6. Лёня
Снегирёв обошёл огромный и практически пустой письменный стол, уселся в кожаное кресло и потом только обратился к стоявшему у входа Лёне.
Слушаю тебя, братец Кролик! поприветствовал он Лёню в своей обычной манере, то есть, как точно он мог назвать собеседника всегда оставалось загадкой, но по ней можно было предположить его настроение. Ну, Кролик так Кролик. Норм. Успел подумать Лёня.
Принёс картину. Последнее, что могу оставить, в одной руке он держал завёрнутую чуть ли не в простыню картину, а в другой портфель. И тут же поставил ее на пол, прислонив к свободному месту у стены, где стоял, потом открыл портфель, вытащил оттуда папку с бумагами и положил на стол перед Снегирёвым, провенанс, экспертиза и прочее.
У другой стены поставь, кивнул Снегирёв на картину, и показывая глазами на противоположную сторону, я потом посмотрю, но всё же открыл папку и небрежно взглянул внутрь, долги нужно отрабатывать.
Я готов, Андрей Михалыч, пробурчал Лёня.
Ну-ну! Снегирёв медленно накрыл ладонью компьютерную мышку, щёлкнул пару раз, покрутил колёсико, вот, смотри! Иди-иди сюда.
Лёня обошёл стол. Монитор светился акварельным рисунком: с основания яйца взмывал вверх хрустальный лебедь. Голова лебедя представляла собой крупный бриллиант, на котором прорисовывалась ажурная корона. Создавалось впечатление, что лебедь уже летит, и на рисунке тот самый миг, когда птица отрывается от земли и устремляется в небо. Лёня уставился на монитор в восхищении и сразу понял, что речь шла о чём-то серьёзном.
В зобу дыханье спёрло? услышал он Снегирёва.
Что это?
Это, Лёня, пасхальное яйцо Перхина «Царевна Лебедь».
Но я его нигде никогда не видел. Я же знаю Фаберже, пролепетал Лёня.
И не мог. Яйцо задокументировано, не сомневайся, но, Лёня! Вот здесь внимание! с этими словами Снегирёв встал из-за стола, подошёл к книжному шкафу и стал искать глазами какую-то книгу, потом, найдя нужный корешок, с трудом вытащил её из других плотно стоявших книг. Напряжение у Лёни нарастало, и он почувствовал, как пересохло во рту. Язык стал шершавым и огромным. Хотелось пить. Больше всего он боялся, что надо будет рисковать свободой, чтобы выполнить задание Снегирёва: украсть или убить, не дай бог. А вдруг? Там, где Фаберже, всегда большие бабки и ещё бОльшие амбиции ненасытных коллекционеров. Снегирёв вернулся к столу с книгой, но не показал её Лёне, выдвинул один из ящиков, достал тонкий коричневый портфель из крокодиловой кожи, открыл золотой замок и положил туда книгу. Он просто делал несколько дел одновременно только и всего. Книга не имела никакого отношения к разговору о яйце, успокаивал себя Лёня. Он почему-то испугался, что ему надо будет что-то изучать, сложное и на чужом языке, и он не справится, и начнутся ещё какие-нибудь проблемы. Снегирёв воздействовал на него, как старая огромная кобра с раздутым капюшоном.
Яйцо не найдено до сих пор, прервал затянувшуюся тишину Снегирёв, найти его, -
значит, сделать сенсацию.
Вы ещё янтарную комнату вспомните, Андрей Михалыч! Мне такое в ломбард точно никто не принесёт, попытался пошутить Лёня.
Есть слабая путеводная ниточка.
В этот момент раздался стук в дверь. Лёня чуть не вздрогнул, но кажется, удержался.
Войдите! громко сказал Снегирёв.
В кабинет вошла длинноногая белокурая девушка с подносом, на котором стоял огромный стакан свежевыжатого ананасового сока и лежала полотняная салфетка. Она вопросительно посмотрела на шефа, тот показал ей глазами угол на своём огромном столе, она поставила туда поднос и тут же вышла. При нормальных обстоятельствах Лёня бы точно обратил внимание на такую красотку, ему и в этом состоянии хватило трёх секунд, пока она шла от стола к двери, заметить тонкие щиколотки и точёные бёдра, но сейчас его сексуальные
фантазии были полностью заблокированы. Снегирёв не спешил возвращаться к прерванному разговору. Он выпил залпом все триста граммов фреша, промокнул губы,
слегка откашлялся и посмотрел на свой золотой турбийон на левом запястье.
У-у-у-у! Надо бежать! Ждут друзья-антиквары. А, ну-ка пошли, я тебе по дороге расскажу.
Они быстро вышли из кабинета и в сопровождении двух охранников, которые ждали его у двери с внешней стороны, направились к лифту.
Тебе, дорогой, надо заняться одной старушкой, милейшим созданием, научным работником, дочерью знаменитого психиатра дореволюционной России Сергея Мелехова.
В смысле? совсем разнервничался Лёня.
Смыслы сам будешь искать. Тут я тебе не советчик. Старушку зовут Мария Сергеевна.
Какая связь?
Она знает, где спрятано яйцо. Её отец лечил Перхина.
Перхин был психом? удивлённо спросил Лёня.
Скорее всего, пожал плечами Снегирёв, Перхин умер в его больнице. Совсем молодым.
До лифта оставалось метра три.
Совсем молодым, Лёня. В расцвете сил. В славе и при деньгах.
Двери лифта открылись и один из охранников заботливо заглянул внутрь.
Чистые пруды, дом 17, квартира 11. Мария Сергеевна Мелехова-Давыдова. Это твой последний шанс, Бойко! Иначе с ломбардом придётся попрощаться, не взглянув на Лёню, Снегирёв шагнул в кабину лифта.
7. Антон
Лёня стоял у памятника Грибоедову. Умиротворяющий, монументальный, величественный, бронзовый, на высоком постаменте, похожем на колонну, с небольшими скульптурами у основания героями его знаменитой пьесы. «Служить бы рад прислуживаться тошно», вспомнил он из «Горе от ума». На заре коммунистической эры здесь сначала поставили кубофутуристического Бакунина: великий анархист держал в руках собственную голову. Но народ не принял монументальную пропаганду, слишком уж
опередившую время, и мыслителя-теоретика, радевшего за народовластие, скоро демонтировали. Лёня знал эту историю потому, что всегда интересовался искусством и много читал, а переехав в Москву из Питера, первые два года исходил город вдоль и поперёк с путеводителем в руках.
Антон опаздывал.
Друзей у Лёни было очень мало, и Антон был одним из них. Спас ему жизнь: помог выбраться из горевшего туристического домика, когда они отдыхали в Абхазии, а сам покалечился. Рухнувшее от огня перекрытие ударило его по спине и сломало позвоночник, руку и ногу. А мертвецки пьяному Лёне досталась только пара ссадин. Антон долго
лечился, заново учился ходить, научился, но всё-таки хромал. После Абхазии они очень сблизились, хотя постоянно спорили и ругались. Лёне трудно давалось «тихое» понимание жизни Антона, который никогда не выпячивался, ничем не хвастался, спокойно относился к деньгам, стремился к каким-то непонятным научным целям с сомнительной практической пользой. Антон окончил филологический и работал в библиотеке, как раз недалеко от Чистых прудов. Как можно заточить себя по собственному желанию в библиотеке в такое бурное время, когда все строили новый мир и гонялись за деньгами, за благами, за супер
тачками, в конце концов, Лёня отказывался понимать. Он ненавидел бедность. Одна лишь секундная мысль о том, что у него пустой кошелёк, вызывала у него чуть ли не рвотный рефлекс, а само слово «библиотека» было сродни страшной божьей каре, беспросветности и нескончаемому унынию. И то, что, получив задание от Снегирёва, Лёня тут же назначил встречу с Антоном, было связано отнюдь не с горячим желанием поделиться невыполнимой задачей, а вполне конкретным обстоятельством, помимо безграничного доверия к нему, Антон учился в МГУ на одном курсе с Варей Давыдовой. Лёня много раз слышал от Антона о его студенческой любви, пусть даже и безответной, и очень многое знал о Варе, в том числе и то, что у неё была классическая интеллигентная бабушка, Мария Сергеевна, живущая в районе Чистых прудов. Антон рассказывал, что они иногда заходили к ней в гости и слушала истории о знаменитостях её времени, например, о Лиле Брик, Дягилеве,
Булгакове и прочая. Причем, она рассказывала не только о том, что происходило с ними тут, в России, но и о их проделках за её пределами, в заграничных путешествиях или на эмигрантских выселках.
Лёня купил в аптеке дорогую импортную трость с дубовой ручкой и с регулятором длины и ждал Антона с презентом. Повода дарить подарки особого не было, но Антон никогда не отказывался, приговаривая «вины твоей нет, но она есть». Наконец в толпе прохожих показался слегка прихрамывающий Антон.
Привет, Тотош, есть дельце, откладывать не хотел, начал Лёня.
Садиться не будем, пошли гулять, мне надо двигаться, ответил Антон.
Внешне он напоминал задумчивого интеллектуала, обдумывающего на ходу сложный текст, как, впрочем, могло быть на самом деле. Аккуратно подстрижен, гладко выбрит, в коротком черном пальто классического покроя, сером недорогом костюме, белой
водолазке и клетчатой кепочке, ещё советского производства. Скромен, незаметен, но исключительно опрятен. Ботинки, правда, выглядели староватыми, хотя, скорее всего, в них просто было удобнее, чем в новых.
Я тебе палку новую купил. Японскую. Держи, протянул подарок Лёня, как дела в библиотеке?
Выкладывай, зачем пришёл, Антон взял в руку палку и сразу поставил её на асфальт, удобная. И?
План родился, как достать тебе бабла на лечение. Если всё получится, поедешь в Европу и вернёшься здоровеньким, Лёня взял от Антона старую трость.
Заботливый ты наш. А суть-то в чём? А то я тебя не знаю.
Помнишь, я про Снегирёва рассказывал?
Который из Штатов вернулся?
Да. Он открывает ювелирный бутик вместе с французами. В основе архивы Перхина.
Перхина? Что за а-а-а.. он делал яйца Фаберже, так?
Да, всё дело как раз в одном яйце, которое нам надо с тобой найти, спокойно, как будто речь шла о покупке пачки сигарет, ответил Лёня.
Лёнь, ты чё? Антон повертел пальцем у виска.
Да, погоди ты! Есть идея. Помнишь, с тобой на курсе в МГУ училась Варя Давыдова?
Антон резко остановился и также резко поменял тон, моментально превратившись из ироничного и расслабленного в серьёзного и даже злого.
Я ни за что не пойду с ней встречаться он кивнул на больную ногу, в таком состоянии. Отвали!
Да какая тебе разница, если ради такого дела?! Будете друзьями опять. Всё равно импотент.
Во, сука! зашипел Антон, А ну, верни мне мою старую палку и вали! Мразота! и тут же швырнул подарок на ещё не растаявший, полный грязного снега газон.
Тотош, остынь! начал извиваться Лёня, Есть шанс заработать! Тебе, что, твоя жизнь нравится? Я тоже тебе ничем помочь не могу. Думаешь, у меня совести нет?
Но Антон не слушал. Он замер, уставившись остекленевшим взглядам на дом напротив.
8. Обида
Молодой парень в сером офисном костюме, в модных очках и с приветливой улыбкой сидел перед компьютером, активно крутя колёсико мышки. На стенах в помещении были развешаны виды мировых столиц: башня Мэри-Экс в Лондоне, Центр Помпиду в Париже, храм Сэнсо-дзи в Токио, Нью-Йоркский Бруклинский мост и несколько видов райских пляжей Карибского бассейна. Тургагенство «Взлёт» работало преимущественно с состоятельными клиентами и выполняло все их мечты, желания и прихоти.
Сергей Степанович нервно ёрзал на одном из кожаных кресел, которое стояло напротив стола турагента, Светлана расхаживала рядом.
Свет, может, ты сядешь уже. Если в пятизвёздочный мест сейчас нет, можно и в четыре один раз съездить, подумаешь.
Молодой человек, не слушайте его. Только в пятизвёздочный. В Ниццу, например. Визы у нас есть, Светлана была непреклонна.
Куда? В Негреско? уточнил турагент.
Почему нет? бросила она вопросительно-утвердительный взгляд на мужа.
Сколько ночей? парень стал быстро искать в компьютере то, что попросили, ну, и даты примерно могли бы сказать?
Да-а-а! протянул Сергей Степанович, демонстративно посмотрев на ручные часы, простите, совсем забыл про совещание. Извините, ради бога! Пойдём, дорогая! Зайдём в другой раз.
Светлана хотела возразить, но почувствовала, что ничего не получится. Сергей Степанович редко ей возражал на людях, и раз решился на такое, значит отступать не собирался.
Как скажешь, дорогой! ответила тем же тоном Светлана, без проблем.
В машине первые несколько минут Сергей Степанович напряжённо молчал, а вырулив на Ленинский проспект, начал выяснять ситуацию.
Что за спектакль с Негреско?
А почему мы не можем отдохнуть, как люди? Разве ты мало зарабатываешь? парировала Светлана вопросом на вопрос.
Но не в пять раз дороже!
Не говори ерунды. Им, значит, можно, а мы потом как-нибудь где-нибудь.
Я чувствую, куда ты клонишь. Но у нас же не свадебное путешествие, а обычный отпуск, в конце концов, он нервно просигналили впереди идущей машине, которая замешкалась при перестроении, и да, я дам им денег на Париж, пусть едут.
Ты знаешь, что я имею в виду. Она не случайно туда едет, тихо, но с напором проговорила Светлана, пока ты будешь миндальничать и распускать нюни, они тебя одурачат, как Тузика, с наследством. Как будто мне больше всех надо.
Вот-вот, хмыкнул Сергей Степанович.
У Вари не всё в порядке с головой, ты просто не хочешь это замечать, не унималась Светлана, речь идёт о миллионах долларов, подумай только, какому риску ты подвергаешь семью. Один неверный шаг, и мы потеряем шанс, один на несколько жизней. Там всем хватит, если подойти к вопросу правильно. Она даже толком не знает ничего, если Мария Сергеевна, конечно, ей всё уже не рассказала, Светлана сделала паузу, ожидая реакции своего нерешительного, как ей казалось, мужа, похоже, что пока не рассказала.
Сергей Степанович упорно молчал.
Ты должен поговорить с матерью. Если ты не можешь, я сама поговорю, Светлана из кожи вон лезла, чтобы добиться хоть какого-то сдвига.
Тебе ли не знать, как Варя всегда хотела поехать в Париж? Это другая история.
Не делай из меня дуру! почти закричала Светлана.
Я хочу ей сделать такой свадебный подарок, который она оценит и запомнит. У меня есть только один ребёнок. И я это сделаю.
В этот момент Сергей Степанович резко затормозил, чуть не проехав на красный. В нём всё закипало. От резкого торможения Светлану толкнуло вперёд, и она ударилась головой о панель.
Опять без ремня? забеспокоился Сергей Степанович.
Лучше за дорогой смотри, с ремнём я как-нибудь разберусь. Останови у метро, я сама доеду, фыркнула Светлана, потирая лоб.
Он не стал возражать. Молча включил поворотник, притормозил в подходящем месте. Она выскочила из машины и сильно хлопнула дверцей.
Могла бы родить ему ребёнка, но вместо этого сделала аборт. В глубине души он не мог её простить. Он считал её поступок предательством. В такие минуты мысль о сыне, которого ему не суждено иметь, всегда приходила в голову. Он спрашивал себя, что не так делает, и всегда получал ответ. Одно и то же слово. Он гнал его от себя, но всегда слышал: «Обида».
Светлана же, пройдя несколько метров, достала телефон.
Игорь, я буду на Лялином в шесть. Приезжай! Приготовлю ужин. Плевать на всех! Осточертело! эмоции у Светланы зашкаливали, муж не слушался. Варя всегда была, как кость в горле, и она ничего не могла с собой поделать. Трудная, своенравная и да, умная, в отличии от своего отца, но маленькая ещё, без опыта за плечами, наивная интеллектуалка, впитавшая в себя сюжеты мировой литературы, в которых так мало общего с жизнью. В этом Светлана была убеждена. Надо спешить. Виктор, парень не промах, после свадьбы всё может поменяться.
Игорь Петрович, главный врач клиники, где она работала, всегда был не против. Тоже с женой никак не мог разобраться. На Лялином переулке была квартира двоюродной сестры Светланы, которая уехала с мужем в Индию. Сдать квартиру не успели. Светлана тут же вызвалась помочь, поняв, что это отличный шанс иметь в распоряжении свободную площадь. И конечно, тянула с арендаторами, как могла то цена, то кошка, то временная прописка, то маленькие дети выдумывала и выдумывала, а Игорь исправно платил ЖКХ.