Посчитав разумным немедленно покинуть Хардвар, мы купили билеты, чтобы отправиться на север, в Ришикеш землю, давно освященную стопами многих мастеров. Я уже сел в поезд, но Амар замешкался на платформе. Полицейский резко остановил его окриком. Наш непрошеный защитник сопроводил нас в станционное бунгало и на время изъял наши деньги. Он вежливо объяснил, что его обязали задержать нас до прибытия моего старшего брата.
Узнав, что наша компания беглецов направлялась в Гималаи, полицейский рассказал удивительную историю.
Я вижу, вы обожаете святых! Но вам никогда не встретить более великого человека Божьего, чем тот, которого я видел не далее как вчера. Мы с моим напарником впервые столкнулись с ним пять дней назад. Мы патрулировали берег Ганга, выслеживая одного убийцу. Нам было приказано взять его живым или мертвым. Было известно, что он выдавал себя за садху, чтобы грабить паломников. Неподалеку мы заметили человека, по описанию похожего на преступника. Он проигнорировал наш приказ остановиться, и мы погнались за ним. Подбежав к нему сзади, я изо всех сил взмахнул топором, практически полностью отрубив правую руку мужчины. Не вскрикнув и даже не взглянув на ужасную рану, незнакомец, как ни странно, продолжил быстро шагать вперед. Когда мы обогнали его и преградили дорогу, он тихо произнес: «Я не убийца, которого вы ищете». Я сильно огорчился, осознав, что причинил вред богоподобному мудрецу. Пав ниц к его ногам, я попросил у него прощения и предложил свой тюрбан, чтобы остановить обильные потоки крови. «Сынок, я понимаю, что ты просто ошибся, святой ласково посмотрел на меня. Ступай дальше и не кори себя. Возлюбленная Мать позаботится обо мне». Он приложил отрубленную руку на место, и о чудо! она приросла, а кровь необъяснимым образом перестала течь. «Чтобы не испытывать угрызений совести, приходи через три дня вон к тому дереву и увидишь, что я полностью исцелился». Вчера мы с напарником отправились в указанное место. Садху уже ждал нас и позволил нам осмотреть его руку. На ней не осталось ни шрама, ни следа повреждений! «Я направляюсь через Ришикеш в уединение Гималаев». Он благословил нас и быстро удалился. Я чувствую, что общение с этим святым придало новый смысл моей жизни.
Полицейский закончил рассказ благочестивым восклицанием. Встреча с мудрецом явно всколыхнула в его душе неведомые ранее глубины. Выразительным жестом он протянул мне вырезку из газеты, где напечатали заметку об этом чуде. С присущим новостным газетам апломбом (увы, они неискоренимы! даже в Индии!) репортер слегка преувеличил события: сообщалось, что садху был практически обезглавлен!
Мы с Амаром горько посетовали, что разминулись с великим йогом, который по-христиански смог простить своего преследователя. Индия, материально обедневшая за последние два столетия, тем не менее обладает неисчерпаемым ресурсом духовного богатства. Даже обычные миряне, такие как этот полицейский, могут порой случайно встретить так называемые духовные «небоскребы».
Мы поблагодарили сотрудника полиции за то, что он развеял нашу скуку своим изумительным рассказом. Вероятно, он намекал, что ему повезло больше, чем нам: он без всяких усилий встретил просветленного святого, а наши тщательные поиски закончились не в поклоне у стоп наставника, а в обычном полицейском участке!
Мой компаньон стал пессимистом, как только у нас отняли крепкую опору в виде денег.
Понимая, что Гималаи уже так близко и в то же время, с учетом нашего пленения, так далеко, я сказал Амару, что вдвойне хочу вырваться на свободу.
Давай ускользнем, как только представится возможность. Мы можем пойти пешком в святой Ришикеш, я ободряюще улыбнулся.
Но мой компаньон стал пессимистом, как только у нас отняли крепкую опору в виде денег.
Путешествие пешком по таким опасным джунглям наверняка приведет нас в итоге не в город святых, а в желудки тигров!
Спустя три дня за нами прибыли Ананта и брат Амара. Амар приветствовал своего родственника с искренним облегчением. Я был непримирим, Ананта не получил от меня ничего, кроме сурового упрека.
Я понимаю твои чувства, попытался успокоить меня брат. Но прошу тебя отправиться со мной в Бенарес на встречу с одним святым, а затем в Калькутту, чтобы провести несколько дней с твоим безутешным Отцом. После этого ты сможешь вернуться сюда и возобновить свои поиски наставника.
Я знал, что никогда не откажусь от поисков своего гуру.
В этот момент к нашей беседе подключился Амар и заявил, что не желает возвращаться со мной в Хардвар. Он наслаждался семейным теплом. Но я знал, что никогда не откажусь от поисков своего гуру.
Наша компания отправилась в Бенарес. Там я получил исчерпывающий и мгновенный ответ на свои молитвы.
Ананта разработал хитроумный план. Прежде чем встретиться со мной в Хардваре, он заехал в Бенарес и попросил неких ученых мужей побеседовать со мной о священных книгах. И пандит[27], и его сын обещали приложить все силы, чтобы отговорить меня от пути санньяси[28].
Ананта отвез меня к ним домой. Сын пандита, энергичный молодой человек, встретил меня во дворе и вовлек в долгую философскую беседу. Заявив, что обладает способностью предвидеть мое будущее, он не одобрил мою идею стать монахом.
Ты будешь постоянно сталкиваться с несчастьями и не сможешь найти Бога, если не откажешься от мысли оставить мирские обязанности!
Ты будешь постоянно сталкиваться с несчастьями и не сможешь найти Бога, если не откажешься от мысли оставить мирские обязанности! Невозможно отработать свою карму[29] без опыта мирской жизни.
В ответ мне вспомнились бессмертные слова Кришны: «Любой человек, даже с самой наихудшей кармой, кто непрестанно медитирует на Меня, быстро избавляется от последствий своих былых плохих поступков. Став возвышенным существом, он вскоре обретает вечный покой. Арджуна, будь уверен: преданный, который всецело верит Мне, никогда не умирает!»[30]
Но зловещее пророчество, которое молодой человек пытался внушить мне, слегка поколебало мою уверенность. Я пылко молча молился Богу:
Пожалуйста, развей мои сомнения и ответь мне прямо здесь и сейчас, хочешь ли Ты, чтобы я вел жизнь отшельника или же мирского человека?
Я заметил садху с благородным лицом, стоявшего прямо перед домом пандита. Очевидно, услышав оживленный разговор между мной и самозваным ясновидящим, незнакомец подозвал меня к себе. Я почувствовал огромную силу в его спокойном взгляде.
Сынок, не слушай этого невежду. В ответ на твою молитву Господь велит мне заверить тебя, что твой единственный путь в этой жизни путь отречения.
С удивлением и благодарностью я счастливо улыбнулся, принимая посланное мне свыше судьбоносное решение.
Отойди от этого человека! окликнул меня стоявший во дворе «невежда». Мой святой наставник поднял руку в благословении и медленно удалился.
Этот садху такой же сумасшедший, как и ты! сделал очаровательное наблюдение седовласый пандит. Он и его сын мрачно смотрели на меня. Я слышал, что он тоже покинул свой дом в смутных поисках Бога.
Рис. 6. Я стою позади своего старшего брата Ананты
Рис. 7. Последний праздник солнцестояния, отмечаемый Шри Юктешваром, декабрь 1935 года. Мой Гуру сидит в центре, я справа от него, в большом дворе его обители в Серампуре
Я отвернулся. Ананте я сказал, что не буду продолжать разговор с хозяевами этого дома. Мой брат согласился немедленно уехать, вскоре мы отправились в Калькутту.
Мистер детектив, как вы узнали, что я сбежал с двумя товарищами? по пути домой шутливо спросил я у Ананты, не сдержав любопытство. Брат озорно улыбнулся.
В твоей школе мне сказали, что Амар вышел из класса на уроке и не вернулся. На следующее утро я отправился к нему домой и нашел среди вещей расписание поездов с пометками. Отец Амара как раз собирался отъезжать в экипаже и пожаловался извозчику: «Сегодня нам не придется по пути подвозить моего сына в школу. Он исчез!» «Я слышал от другого извозчика, что ваш сын и еще два мальчика, одетые в европейские костюмы, сели в поезд на станции Хора, заявил мужчина. Они подарили вознице свои кожаные туфли». Так я получил три зацепки: расписание, три мальчика и английская одежда.
Я слушал пояснение Ананты со смешанным чувством радости и досады. Не стоило нам проявлять такую щедрость к извозчику!
Само собой, я поспешил отправить телеграммы сотрудникам станций во всех городах, которые Амар подчеркнул в расписании. Он отметил Барели, поэтому я телеграфировал туда твоему другу Дварке. Наведя справки в нашем районе Калькутты, я узнал, что кузен Джатинда отсутствовал одну ночь, но на следующее утро вернулся домой в европейской одежде. Я разыскал его и пригласил на ужин. Он согласился, совершенно обезоруженный моим дружелюбием. По дороге я без предупреждения привел его в полицейский участок. Его обступили несколько полицейских, которых я заранее выбрал за их свирепый вид. Под их грозными взглядами Джатинда согласился объяснить свое таинственное исчезновение. «Я отправился в Гималаи в приподнятом расположении духа, поведал он. Меня вдохновляла перспектива встречи с мастерами. Но как только Мукунда сказал, что во время наших сеансов медитации в гималайских пещерах тигры превратятся в ручных кисок и смирно сядут вокруг нас, мое настроение испортилось, на лбу выступили капли пота. Что тогда? подумал я. А если наш духовный экстаз не сможет усмирить злобный от природы нрав тигров, не разорвут ли они нас на части? Мысленным взором я уже видел себя пищей в желудке какого-нибудь тигра и представлял, как попадаю туда не сразу целиком, а по маленьким кусочкам!»
Я рассмеялся и почувствовал, что больше не сержусь на Джатинду из-за его исчезновения. Смешная история, которую брат рассказал мне в поезде, стоила всех страданий, которые кузен мне причинил. Я вынужден был признаться, что испытываю легкое чувство удовлетворения: Джатинда тоже не избежал столкновения с полицией!
Ананта[31], ты прирожденный ищейка! я посмотрел на брата с восторгом и некоторой досадой. И я скажу Джатинде, что рад тому, что он, как выяснилось, не собирался нас предавать, а всего лишь поддался благоразумному голосу инстинкта самосохранения!
Новый учитель, подпитывая мой ум философскими речами, раздул тлеющие угли моего устремления к Богу.
Дома, в Калькутте, Отец убедительно попросил меня сдержать свои порывы к странствиям хотя бы до окончания школы. В ожидании моего возвращения он все с любовью продумал и договорился, чтобы святой пандит Свами Кебалананда[32] регулярно приходил к нам.
Этот мудрец будет твоим учителем санскрита, уверенно заявил мой родитель.
Отец надеялся, что наставления ученого философа удовлетворят мою религиозную тоску. Но все произошло с точностью до наоборот: новый учитель, подпитывая мой ум философскими речами, раздул тлеющие угли моего устремления к Богу. Отец не ведал, что Свами Кебалананда прославленный ученик Лахири Махасайя. У несравненного гуру были тысячи учеников, негласно привлеченных к нему божественным магнетизмом, перед которым невозможно было устоять. Позже я узнал, что Лахири Махасайя часто называл Кебалананду риши, или просветленным мудрецом.
Привлекательное лицо моего наставника обрамляли пышные кудри. Взгляд его темных глаз был бесхитростным, простодушным, как у ребенка.
Все движения его хрупкого тела были полны вдумчивой неторопливости. Всегда нежный и любящий, он прочно укрепил в себе бесконечное сознание. Вместе мы провели множество счастливых часов в глубокой Крийя-медитации.
Кебалананда был известным знатоком древних шастр[33] и священных книг: его эрудиция принесла ему титул «Шастри Махасайя» так обычно к нему обращались. Но под его руководством я не добился каких-либо заметных успехов в изучении санскрита. Я искал любую возможность уклониться от изучения скучной грамматики и поговорить о йоге и Лахири Махасайя. Однажды мой наставник оказал мне услугу, рассказав один случай из собственного общения с мастером.
Учитель был живым воплощением храма Бога, в чьи тайные двери могли войти все ученики, проявившие преданность.
Мне выпала редкая удача провести рядом с Лахири Махасайя целых десять лет. Каждую ночь я совершал паломничество в его дом в Бенаресе. Гуру всегда находился в маленькой передней гостиной на втором этаже. Он сидел в позе лотоса на деревянном стуле без спинки, а его ученики рассаживались полукругом перед ним. Его глаза сверкали и лучились от Божественной радости. Они всегда были полузакрыты, вглядываясь через внутреннюю телескопическую призму в пространство бесконечного блаженства. Гуру редко говорил подолгу. Иногда он задерживал взгляд на каком-либо ученике, нуждающемся в помощи, и тогда из его уст, подобно лавине света, лились исцеляющие слова. Неописуемый покой расцветал во мне от одного взгляда учителя. Я был пропитан его ароматом, как будто исходящим от лотоса бесконечности. Сама возможность просто находиться рядом с гуру, пусть даже мы по несколько дней не обменивались ни словом, уже кардинально изменила меня. Если мне по какой-то причине не удавалось достичь необходимой глубины концентрации, я медитировал у ног гуру. Тогда мне без труда удавалось проникнуть в самые тонкие сферы души. С помощью других, более слабых наставников мне никогда не удавалось овладеть такой остротой восприятия. Учитель был живым воплощением храма Бога, в чьи тайные двери могли войти все ученики, проявившие преданность. Лахири Махасайя не просто цитировал священные книги слово в слово. С невероятной легкостью он распахивал перед нами «божественную библиотеку». Пена слов и брызги мыслей били из фонтана его всеведения. У него был чудесный ключ, открывающий доступ к сложной философской науке, заложенной много веков назад в Ведах[34]. Если его просили объяснить разные уровни сознания, упомянутые в древних текстах, он с улыбкой соглашался. «Я пройду через эти состояния и тут же расскажу вам о своих ощущениях». В этом он кардинально отличался от других наставников, которые просто заучивали наизусть священные книги и не опирались на собственный опыт. «Прошу, растолкуй эти священные строфы так, как ты понимаешь их смысл, немногословный гуру часто давал это указание кому-нибудь из сидящих рядом учеников. Я буду направлять твои мысли, чтобы ты дал правильную интерпретацию». Благодаря этому многие толкования Лахири Махасайя были записаны с добавлением пространных комментариев различных его учеников. Учитель никогда не одобрял слепую веру. «Слова это всего лишь шелуха, говорил он. Убедитесь в существовании Бога, лично обретя радость общения с ним в медитации». Независимо от того, в чем заключалась проблема ученика, гуру советовал Крийя-йогу для ее решения. «Йога будет по-прежнему открывать вам двери к Богу, даже когда я оставлю это бренное тело и больше не смогу направлять вас. Эту технику нельзя свернуть, подшить и забыть, как теоретические источники вдохновения. Непрерывно продолжайте свой путь к освобождению с помощью Крийя-йоги, сила которой заключается в практике».