После этого переговоров более не проводили.
Перешли к оружию.
К оружию!!!
День 01-го октября 65-го года
Четвёртая неделя.
В город ввели войска.
Теснили польскую диаспору, заранее лишив Львов всякой связи с Польшей.
Мы заняли Франковский район и район аэропорта, единственный транспортный узел, позволивший снабжать город, в частности, польскую диаспору.
«Фронт» проходил по следующей границе: улица Мельника улица Горбачевского улица Академика Андрея Сахарова до Стройского парка.
Последние пять дней шли бои за железнодорожный вокзал. Цель железнодорожное сообщение с Западом. Украинские деятели понимали это. Хотя официальная Варшава отказалась помогать польскому повстанческому движению Галиции, проявив государственную мудрость, очень редкую для наших дней, правда, не без должного сочувствия к затянувшемуся кровопролитию, многие общественные организации Польши собирали всё, что можно использовать для длительной обороны и посылали самолётами: кукурузниками в основном. Вновь отношения поляков и украинцев достигли взаимной жестокости и ненависти.
Илья не мог не комментировать:
Вечно эти поляки хотят «от моря до моря».
Как будто евреи по-другому действовали?
День 02-го октября 65-го года
Типография в районе украинского контроля.
Нам грозило неминуемое разоблачение с последствиями, которые никто не мог предвидеть. Всякое могло случиться. Даже смертная казнь всех нас. Но даже угроза смерти не приостановила работы ни на миг. Мы так же печатали, мы так же разрабатывали новые дизайны, заключали контракты с банками нескольких стран, издержки, приходы, пароли, доносы
День 06-го октября 65-го года
Казимир Огинский, будучи одним из руководителей повстанческого движения, был на передовой, оставив контроль за работой типографии своим заместителям: Дональду Пекинскому и Карлу Белосельскому-Белостокскому. Оба они были из Брестской ветви дома Огинских кроме Варшавской и Карпатской эта была третья ветвь, которая поддерживала старика Казимира. Мне же старик отвёл роль посыльного между штабом повстанцев, расположенного близ Песковых озёр и типографией. Наверное, из-за того, что помимо самого старика только я знал украинский язык. Провели тёмные сговоры. Поселили меня в гостинице «Днестр» с указаниями «вести себя так, как просит того украинское правительство».
Пожалуйста, без генетических запутанных словно паутина шелкопряда связей. Что там дальше?
Den 09-go oktjabrja 65-go goda
Starik Kazimir Oginskij dal mne eščё odnu ustanovku pisat svodki isključitelno latinicej.
Ljubopytno, treti sily ne vmešivalis v ètot konflikt, čto bylo na ruku obeim vraždujuščim storonam. Stolknovenija slučalis vsё reže, količestvo ranenych svodilos k nulju, no ni odna iz storon ne dostigla postavlennych zadač. Poljaki Lvova ne byli razgromleny, no i železnodorožnyj vokzal povstancy tak i ne zachvatili.1
У него почерк и так неразборчивый, так он ещё и латиницей начал писать. Юморист. Как он будет выписан, я его на курсы каллиграфии запишу.
Небось за свой счёт? засмеялась Софья. Продолжаем чтение.
Читай без меня, я тут в его каракулях каких-то разглядел особенность одну. Сейчас проверю и присоединюсь к тебе, Илья пошёл за письменный стол, перебирать уже многократно рассмотренные листы.
Софья продолжила. Оставалось всего ничего.
День 11-го октября 65-года
Сегодня проснулся в семь утра. Выглянул в окно. Моё внимание привлекла девочка, на вид тринадцати лет. Она стояла почти рядом с дорогой, на саму проезжую часть она поставила мольберт и что-то усердно писала на холсте. Так себе зрелище с утра, но вот к ней подошёл украинский патруль. Двое парней-студентов Политеха. Я их сразу узнал: бандеровцы Осип Мельник и Микола Гайдамаков, единственные бандеровцы, которые поддерживали со мной хорошие отношения. Вижу, что они расспрашивают девочку. Я выйду сейчас и улажу ситуацию, мало чего можно ожидать от студентов-нациков.
Я пригласил девочку к себе в номер гостиницы, осознано иду на такой риск. Старик Казимир такого мне точно не простит.
Спасибо вам, молодой человек. Сама я бы не справилась. Они как-то двусмысленно предлагали мне пройти с ними в комендатуру, говорила девочка, когда мы поднимались в номер.
Да не надо благодарности. Ты мне вот что скажи, я протянул ей стакан с молоком и бутерброды с маслом, Ты чего в такую рань вышла? Знала же, что патруль ходит здесь.
Знала, в этом месте вид хороший, особенно утром. Хочется сохранить на холсте этот прекрасный вид.
Так ты у нас художница? я аккуратно, по всем правилам этикета откусил пряник.
Это всего лишь хобби. Кстати, я так и не знаю имя своего спасителя.
Я предпочитаю фразу «гражданина, который спас от произвола украинцев».
И всё же, как вас зовут? девочка постепенно начинает улыбаться мне.
Андрей.
Очень приятно, Андрей. Я Соня Зимина. Мои родители работают в Чернобыле, здесь я живу одна, иногда меня навещают бабушки и дедушки. Можешь тоже меня навещать. Я живу недалёко отсюда, на улице Шопена. Знаешь где это?
Вот последние слова меня особо насторожили. Юноша, на вид лет шестнадцати-семнадцати (из-за происходящей здесь хуйни я забыл свой биологический возраст, на очереди потеря психологического возраста, малые эпилептические припадки, и пожалуйста «Я пришёл к тебе с приветом, утюгом и пистолетом») приходит в гости к тринадцатилетней девочке, пусть даже по её воле. Конечно, Соня Зимина, родители которой работают в Чернобыле, очень красивая, я никогда прежде таких красивых девочек не видел ни здесь, во Львове, ни в Варшаве и нигде более. Аккуратно собранные в два хвостика длинные каштановые волосы, доходящие ей почти до талии, ростом она чуть ниже меня, ангельское личико, есть румяны на щёчках, а когда она улыбается, на щёчках хорошо видны ямочки. Невольно самому хочется улыбаться в ответ этой девочке.
А точно можно? А то мне сейчас слегка неловко: девочка сама меня приглашает к себе в гости, даже не будем делать поправку на сложившиеся обстоятельства, надо же мне было разъяснить ситуацию.
У тебя разве есть девушка? вопрос, окончательно поставивший меня в тупик. И именно в тот момент, когда я начал подносить кружку с чаем-кипятком.
Что же ей ответить? Со мной такое впервые: любой ответ влечёт за собой последствия, которые, как я вижу ещё оставят хорошо различимые отпечатки в моей жизни, и без того потрёпанной работой со стариком Казимиром и Дональдом.
А у тебя разве есть молодой человек? Решил избрать не очень хорошую тактику ответа вопросом на вопрос, сразу отмечаю, что и здесь я последствия не просчитываю.
А я первая спросила, ответила Соня уже на повышенном тоне.
Нет, личное бессознательное ответило вместо меня.
А почему? девочка снова смягчилась в голосе.
Что ей отвечать? Мне совершенно не хочется портить разум этого ангелочка, но бессознательное всё чаще указывает мне, что девочка красива и хороша. Так и слышу у себя в голове распевы «Она а-а-а-ангел, она а-а-а-ангел» Я не помню, сколько времени прошло с вопроса Сони, но я ответил:
Давай я тебя провожу до дома? Патрули раза два на неделе заглядывают в номера гостиницы.
Ну проводи меня, Андрей, с улыбкой ответила Соня.
Здесь я оставляю дневник без присмотра, предвкушая выволочку от старика Казимира, и сопровождаю Соню Зимину, родители которой работают в Чернобыле, домой. Думаю, что весь путь я буду смотреть на неё, любоваться ангельской красотой.
«Я ему с самого начала понравилась?», думала Софья, вспоминая обстоятельства, при которых они познакомились.
День 30-го октября 65-го года
Информация от старика Казимира, отправленная мне, судя по дате, в субботу, вызвала у меня двойственную реакцию: в руководстве польского ополчения всё чаще звучат мысли о бессмысленности восстания и возможности заключения мира и представлении всех зачинщиков перед украинским судом. Я прекрасно понимаю, что в эти списки входят и старик Казимир, и Пекинский сотоварищи, и даже я сам. Согласно украинскому законодательству, за попытку насильственного захвата власти, максимальным наказанием является пожизненное лишение свободы в какой-нибудь захирелой, гнусной колонии особого режима. Но чутьё подсказывает, что власти припишут преступления необоснованные, абсурдные, местами нелепые, чтобы поляков смогли законно приставить к стенке и подарить каждому несчастному граммы свинца. Такая перспектива меня ни капли не устраивала, ведь я не только себя подставлял под острие украинства. За эти дни, что я навещал в жёстких комендантских условиях Соню Зимину, я успел к ней привыкнуть, привязаться. Мы беседовали абсолютно обо всём: о культуре, спорте, о конце света, даже о сексуальности, о которой мне было очень неловко говорить в присутствии тринадцатилетней девочке. Оказалось, она знает слегка больше фактов, касающихся этой пикантной темы, чем я.
Ты мне так и не ответила на мой вопрос, вспомнил я нашу первую встречу.
Соня всё улыбалась, изредка приглаживая свои волосы.
Какой?
У тебя есть молодой человек?
Тут я совершил тактическую ошибку, улучив момент для питья горячего чая с бергамотом.
Комплексуешь из-за того, что про сексуальность я знаю больше тебя?
Случилось то, что случилось. Слизистая рта мне это не простит. В течение добрых двух минут я кашлял, пытаясь избавиться от чая в дыхательных путях. Соня очень ласково и сильно стучала мне по спине, после чего она применила способ Геймлиха, от которого я стал вдыхать воздух со звуком икающего суриката. После чего она снова села напротив меня и продолжила пить чай с бергамотом, лукаво подмигивая мне. Чего она хочет этим добиться? Показать, что она более образованна, чем юноша на вид лет шестнадцати-семнадцати? Меня даже это не волнует так, как собственно моё отношение ко всему происходящему. Я не могу точно описать своё состояние, удивительно, не находятся слова, которые максимально точно смогли бы охарактеризовать мою внутреннюю картину А если это болезнь? Всегда отбрасываю этот вариант, потому что такая симптоматика ни к какой известной медицине и психологии болезни не подходит. А если это любовь? Неужели я влюбился? И как поступать далее? Объясниться Соне, или мучиться дальше, держа свои чувства, ранее мне неизвестные в себе?
Знаешь, Соня, решился я начать свою отчаянную попытку признания в любви, я прежде никогда не знал таких образованных девочек, которые спокойно могут говорить с парнями на такие щекотливые темы. Со мной такое впервые, но я не знаю, как это описать.
Ты уж постарайся, Андрей, нет ничего во Вселенной, что нельзя описать даже одним словом, Соня всё так же сохранила улыбку на лице.
Только ты не подумай, что я с приветом в голове и по жизни.
А ты постарайся.
Хорошо, я постараюсь, я сделал паузу и начал, Соня, мы с тобой знакомы вот уже четыре дня, мы с тобой уже всё на свете обсудили. И мне часто кажется, что я тебя знаю гораздо дольше, не четыре дня. Я я я люблю тебя, Соня. Не умею слова связывать, в первый раз у меня такое.
Соня молчала. Даже кружку с чаем поставила подальше. Она смотрела попеременно на меня и в потолок. Если я впервые объяснялся в любви девушке, то Соня впервые слушала объяснения в любви от парня. Всё-таки у неё не было молодого человека. Мы долго молчали. Я решил прервать молчание:
Я, наверное, пойду.
Уже уходишь, Андрей? помрачнела Соня.
Украинский патруль это не только два парня, вымолвил я, я ведь не каждого украинца могу послать на хер.
Завтра придёшь ко мне? спросила Соня.
Если ты, конечно, будешь рада меня видеть.
В силу вскрывшихся обстоятельств, у меня на тебя появились планы.
Я от удивления бегло осмотрел дом Сони. Вот ситуация, даже не успел оценить квартиру. Двухкомнатная, светлые обои, люстры, похожие на цветки белой лилии, фортепиано Ух ты, инструмент. Чёрный полированный. Соня поняла, что я приковал свой взгляд на нём:
Беларусь.
Что? я повернулся к Соне.
Инструмент называется так. «Беларусь». Хорошие были инструменты. Недавно возобновили производство. Этот, кстати, Соня открыла крышку фортепиано, четвёртый из новой партии. Давай я тебе сыграю. Вот я неумелая, даже не устроила тебе экскурсию по своему жилищу.
Соня села за инструмент, я снова вернулся к столу. Она сыграла вальс, я не слышал его ранее, но этот вальс был великолепным. Сонины пальцы плыли над клавишами, её тело в такт музыке двигалось, помогая вжиться в музыку. Я старался лишний раз не дышать, музыка была очень красивой.
Знаешь композитора? спросила Соня по завершении игры.
Даже предположений никаких нет, ответил я.
Грибоедов.
Который дипломат и драматург.
Именно.
Ранее не слышал этого вальса.
А ты умеешь играть?
Не буду скрывать, сам я тоже играю, семь лет оттачивал своё умение игр: джазовые этюды Дворжака, вариации на тему Коли Паганини, марши разные.
Сыграй мне.
Честно говоря, мои руки давно отвыкли от клавишной муштры.
Обязательно, но в другой раз, Соня.
Она мне подмигнула:
Ловлю на слове, немного подумав, ещё добавила, Андрей. Уже пойдёшь?
Я кивнул.
Хорошо, но для начала закрой глаза, попросила Соня.
Что же ты ещё задумала?
Просто закрой глаза, на этот раз более настойчиво потребовала Соня.
Я закрыл. Наступило молчание. И тут я ощутил лёгкое прикосновение тёплых губ на лбу. Вегетативная нервная система первая оценила этот приятный подарок от Сони Зиминой, девочки, которая играет на пианино так же хорошо, как и пишет осаждённые пейзажи древнего Львова.
Как дошёл до гостиницы не помню.
Софья тихо расплакалась, чтобы не привлекать внимание Ильи.
«Боялся, глупыш», думала она, прижимая листки к сердцу.
День 06-го ноября 65-го года
Казимир и Пекинский меня разбудили ни свет ни заря.
Поднимайся, спящий красавец, грубым многократно сломанным голосом крикнул старик, Типография сворачивается, Проект переезжает в другой город.
Я, не открывая глаз, спросил:
Кукуда, дядя Казимир?
Эвакуируемся в Люблин. И поторопись, если не хочешь оказаться в числе военных преступников. Завтра украинские парламентёры здесь подпишут Акт о независимости Львува.
Тогда я иду, только халат накину.
Рубашку наденешь. Лучше смирительную, ответил Пекинский.
День 07-го ноября 65-го года
В торжественной обстановке представители Украинского государства и польской диаспоры города Львова подписали мирный договор. Через два часа картографы начали печатать карты с новым государством в Европе Вольный город Львов. Первые паспорта граждан Вольного Львова получили Казимир Огинский, Дональд Пекинский и Андрей Синеозёрный, то есть я. Паспорта, дающие нам права граждан, чтобы тайно продолжить работу типографии.
День 08-го ноября 65-го года
В гостях у Сони Зиминой я сыграл старинную музыку советских композиторов, о которых Соня не знала. Так получилось, что мы болтали до трёх часов ночи. Потом мы засыпали в обнимку на диване, либо же на полу рядом с фортепиано. И это только начало. Я в это верю. Придёт время, и я сделаю ей предложение руки и сердца.
Соня, подошёл Илья, почему ты улыбаешься как первоклассница на выпускном?
Он у меня такой глупыш, но я его всё равно люблю. Он такой зайка, он ведь ко мне каждый день приходил, мягко ответила она.
Понятно, не хочешь узнать, что я узнал из пиктограмм нашего общего товарища?