Отлично, товарищ генерал! услышал Николай знакомый голос.
Обернулся. Справа от двери (когда зашёл в класс, не заметил) за столом с бумагами стоял прапорщик, который принимал у него документы в самый первый день.
А физика? вновь спросил начальник.
Прапорщик, чуть наклонив голову, взглянул в листок и тут же, подняв её, произнес:
Отлично!
Генерал повернулся к членам мандатной комиссии:
Я предлагаю в радиолокационную разведку! Возражений нет?
Члены комиссии молчали. «Как же так! Ведь я хочу в огневики!» чуть не закричал Николай, но он вновь мысленно просчитал до трех.
Генерал подошел к своему месту и отодвинул стул.
Товарищ генерал! робко начал Николай.
Начальник училища поднял голову и посмотрел на него.
Товарищ генерал! А можно в огневики!? осмелев, спросил юноша.
Вы, наверное, не знаете юноша, что среди пехоты, артиллеристы всегда были интеллигенцией, «белой костью», так сказать! начал генерал медленно. Улыбнулся и продолжил, А среди огневиков, артиллерийские разведчики, не только «белая кость», но ещё и «голубая кровь»!
Он сел за стол.
За шнурок дергать и управлять огнём вас тоже научат! Не переживайте! Но, кроме этого, вы в совершенстве познаете и науку артразведки! Вот так!
Сделал паузу и отрубил:
В радиолокационную разведку! Всё! Идите!
Есть! ответил Николай и, повернувшись, вышел из класса.
Ты чё так долго? спросил его в коридоре Лёшка.
Да-а! Генерал в «паяльники» записал! расстроено ответил Николай.
Ла-адно! Не расстраивайся! Всё равно же в училище будешь учиться! успокоил его товарищ.
Окончательно Николай успокоился, когда узнал, что и Лёшка тоже был распределен в радиолокацию. Только Юрка попал в огневики.
В этот же день их распределили по батареям и взводам. Николай и Алексей оказались в первой батарее, но в разных взводах, а Юрка в третьей. Командиром взвода у Николая был всё тот же старший лейтенант Чибисов. Заместителем командира взвода морячок, которого он видел в первый день, Воронин Саня (к нему сразу прилипло прозвище «Морской»). Командиром его отделения назначили Данилова Игоря высокого, крепкого парня, бывшего Калининского суворовца. Усатый сержант, который до этого исполнял обязанности замкомвзвода, и ефрейтор Лизунов попали в другие взвода. Всем выдали выстиранное и бывшее в употреблении хлопчатобумажное обмундирование (ХБ*), пилотки, поношенные, но отремонтированные сапоги, кожаные ремни с желтыми бляхами, вещевые мешки, шинели. Новыми были только погоны, петлицы, две пары золотистых пушек, красная звёздочка на пилотку, летние портянки, кусок белой материи и две иголки.
Всю оставшуюся часть дня ребята, помогая друг другу, и в кровь, искалывая пальцы, неумело пришивали погоны, петлицы, подшивали воротнички, с усердием гладили обмундирование. Не обошлось без подпалин на одежде, криво пришитых подворотничков и погон. Те, кто уже вкусил «прелести» армейской службы, не стесняясь, показывали тем, кто поступил с гражданки, как правильно всё пришить, ведь многие держали иголку в первый раз. Причёски приобрели единый фасон под «Котовского»*, то есть наголо, только суворовцам разрешили небольшой «ёжик», да тем, кто поступил из войск короткую причёску. Ребята, теперь уже «товарищи курсанты», смотрели друг на друга и с трудом узнавали.
Замкомвзвод Сашка-«Морской», проверив у Николая правильно ли пришиты погоны, петлицы и подворотничок, протянул ему конверт без марки и нравоучительно сказал:
На! Письмо обязательно напиши домой. Сообщи адрес
Он назвал адрес и, подумав, добавил:
Да не забудь на присягу родителей пригласить! Она, кажись, пятого августа будет! Это дело такое, раз в жизни бывает! Запомни, салага!
Николай в письме вкратце описал всё, что с ним произошло за время пребывания в училище. Получилось достаточно много, страницы три. Начал письмо, после того как перечислил всех, с кем поздоровался, так: «Всё! Можете меня поздравить! Я КУРСАНТ!», а закончил словами: «Завтра убываем на месяц в Лугу. Присяга, говорят, вроде, 5 августа. Приезжайте! Более точную дату напишу позже. Пишите мне на адрес» Сложил аккуратно письмо и положил в конверт. Проведя языком по клейкой поверхности конверта, заклеил его. Написал адрес с литером батареи и только тут заметил, что на конверте нет марки. Мелькнула мысль: «Без марки не дойдёт!»
Товарищ сержант! обратился он к проходящему мимо замкомвзводу.
Тот остановился. Николай показал конверт:
Товарищ сержант, а марку где можно взять?
Сашка-«Морской» улыбнулся, аж крякнул:
Ну, ты, Колька, сала-ага! Всему-то вас учить надо! Письмо курсанта, как и солдата без марки принимают, только печать треугольную ставят, что, мол, это письмо солдатское. Поэтому не переживай, клади его на тумбочку к дневальному, там уже много писем лежит!
После ужина батарею сводили в баню, расположенную на Московском проспекте недалеко от универмага «Фрунзенский». На всё про всё дали сорок минут. Помывшись под душем, облачились в казенные трусы и майку. Надели форму и почувствовали, что в жизни наступает очередной неизвестный этап и всё, что было до этого ушло в прошлое. Да ещё замкомвзвод, прищурив глаза и с наслаждением затягиваясь сигаретой, не то с иронией, не то серьёзно сказал:
Ну, что, «салаги», крещение прошло успешно? Все гражданские грехи смыли?! Теперь жизнь можно заново начинать!
Из казармы вынесли лишние кровати, стало намного просторнее. Окна, выходящие на Московский проспект, на ночь открыли, было душно. Стояла пора белых ночей. Свет от уличных фонарей рисовал на потолке причудливые картины из гигантских цветов. Ветер, слегка трогая шторы, доносил приглушенный голос уснувшего Ленинграда. Изредка идиллию нарушал лишь гул проезжающей по проспекту машины.
После отбоя офицер, проводивший вечернюю поверку, ушёл домой, но в казарме никто не спал. Завтра убытие в Лугу. Начинался новый этап КМБ (курс молодого бойца). Николай, лежа в кровати, тихонько разговаривал с соседом, светлым, жилистым пареньком, родом из Карелии. Звали его Трофимов Андрей. Оказалось, что он тоже поступал в Калининское суворовское училище, но, как и Николай не поступил. Нашлись общие темы, даже знакомые. Было как-то легко и спокойно. Вдруг из коридора донесся шум и голоса. Человек пять курсантов старшего курса вошли в казарму и, не включая свет, закричали:
А ну, курощупы, подъём! Пришло время учиться военному делу настоящим образом!
В сумраке казармы было видно, как дежурный по батарее, бывший суворовец, попытался остановить их, но отодвинутый в сторону, немного потоптался у входа, а затем исчез. Старшекурсники двинулись вдоль рядов кроватей, стуча по ним ногами и срывая одеяла. Некоторые из ребят нехотя начали вставать и одеваться.
Второй курс из отпуска приехал! шёпотом сказал Андрей, Придурки конченые! Наверно наряд по столовой! Картошку сами чистить не хотят, поэтому к нам припёрлись! Сейчас нас «на вшивость» проверяют! Кто послабее, пойдёт картошку чистить!
А ты откуда знаешь? так же тихо спросил Николай.
Зна-аю! загадочно ответил тот и продолжил, Ты, Колька, не бойся и, если что, не поддавайся, давай вместе держаться!
В это время к ним, ударяя сапогом по кроватям, приближался второкурсник. Подойдя, он пнул по ножке кровати, на которой лежал Николай.
Эй, «курощуп», тебе, что, особое приглашение надо!? Подъём!
Страха не было. Стало даже интересно. Если бы пришлось драться, то Николай был готов к этому, ведь не зря же он несколько лет занимался боксом. Не спеша откинул одеяло, освободив руки, и спокойно спросил:
А, что такое «курощуп», товарищ курсант?
Старшекурсник замялся. Наступила пауза. Тогда Николай демонстративно повернулся набок, всем своим видом показывая безразличие, и подложил руку под голову. Но в голове его лихорадочно зрел план дальнейших действий, так как для себя решил ни за что не идти на поводу у этих придурков. Через мгновение почувствовал, как второкурсник схватил его за плечо и нарочито громко, видимо, стараясь привлечь внимание своих товарищей, закричал:
А ну, бὀрзый*, вставай!
Николай рывком сел на кровати и, стараясь говорить уверенно, произнес:
Я ж тебя, товарищ курсант, спросил, что такое «курощуп»? А ты молчишь! Что ты ещё хочешь?!
Старшекурсник посмотрел по сторонам, рядом никого из его товарищей не было. Тогда он вновь громко крикнул:
Пошли военному делу учиться!
Почувствовав в его голосе неуверенность, Николай уже издевательски сказал:
Ну во-от, другое дело! Теперь понятно! Но раз ты такой военный, спроси у моего командира! Прикажет, пойду!
И откинувшись на подушку, повернулся на бок и закрылся одеялом.
Ну-у, ты, бὀ-орзый! завизжал задохнувшийся от злобы второкурсник, Я сейчас кэ-эк сниму ремень, да кэ-эк бляхой тебе в лоб закатаю
Слышь, ты, угроза империализма! прервал его, севший на кровати Андрей, Тебе ж русским языком сказали, все вопросы к нашему командиру. А ремнем по роже, и ты можешь получить! Вот смеяться все будут «курощупы» такого грозного воина, как ты отходили! А?!
Ну, бὀрзые! Вы сейчас получите! Всё, вам конец! взвизгнул курсант и побежал в коридор.
Ну вот! спокойно сказал Андрей, Враг бежит! Что и требовалось доказать: если сам бздишь, нечего строить из себя начальника! Давай спать!
Андрюха! А почему он нас «курощупами» назвал?
Ну, это они, видимо, придумали, вроде как мы ещё не курсанты, но уже и не абитура!
А почему мы не курсанты? Ведь экзамены сдали, форма и всё такое!
Ты, что, Колька, пока присягу не приняли, в любое время можешь слинять из училища и тебе за это ничего не будет! Вот посмотришь, на КМБ найдутся такие, которые сдрейфят и слиняют к мамочке!
В коридоре вновь послышался шум. Николай узнал голос усатого сержанта:
Я сказал, из батареи никто с вами не пойдёт! Понятно?!
В ответ раздалась ругань и угрозы.
Давай сходим, посмотрим, что там! предложил Андрей.
В коридоре у тумбочки дневального, в штанах и тапочках на босу ногу, стояли все замкомвзвода батареи. Напротив них пять второкурсников. Чуть в стороне с десяток одетых ребят из их батареи.
Я ещё раз повторяю! вновь твердо сказал усатый, Никто никуда не пойдёт!
Группа ребят попытались зайти обратно в спальное помещение.
Стоять! закричал самый крепкий из старшекурсников.
Они в нерешительности остановились и посмотрели на своих командиров.
Я ещё раз повторяю, никто не пойдёт! громко произнёс сержант и усы его зло затопорщились.
Сержант! Ты чё! улыбаясь, начал крепкий второкурсник, Сам же «духом»* был! Этих «салаг»* учить надо, чтобы настоящими мужиками стали! Кто как не мы их учить будем! Всего-то, пойдут в столовую, почистят картошку! Сами же утром её трескать будут! Верно?!
Усатый сержант молча выслушал тираду, погладил усы:
«Духи» здесь, как я вижу пока вы! Поэтому не вам их учить! Идите отсюда, никто с вами не пойдет!
Это для второкурсников была самая настоящая оплеуха, ведь пока приказа о их зачислении на второй курс не было, они и на самом деле оставались всё ещё первокурсниками самыми младшими в училище.
Здоровяк от злобы чуть не захлебнулся. Зло скривился и, оглядываясь на коридор, угрожающе выговорил:
Ты зря это сказал, сержант! Как бы не пожалел!
И тут Николай увидел, как в конце коридора показалось с десяток, быстро идущих к ним курсантов. «Кажись, их этот позвал, который от нас с Андрюхой убежал!» подумал он.
Увидев это, здоровяк оскалил зубы и произнес:
Ну вот и всё сержант, сейчас сам пойдёшь картошку чистить!
Я, что сказал, быстро спать! крикнул сержант, всё ещё стоявшим в нерешительности бывшим абитуриентам.
Но на шум из дверей спального помещения уже вываливались, одетые в трусы и майки ребята. Толпа второкурсников подошла вплотную и остановилась.
Которые тут бỏрзые?! басом спросил второкурсник с погонами младшего сержанта. Был он атлетического телосложения, ушитая форма сидела идеально, от него так и исходила уверенность и сила. Курсант, который до этого пытался поднять Николая с кровати, выйдя на шаг вперёд, стал внимательно вглядываться в лица замерших ребят. У Николая внутри похолодело: «Сейчас этот придурок покажет на меня!» Он понял, что не сможет противостоять этому «атлету» с лычками младшего сержанта и, как безропотный ягнёнок, пойдёт с другими, такими же, как он, струсившими ребятами, на кухню и будет безропотно чистить картошку, да может ещё и схлопочет. И никто за них не заступится!» Стало почему-то обидно и противно от своей слабости перед силой и наглостью старшекурсников. Однако, пока у него в голове роились эти мысли, усатый сержант небрежно отодвинул в сторону, рассматривавшего их второкурсника, и, обращаясь к «атлету», спокойно произнес:
Мужики, давайте закончим разговор миром. Из нашей батареи никто с вами не пойдёт!
Николай не поверил своим ушам: «Их сержант, заступается за них, рискуя сам получить по морде!»
Это кто так решил?! пробасил «атлет».
Я, замкомвзвод второго взвода гвардии сержант Чеботарёв! с вызовом ответил усатый.
«Вот это сержант!» пронеслось в голове Николая, «Настоящий мужик!» Ему стало стыдно за себя, за свою секундную слабость и трусость. «Атлет» усмехнулся:
Ну, что ж, гвардии сержант, давай! Ты сержант, я младший сержант! Проверим кто из нас прав!
Он скинул с себя китель, сунув его тому, кто привёл их сюда и встал в стойку. Николай, увидев обнаженный торс «атлета», грустно подумал: «Да-а, нашему сержанту придётся туго!» Наступила тишина.
Сержант не спеша снял майку, сделал шаг вперёд и тоже встал в стойку:
Давай!
Вокруг них тут же образовался круг. Не пацаны на школьном дворе, а два здоровых крепких мужика стояли напротив друг друга в боевой стойке, не решаясь нанести первым удар. Прошло несколько секунд. Наконец «атлет» сделал несколько шагов влево, выпад вправо и ударил сержанта в голову. Тот покачнулся и кинулся на противника, по-мужицки размахивая руками. «Атлет», улыбаясь, ловко увернулся и сделал выпад в другую сторону. Из разбитой губы сержанта брызнула кровь. Не обращая внимание на это, Чеботарев продолжал размахивать руками, стараясь достать противника. Несколько раз его кулаки вскользь достигали цели, не причиняя большого вреда. Толпа курсантов с обеих сторон возгласами начала поддерживать своих сержантов. «Видно, этот старшекурсник занимался боксом!» подумал Николай, «Замесит он нашего сержанта!» В этот момент, атлет отпрыгнул в сторону от летевшего в него кулака. Сделал выпад, но, видимо, поскользнувшись на паркетном полу, на миг потерял равновесие. Кулак Чеботарёва влетел ему в ухо.
Во-о! Как тебе?! Добивай его сержант!» закричали ребята.
Но надо отдать должное «атлету» в умении боксировать. Он устоял и, поднырнув под очередной удар замкомвзвода, оказался у него за спиной. Несколько раз, приходя в себя, встряхнул головой. Улыбки на его лице уже не было, а ободренный успехом Чеботарёв, вновь, кинулся в атаку. «Атлет», видимо, понял, что ещё один такой пропущенный удар ему не перенести и пора прекращать этот «цирк». Несколько раз, увернувшись от летевших в него кулаков, он сделал выпад вперёд, поднырнул под руку сержанта и резко, с разворотом корпуса, ударил того в живот. Чеботарёв громко выдохнул и сложился пополам, но не упал, а рухнул на колено и схватился за живот. Бока его вздымались. Из низко опущенной головы на пол капала кровь. Вокруг все молчали, ожидая, что будет дальше. «Атлет» стоял, опустив руки, и тоже тяжело дышал. Наконец, сержант поднял голову. «Атлет» молча, подошёл к нему и протянул руку.
Ладно! примирительно сказал он, Погорячились! Я вижу ты и на самом деле «гвардии сержант»! Не обижайся!
Сержант пристально посмотрел на старшекурсника и, осклабившись разбитым ртом, тоже протянул ему руку.
Всё, пошли! сказал «атлет» своим товарищам, когда сержант встал на ноги.
Это произошло как нельзя кстати, так как выскочивший откуда-то дежурный по батарее приглушенным голосом закричал: