И тогда я поставил цель, во чтобы не стало собрать всю коллекцию супергероев из той серии, которую в том же году уже перестали выпускать. Пришлось потратить годы труда и жестких переговоров с этими занудными владельцами на то, чтобы обменять у них свои новые игрушки на их старые.
Только через два года все супергерои выстроились на моей полке в ряд, и теперь ласкают мой взор так же, как наш кот свои кошачьи прелести. Но если бы она попросила, я думаю мог бы ей легко дать поиграть Человека-Паука или Бэтмана, а Электру мог бы даже подарить.
Ну как подарить, ну если бы она согласилась меня поцеловать за это, ну хотя бы в щечку. Ведь мы с пацанами всегда меняемся, даже когда говорим что дарим друг другу что-то. «Это закон джунглей, детка!» так часто говорит мой кузен. Ей бы я так не сказал.
Да, это я сейчас, в фантазиях такой смелый, а как увижу ее, снова проглочу язык, и буду притворяться слишком занятым для всяких пустых разговоров. Хотя каждый вечер пялюсь в ее окно часами.
Интересно чем пахнут ее губы, наверное каким-нибудь фруктом, или резиновой краской как губы кукол моей сестры. Нет, я не пытался их целовать, я же не извращенец, просто понюхал их однажды. А что, я ведь еще маленький, и так познаю мир.
Каждый вечер я гасил свет в своей комнате, и пытался высматривать, что она там делает. Бинокля у меня тогда не было, они были жутко дорогие в то время, а тот, что я заказал в интернете со скидкой, был так слаб, что лучше б я его вообще не доставал из коробки. Только зря из-за него расстроился.
Шторы ее комнаты были такими плотными, что сквозь них невозможно было разобрать даже ее силуэт. С таким же успехом я мог бы наблюдать за Годзилой, или маньяком в ее комнате, и ничего об этом не подозревать.
Вообще шпионить за другими не хорошо, да я это знаю, но в этом есть что-то первобытное, чем-то это будоражит и интригует, затягивает какой-то таинственностью.
Хотя на самом деле давно пора было бы бросить это бессмысленное занятие, когда столько раз упираешься во все те же бежевые непроницаемый шторы, и ничего кроме них не видишь. Но я ведь не животное какое-нибудь, которое не видя жертву, разворачивается и уходит, вовсе нет, у меня есть воображение, и я все что не вижу, просто до фантазирую.
Так я представлял, как она сидит у зеркала и причесывается, медленно спуская расческу как корабль по волнам. Как она разглядывает фотокарточки из модного журнала, и те, которые ей понравятся, она клеит у себя над кроватью, чтобы она их видела каждый раз когда просыпается.
Я представлял, как она читает книгу, лежа на животе и болтая своими ножками от радости от прочитанного, а потом переворачивалась на спину, и обнимая подушку, закатывала глаза от внезапно накатившего на нее сладкого сна.
И пока она спала, я представлял как наблюдаю за ней, как она дышит, как переворачивается вздыхая на другой бок, и кутается в одеяло с головой. Да что там, мне хватало смелости представлять, что она сидела вечерами у окна и думала обо мне, какой я классный, и как я круто выносил этот пакет с мусором, после чего она в меня влюбилась.
Ну а что, представлять же можно все что угодно, если об этом никто не узнает, конечно. Помню, однажды наша соседка слева на совместном пикнике оговорилась, что представляла себя с тренером по плаванию, и ее муж после этого не пускал почему-то домой, она почти неделю жила у нас на первом этаже в гостиной.
Одно я не мог понять, на что он обиделся, ведь мечтать можно обо всем, но после этого оказалось, что нет. Странные правила у этих взрослых, которые их сами себе придумывают. Неужели когда я повзрослею, мне то же нельзя будет мечтать обо всем на свете, как это делаю я сейчас. Если да, то я никогда не хочу взрослеть, потому что точно не смогу прожить и дня без своих невероятных фантазий.
Игрушки
Когда я уставал думать о ней, да и такое часто случалось. Вот ведь еще не познакомились, а уже скандальчик, и как мы будем жить с ней вместе, если я уже через пару часов от нее устаю. Ну ладно этот вопрос не будем пока поднимать, ведь живут же как-то взрослые десятки лет друг с другом.
Ну приставляют себя иногда с другими, но живут же. Главное, что они не подглядывают за другими в окно, как я, а значит и у меня это надеюсь скоро пройдет. И что же все-таки меня завораживает смотреть в одну точку, где часами ничего не меняется, да наверное тоже что и рыбаков наблюдать за поплавком.
Когда мои глаза начинали слезиться от однообразия неменяющегося вида, я спрыгивал с подоконника на всегда холодный пол, и шаркая уже оборванными тапками шел к столу и включал красную лампу. Это был мой мир, нет, это была моя вселенная, где я был самым главным и самым важным человеком, без меня там не происходило ни одно событие.
Я доставал из скрипучего ящика свои пластиковые игрушки темных расцветок, в виде людей мутантов и обычных мускулистых стражников, и начинал крутить их руками и ногами, будто одни убегали, а другие их догоняли. Когда те нечаянно спотыкались, вторые налетали на них, и начинали требовать философский камень, которого у них никогда не было, но те об этом не знали.
В общем, вы поняли сюжеты придумывались на ходу, по мере того, увлекала ли меня игра, или уже надоедала, когда они все внезапно погибали, и смахивались ладонью руки все в тот же картонный ящик. Честно говоря, я мог так проиграть с ними и несколько часов подряд, и раньше, когда я был еще моложе, мог просидеть с ними весь день пока родители не возвращались с работы.
Самое интересно, что в следующий раз я продолжал с того места, на котором остановился тогда, повторяя последнюю фразу и действие. Таким образом, я совсем не купался, а просто лежал в ванной, пока она незаметно через щелочку не спускалась до моих колен, и я не вылезал весь в мурашках.
Тех больших супергероев из редкой по сегодняшним меркам коллекции, которые у меня стоят на отдельной полке, я даже руками боюсь трогать, и бережно протираю от пыли каждые выходные. Меня греет сама мысль, что они у меня есть, и что они у меня есть в полном составе, и ни у кого нет их больше, чем у меня.
Если же их кто-то начнет небрежно трогать своими грязными руками, то меня начинает передергивать, ну разве можно так грубо хватать их за голову. Ну в общем эти взрослые совсем ничего не понимают в жизни, ведь у них своих роботов, в которые они могли бы как я играть перед сном, и тех которыми можно было просто любоваться, когда проснешься.
Заскрипела дверь, ударившись как обычно в стоявший за ней шкаф, это мой кот входит, перекатываясь с лапы на лапу в комнату с недовольным видом, «ну кто меня будет сегодня гладить?». Ну конечно он знает, что я один ему чешу за ушком, когда он этого просит, остальные же его отшвыривают ногами, или сбрасывают с кровати.
Когда-нибудь, я почему-то в этом уверен точно, так же я буду чесать и ей за ушком, которая сейчас прячется от меня за толстенной шторой. Буду так же гладить ее по голове до шеи, и скрести пальцем под ушком. Если мой кот от этого урчит как наш дачный холодильник, то ей это значит, что ей тоже наверняка понравится.
Кот любит засыпать со мной на одной кровати, растянув свои лапы на моем лице и смешно положив свою крошечную головку на огромную для него подушку передо мной. Он вообще любит копировать мое поведение. Я повернусь на спину, и он перекатится на спину, я лягу на бок и он перевернется на бок.
Иной раз приходишь со школы, а он лежит в моей позе на моей кровати, осталось одеть на него мою футболку, и может за меня в школу на экзамены ходить. Засыпая на подушке, к утру он оказывался уже в моих ногах, потому что я люблю ворочаться во сне, ведь каждое ленивое движение ночью такое приятное, как вкус яблочной пастилы, прилипшей к зубам.
Перед сном я думаю о чем мечтают мои игрушки, которые сейчас лежат в коробке, и не будут ли они прыгать по мне, когда я усну; не будут ли разбрасывать вещи по комнате, которые мне надоело собирать по утрам; не будут ли оттягивать хвост коту, который и так уже начал здорово линять.
По телевизору сказали, если кот линяет, то ему не хватает жира, только я не прослушал его этим жиром натирать надо или кормить. Но я человек пытливый, поэтому попробовал и то и другое, линять он не перестал.
При каждом поглаживании вверх взлетает такая прядь шерсти, что можно из нее свитер связать, ну шарф точно. А что наверное отлично бы смотрелся рыжий шарф с моей желтой зимней шапкой, которая то же линять уже начала. Может ее тоже жиром натереть, а кто знает, я ведь пытливый человек, вдруг открою новый способ восстановление старых вещей.
Когда тишина начинает залазить в ухо, и начинает там тихо пищать, заглушая мои фантазии, я валюсь новогодней елкой на кровать, от чего она издает скрип, словно велосипед резко затормозил.
Так здорово, погрузиться в запах свежепостиранного постельного белья, словно в теплый сугроб, и проспать так, как бурый медведь, всю зиму. Мне нравиться залазить под одеяло с головой, и не слышать там никого, кроме своего дыхания, это мой маленький дом, в котором я чувствую себя в безопасности всегда. Там внутри, шепот моего замедляющегося дыхания начинает меня укачивать, как мама раньше, когда качала меня в детстве в люльке.
Утреннее солнце всегда дарит мне свое мягкое как запах тепло, а взамен я дарю ему свою доброту и радость. Я полон надежд, что завтрашний день будет полон чудес и открытий, может быть завтра она не задернет штору, и помашет мне рукой в знак приветствия и дружбы.
Потом переворачиваюсь на спину и очень продолжительно зеваю, затем чувствую, как мои переполняющиеся желания щекочут меня изнутри, бегают как белки на мягких лапках по кругу, а потом закручивают меня водоворотом в свой мир сказочных сновидений.
От этого я испытываю неописуемое удовольствие, как будто внутри меня из ничего рождается новая звезда. Во сне я всегда представляю себя где-нибудь, не важно где, но обязательно лежащим на солнце. И это солнце меня ласково греет, как будто мое дыхание притягивает его лучи ко мне.
Бархат его теплых рук щекочет мои перышки, и от этого я весь целиком начинаю таять, как плоский снежок лежащий зимой на подоконнике. По мере того, как я превращаюсь в лужицу, скрипя снежинками и потрескиваясь, как дрова в камине, я постепенно отхожу ко сну. Мое сознание теперь плывет как теплая река вниз к горному тихому озеру.
Погрузившись в него, я сразу же слетал во времена Римской империи, и присел на скамью возле дискутирующего Цицерона, и тут же пронесся в юрту Чингисхана на мягкий ковер возле полководца, который задумавшись курил трубку. Затем легким движением оказался за столом Эйнштейна и даже хотел подсказать ему формулу энергии, но он меня не услышал, тщательно зачеркивая только что написанное.
Магазин
Солнце из-за легкого тумана казалось как несколько кругов отходящих дуг от друга, словно от брошенного в жидкое небо камня. Тогда мне все казалось слишком мягким и податливым, даже если оно на самом деле таковым не было. Я мог плавить взглядом металлические и деревянные предметы.
Утром было полно дел: надо было выточить из дерева новую рогатку, которая сломалась, когда я на нее наступил нечаянно, ведь сам же на нее бросил полотенце, вместо того, чтобы повесить его на дерево высыхать. Такое со мной случается часто, когда заботясь об одном, а ломаю что-то другое.
После этого съездить снова на берег проверить свой шалаш, за одно и искупаться после сладкого обеда, который мама всегда готовит по выходным. Для этого нужно сначала поменять щелкающую цепь на велосипеде, которая стала скрипеть еще более невыносимее, а при переключении скоростей вовсе слетать.
Бабушка мне всегда говорила, что по выходным нельзя работать, не знаю почему именно мне, наверное я ей казался самым загруженным тогда. По выходным всегда еда вкуснее, шума на дорогах меньше, воздух чище, и настроение устойчивее. Наверное, потому что по выходным все жители отсыпаются до обеда.
Говорят, что на ошибках надо учиться, но если я выучу все ошибки, и больше никогда не буду ошибаться, то, что я тогда буду делать. Ходить вечно с одной и той же рогаткой, и ездить на одном и том же велосипеде, ну уж нет. Это быть как странный шляпник, который ходит в выгоревшей одежде уже пятый год, и пугает своим видом прохожих.
Если постоянно беречь себя, то зачем тогда вообще жить. Нет, я хочу менять одежду каждую неделю, хочу ходить в разноцветных футболках, поэтому я просто обязан рвать ее, лазая по деревьям и падая с велосипеда. Конечно, это больно, но ведь еще больнее ходить в одном и том же вечность. Она, и я невольно посмотрел в сторону ее дома, наверняка любит тех, кто умеет красиво одеваться.
В этот момент перед ее домом повернул большой крытый фургон и остановился прямо у ее окна. Мне стало дико любопытно, кто это и зачем приехал, ведь мы как ни как были с ней уже как пара, только она об этом еще пока не знала.
Я подкатил свой велосипед к лужайке, чтобы было лучше видно, что происходит у ее дома, и перевернул его вверх колесами на руль. Прокрутил педали и услышал, что стеклянный скрип в цепи не проходил, я аккуратно начал вытирать все вязкое масло, после чего накапал нового.
Поставил снова на колеса, сел, закрутил педали, попытался переключить скорость, и цепь снова слетала. Жирная только что смазанная цепь упала на землю и покрылась грязью. Нет ничего обиднее, чем напрасный труд, и необходимость повторять все те же самые действия, которые совершал только что. Но родители говорят, что работа взрослых, только из этого состоит каждый день, так что надо привыкать.
Я снова достал тряпку и стал стирать с цепи песок, который на ярко черном фоне сильно выделялся, и скрипел даже в моих глазах. В это время курьер выгружал большие картонные коробки у ее двери, видимо они еще перевозили вещи.
В дверях я увидел маму, которая звала меня к себе, махая рукой и призывая указательным пальцем. Что бы ни случилось, но такие жесты ничего хорошего не предвещали. Конечно чаще всего меня наказывали за дело, но бывали и такие случаи, когда я просто попадал под горячу руку.
Хоть бы это было из-за кота, ведь он часто гадит на родительские вещи, а влетает почему-то за это мне, но я не сильно расстраиваюсь, поскольку не чувствую своей вины, а родители успокаиваются, так как находят хоть кого-то виноватого. Вот и теперь я готовлюсь к пяти минутам позора и обвинений.
Один кот при этом устается доволен, так как свои дела сделал где приспичило, а виноватым оказался другой. Наверное поэтому он всегда ходит с такой довольной и ехидной физиономией, пряча за ней свое злорадство. Я давно знал, что коты не так глупы, как хотят казаться, ведь не зря у них такой умный взгляд, умнее многих людей, которых мне доводилось встречать.
Мама пристально смотрела на меня и молча ждала кода я подойду поближе, значит скорее всего схватит меня за руку и запрет в наказание в моей комнате. И опять я просижу в ней весь день читая, эти скучные книги вроде Жюля Верна или Александра Дюма.
Чем ближе я подходил, тем виноватее у меня был взгляд, и тем сильнее я его хотел спрятать. Она смотрела укоризненно на мою робкую походку, будто точно зная, что такого проказника, как я, всегда есть за что наказать. Движения по мере приближения становились все более робкими. Мама засмеялась.
Не бойся. Подойди. Через полчаса будет готов обед. Давай, заканчивай, свои гаражные дела.