась, напоминая мочало. Я поворчала на этот счет, после примерилась, спрыгнула на пол и побрела в дальнюю часть комнаты, где за высокой, чуть ли не под потолок ширмой располагался «уголок отдыха» Тихонького Мя. Здесь находилась похожая на большую люльку плетеная кровать самого фир даррига, письменный стол, заваленный кипами бумаг. И самый настоящий умывальник, подсоединенный к хитроумной водопроводной системе. Я наклонилась к украшенной затейливой резьбой раковине, коснулась рычажка, открывающего воду, и начала плескать на себя, прислушиваясь тем же временем к голосам Мя и урсолака. Говорили они, впрочем, на родном языке Армуфа, так что я понимала из десяти слов, дай боги, два, и то, не зная прочих, могла не угадать смысл.
Смывать присохшую кровь всегда трудно, так что я полностью сосредоточилась на этой процедуре, заодно внимательно слушая свои ощущения. Легкий звон в ушах, да немного, совсем чуть на вдохе с левой стороны саднит, там, где отвратительные корешки колдовского ириса оплетали легкое. Я не сомневалась, что чудо-лапки Тихонького сделали все возможное, чтобы извлечь цветок с наименьшим для меня вредом. Ручки Мя были не просто золотыми бриллиантовыми. В этом замечательном Мире услуги хороших целителей, пользовавших как традиционное лечение, так и магию, ценились высоко. Но то, что с помощью искусства хилера36 творил синеносый фир дарриг, было доступно единицам. Поэтому здесь, в Дэрхастоне, где ввязаться потасовку было проще, чем сосчитать до десяти, Мя был очень важной и ценимой фигурой. Обидеть Тихонького значило навлечь на себя гнев и месть предводителей всех местных крупных банд и картелей. Поэтому его холили и оберегали, и отдали в его полное распоряжение весь Змеиный Хвост.
Размышляя о том, какие бы возможности мог получить фир дарриг за пределами вольного города, я решила, что за обладание таким врачевателем могли разгореться самые настоящие гражданские войны. Так что пусть это ехидное сокровище сидит себе под прикрытием загадочной магии местных гор, собирает диковины со всех уголков Мира и байки слушает.
Наконец-то удалось оттереть последние бурые потеки, попутно вымочив косу чуть не на половину. Теперь волосы липли к телу и противно холодили кожу. Я передернула плечами, распрямилась над умывальником И снова невольно передернулась, увидев напротив привидение. Мгновением позже я опознала отражение собственного лица. Зеркало, будь они все не ладны. Я всегда старалась избегать этих беспощадных стекол, в последние годы активно заполнявших жилища многих обитателей Мира или лавки торговцев побогаче. Но вот не удалось в кои-то веки улизнуть от встречи с самой собой.
По ту сторону зеркальной глади на меня мрачно взирало узкое, вытянутое, если не сказать лошадиное лицо. Я попыталась улыбнуться. Ну, ничего так, можно смотреть, не шарахаясь. Подавшись к зеркалу поближе, я всмотрелась в глаза отражения. Несколько тяжелые веки делали взгляд вечно утомленным, а временами скорбным. Зеленым цветом радужки и вертикальными зрачками в этом Мире никого нельзя удивить, хотя временами вспыхивающий внутренний серебряный огонь заставляет видевших его обмирать. Я показала себе язык, сморщила длинный хищный нос. Пошевелила ушами. Уши у меня, кстати, смешные: оттопыренные, с заостренными кончиками, почти как у эльфов. Только кончики эти не торчат гордо вверх, а словно бы увяли и оттого находились чуть не параллельно плечам. И мочки отсутствовали. Зато я умею ушами шевелить
Да уж, при таком портрете и росте под два метра, назвать меня «милой девочкой» способен только Тихонький Мя. Хотя, наверное, по меркам фир даррига, любой, не принадлежащий к его племени, заслуживал какого-нибудь утешающего прозвища. Взять хотя бы «милого юношу» Армуфа.
Я повозила пальцем себе по скулам и лбу. Ухватилась за кончик носа и попыталась сделать «пятачок». Вздохнула, отступила на шаг, прищурилась, всматриваясь. Конечно, после операции хилера, не осталось ни одного шрама, хотя я весьма смутно представляла, как длинные пальчики Тихонького проникали за грудину, раздвигали ребра, распутывали паутину корешков Брр!
Насмотрелась, деточка? Убедилась, что старый Мя не утратил своего умения лечить неосторожных девочек?
Я оглянулась через плечо. Тихонький висел, уцепившись одной рукой за верхнюю часть ширмы, и разглядывал меня со смесью гордости и придирчивости, как художник новый шедевр. В общем и целом, он имел на это полное право: справиться с перехватываемой эльфийской магией, убрать цветок-убийцу, не навредив пациенту, да еще и от самого пациента успеть увернуться
Прости, дорогой друг, виновато улыбнулась я. Я так тебе и не рассказала, как схлопотала Zarchalei Illar.
Ой, да вот чтобы мне спать крепче, этого не зная, отмахнулся он, качнулся всем телом и перебросил себя прямехонько на письменный стол. Хвост его был свернут бубликом, удерживая ворох одежды. Возьми-ка подарок от старого Мя постоянному пациенту. Он захихикал, довольный собственным остроумием. Потом нахмурил брови и пояснил: Пришлось твоей одежкой от моих паучков отмахиваться, когда ты пишог сломала. А то малыши решили, что ты таки хочешь напасть на старого Мя.
Я вспомнила огромные хелицеры ананси и легко представила, в какие лохмотья они превратили тунику и жилет. И скорее всего плащ постигла та же участь, поскольку он был неосторожно сброшен на пол. Хорошо, что портупея с мечом никак не могли пострадать, загодя подвешенная повыше от суставчатых паучьих лап.
Ой, да не горюй ты так из-за тряпочек, по-своему истолковав мое молчание, сказал Мя. Такими поношенными тряпочками только полы можно было мыть, а нисколько не носить в приличном обществе.
Это где ж ты тут, в Дэрхастоне, приличное общество нашел? улыбнулась я, подходя поближе к столу.
Ай-ай, золотце, как можно? Разве станет бедный Мя лечить скверных мальчиков и девочек? Фир дарриг легонько ткнул меня пальцем в живот и сморщился, словно разжевал что-то кислое. Фи, деточка, как можно так себя довести?! Ну-ка, быстро одевайся и бегом кушать в таверну «Графский приют»!
Бесполезно было ему доказывать, что мое телосложение не зависит от количества потребляемой пищи. А вот к рекомендации отправиться именно в «Графский приют» надлежало прислушаться и следовать без лишних вопросов. Мя распрямил хвост, вытряхивая на столешницу одежду, и повел в воздухе ручкой, приглашая меня к переодеванию. Я не без удивления и некоторого смятения рассматривала красивую шелковую тунику, черную с муаровым узором и искусно расшитыми воротом и рукавами. К ней прилагалось мужское блио, тоже черное, мягкие штаны-леггинсы, широкий кушак, шейный платок и пригоршня украшений кольца, перстни, браслеты, парочка серег. И такие затейливые, из тонкой серебряной проволоки сделанные штуки, очень похожие на те, что князь Агест с себя снял. Брови у меня поползли вверх. Не оставалось сомнений, что оба украшения дело рук одного мастера. Только вот мне-то они зачем? Мя прекрасно знает, что я не ношу ни подвесок, ни простеньких браслетов-«тревожников», ни паче прочего что-нибудь в ушах. У меня и мочек-то нет, у ушей-то
Ну что таки так смотришь, как милый девственник на опытную даму из квартала Небесной Гривы?! нетерпеливо сказал Тихонький Мя, отвлекшись от шуршания бумагами. Поскорее одевайся, ты расстраиваешь старого Мя своими отнюдь не святыми мощами!
Я вовсе не бросилась тут же натягивать на себя явно эльфийского кроя вещи. Меня все больше разбирало подозрение, что Тихонький откуда-то уже в курсе, за каким делом меня принесло в Дэрхастон.
Тихонький, откуда у тебя одежда эльфийского стража?! воскликнула я, опознав, наконец-то, узор вышивки на тунике и блио. Да и груда украшений, соблазнительно сверкающих поверх складок кушака тоже из дорогой ткани и со сложным вышитым мелким бисером орнаментом на концах была типично эльфийской.
Шо тебе не нравится?! возмутился в ответ фир дарриг, так всплеснув руками, что часть бумаг полетела на пол. Ты таки думаешь, тебя в квартал Небесногривых вот просто так в твоем рванье пустят?! Фи!
И что я забыла в этом рассаднике проституции?! огрызнулась я. Девочек тамошних веселить игрой «Угадай, какого я полу»?! И там что, только эльфов пропускают?!.. И тут меня как громом поразило.