Особенности фигуры отца
Фигуры отца и матери это образ, внутрипсихический «слепок» из наиболее ярких моментов опыта отношений с ними, как самого лучшего, так и худшего (см. Отто Кернберг «Отношения любви. Норма и патология»).
Фигуры родителей не тождественны реальным людям, выполнявшим эту роль для нас. Благодаря этой особенности мы можем в психотерапии влиять на восприятие отцовской и материнской фигур какие-то аспекты выводя на первый план, какие-то переосмысливая, а какие-то перерабатывая. Мы также можем получать новый опыт, чтобы усилить позитивное или снизить негативное влияние этих фигур на нашу жизнь.
Опыт отношений с матерью и отцом уникален у каждого. Практика неоднократно подтверждает: даже у братьев и сестер, выросших в семье с одними и теми же родителями, образы родителей будут кардинально различаться. И зависит это не только от отношения и поведения родителей с конкретным ребенком, но и от того, что оказалось значимым, что стало определяющим в формировании фигуры отца и матери у каждого из детей.
Тем не менее, есть общие черты, определяющие влияние отцовской и материнской фигур на нашу жизнь. Родительская роль и родительская фигура в хорошем варианте определяется как доминирующая, заботливая, профицитная (см. Ольга Писарик «Привязанность жизненно важная связь»). Сейчас мы бы хотели сосредоточиться на особенностях отцовской фигуры, отличающих ее в нашем восприятии от материнской и лежащих в основе всех специфических отцовских функций. Мы бы выделили следующие базовые особенности:
Фигура отца является ВНЕШНЕЙ по отношению к ранней диаде «мать-дитя».
Фигура отца это тот самый ТРЕТИЙ (не лишний!) в ядерной семейной системе.
Фигура отца РАВНАЯ по значимости с фигурой матери для ребенка.
Фигура отца не тождественна материнской; отец ДРУГОЙ, отличный от матери.
Фигура отца СИМВОЛИЧНА.
Фигура отца является внешней
Мать зачинает и вынашивает ребенка в своем теле, после рождения младенец жизненно нуждается в ее присутствии и заботе. С момента зачатия, во внутриутробном опыте и в раннем слиянии ребенка с матерью отец, как и прочее поддерживающее окружение, находится «снаружи» системы «мать-дитя». В хорошем варианте отец ребенка это партнер матери, с которым выстроены отношения привязанности, ее защита и опора. В иных случаях это все равно «заряженные» отношения, которые влияют на опосредованное, через мать и окружение, переживание ребенком внешнего мира.
Мы думаем, что неслучайно гендерный миф о роли мужчины-добытчика так устойчиво транслируется, несмотря на значительные перемены в обществе, позволяющие женщинам быть социально активными. С древних времен мужчины, отцы уходят «наружу» в поиске пищи, новых земель и лучшей жизни, но большим скачком в развитии человеческого вида стало их возвращение к своему племени, своему очагу, своей женщине, своим детям (см. Луиджи Зойя «Отец. Исторический, психологический и культурологический анализ»). Тем не менее образ отца посланника и проводника продолжает стойко ассоциироваться с внешним миром и социумом.
У этой особенности отцовской фигуры есть несколько следствий.
Во-первых, это влияет на восприятие ребенком окружающего мира, частью которого является отец. Если мать в стрессе, если она напугана, неустойчива, агрессивна, и близкие оказывают ей недостаточно поддержки, то внешний мир кажется ребенку пугающим, враждебным, ненадежным. Тогда как надежная привязанность матери с близкими людьми (и партнером как самым близким) снижает стресс матери, успокаивает ее тревогу (см. исследования привязанности взрослых в ЭФТ-подходе), сообщая ребенку, что окружающий мир достаточно хорошее место. Это, в свою очередь, дает ему больше уверенности и устойчивости, больше силы и ресурса жить в этом мире.
Во-вторых, можно сделать вывод, что благодаря этой связи фигуры отца с внешним миром отец воспринимается как проводник ребенка на пути к взрослению из «психологической утробы» симбиотической связи с матерью в большой мир, социум. Отец как связующее звено с тем, что «снаружи», побуждает ребенка к исследованию заманчивого и полного приключений пространства за пределами привычного семейного окружения. Отношение к социуму, способность рискнуть берут свое начало в образе отца.
В-третьих, само деление на «внутри» и «снаружи», переживание различий задает прообраз границ. Границы важная психологическая функция, и по мере развития ребенок все больше отличает себя от всего остального, себя от матери, ближайшее окружение от других людей и т. д. Присутствие в жизни ребенка отца, опыт взаимодействия с ним, такой непохожий на взаимодействие с матерью, позволяет прочувствовать полнее эти различия. Об этом мы еще неоднократно упомянем ниже, когда перейдем к описанию других особенностей отцовской фигуры.
Наконец, в-четвертых, благодаря своему «внешнему» положению отец немаловажная фигура в процессе сепарации и взросления ребенка. Мать длительное время находится в слиянии с малышом. Это необходимо на начальных этапах его жизни и развития, однако со временем их связь должна претерпеть изменения, чтобы ребенок мог расти и развиваться.
Процесс сепарации ребенка двусторонний, матери часто встречаются при этом со сложными переживаниями. Ребенок воспринимается матерью буквально частью себя, а его отделение пугающее событие, в каком-то смысле потеря. Тогда как отцы, как показывает практика, гораздо чаще сразу относятся к ребенку как к отдельному существу, пусть непонятному и «недоразвитому». К тому же отцы поощряют взросление и самостоятельные проявления малыша, чтобы разделить с ними деятельность и свои интересы: «Когда же с ним (ней) уже можно будет что-то делать вместе!» Тогда как от матерей чаще можно услышать: «Как было хорошо, когда он (она) был маленьким, меньше было хлопот». Конечно, это не правило, а чисто житейское наблюдение, не тождественное исследованию, и все же в нем, на наш взгляд, есть своя правда.
Таким образом, передавая ребенка отцу, мать символически вверяет его внешнему миру, доверяя и благословляя его путь во взросление.
Фигура отца это третий в ядерной семейной системе
Ядерная семейная система это вначале пара: мужчина и женщина, между которыми складываются отношения. С появлением ребенка система многократно усложняется. У мужчины и женщины появляются новые роли. Они становятся не только сексуальными партнерами и даже не только супругами, проживающими связанную друг с другом жизнь, они становятся родителями, и им предстоит освоить эту роль.
Усложнившейся системе нужно также выстроить внутри себя новые отношения: между мужчиной и женщиной в супружеской подсистеме чтобы сохранить пару и супружество в изменившихся условиях; между ними как отцом и матерью в родительской подсистеме чтобы поддерживать сотрудничество в опеке и воспитании детей; между родительской подсистемой и ребенком (или детской подсистемой, если со временем детей становится несколько); между матерью и ребенком и между отцом и ребенком по отдельности. Наконец, ребенку со своей стороны необходимо выстроить отношения с мамой, папой, родительской подсистемой и внутри детской подсистемы с появлением следующих детей. И это не говоря о бабушках-дедушках, родственниках, друзьях семьи и т. д. (см. В. Сатир «Вы и ваша семья»).
В триаде «мать-отец-ребенок» неизбежно проявляются треугольники и коалиции, когда двое временно объединяются против или отдельно от третьего. Тот может чувствовать себя исключенным или напротив радоваться, что его оставили в покое. Однако треугольник это более устойчивая конфигурация, чем пара. Он может сглаживать или временно отодвигать в сторону проблемы и противоречия в диадах: мужско-женских или детско-родительских отношениях. Либо, напротив, со временем эти противоречия могут обостриться или даже перерасти в проблему, требуя решения. Чаще это случается, когда роли в треугольнике не гибкие, жестко закрепляются. Например, постоянные тесные отношения ребенка с одним из родителей (чаще матерью) при исключенном из воспитания втором (чаще отце) сигналят о проблемах в супружеских отношениях, отдалении или конфликте внутри пары. Со временем, если ничего не поменяется, отдаление и конфликт будут нарастать. Тогда вся система становится в той или иной степени дисфункциональной не справляется с задачами и вызовами супружества, родительства, внешней социальной жизни. Напротив, когда происходит гибкая смена ролей в треугольнике, а противоречия в диадах «родитель-ребенок», «родитель-родитель» или «супруг-супруг» своевременно разрешаются, система функционирует достаточно хорошо.
Кроме того, с рождением ребенка перестраиваются отношения в самой паре. В течение беременности и первого года жизни малыша мама гораздо больше сосредоточена на младенце, чем на супруге или других сферах своей жизни. Это имеет большой смысл для выживания и развития потомства, однако для пары, для супружеской роли это становится настоящим испытанием. «Новорожденный» отец часто может чувствовать себя на периферии, вытесненным из отношений с женщиной маленьким «соперником». На этот период для диады «мать-дитя» он становится третьим, и большим вызовом оказывается, чтобы он остался не лишним (см. К. Эльячефф и Н. Эйниш «Дочки-матери. Третий лишний?»).
Пожалуй, наиболее выпукло роль отца как третьего проявляется, когда отец и мать ребенка по разным причинам решают не быть парой. Чаще всего ребенка, особенно очень маленького, оставляют с матерью. У мужчины и женщины могут быть сложные отношения, конфликты, тяжелые переживания при взаимодействии друг с другом, что усложняет им согласование своих родительских ролей или делает его невозможным. Отец может отказываться от участия в воспитании, не допускаться к выполнению своей родительской роли или допускаться с ограничениями на условиях матери, расширенной семьи или суда.
Сейчас в нашей стране все больше отцов хотят воспитывать своих детей, настаивают на совместной опеке или даже на том, чтобы дети проживали с ними, если супружеские отношения распались. И все больше матерей, которые позитивно относятся к этому стремлению, идут ему навстречу. На наш взгляд, это очень позитивные изменения в роли и образе отца.
Каковы следствия положения фигуры отца как ТРЕТЬЕГО в ядерной семейной системе?
Во-первых, возникает иллюзия его необязательности, но это не так. Да, сейчас женщины достаточно экономически и социально состоятельны, чтобы обеспечить себя и ребенка. Однако вынашивание, выкармливание и взращивание детей по-прежнему весьма ресурсоемкий процесс, требующий от материнской роли профицитности. Матери крайне важно находиться в безопасном, поддерживающем окружении, опираться на близких, их эмоциональную поддержку и действенную помощь. Состояние «один на один с младенцем» в течение продолжительного времени, характерное для современного городского материнства даже при наличии супруга, ведет к ди-стрессу и выгоранию. Присутствие «третьих лиц», партнера, готового разделить тяготы и радости совместного родительства или даже просто позволяющего женщине переключиться, вынырнуть из материнства во «взрослые» отношения, дает дополнительный ресурс. А для развития и роста ребенка, да и для качества жизни взрослых ресурса много не бывает.
Во-вторых, мать и ребенок в симбиозе являются как бы продолжением друг друга. В их гармоничном дуэте, кажется, не место третьему. Однако именно этот третий способен дать не только дополнительный ресурс маме в уходе за малышом, но и ребенку опыт контакта с тем, кто «не мама». А это, как мы уже говорили, способствует появлению в его опыте переживания границ, а также процессам сепарации.
В-третьих, появление ребенка и участие отца в его воспитании усложняет семейную систему, одновременно с этим делая ее более гибкой и устойчивой, обладающей большими степенями свободы и возможностей. Ребенок учится не только жить в тесных парных отношениях, но и быть частью системы, где есть семейная иерархия, разные роли и отношения. Когда-то он может быть в коалиции с кем-то старшим, когда-то противостоять этим старшим в одиночку или в коалиции с другими детьми, когда-то быть отдельно от других и выносить то, что мама или папа не принадлежат ему безраздельно. На примере своих отношений с папой и мамой, если, конечно, взрослые не требуют у него «определиться, кого ты любишь больше», ребенок учится совмещать различное, но одинаково важное в своей жизни. Во взрослой жизни этот навык совмещать требуется сплошь и рядом: любовь к партнеру и детям, работу и семью, свои интересы и чужие. Весь этот невообразимый спектр взаимодействий может быть освоен, когда поддержки, ресурсов и участников достаточно, чтобы развернуться от мамы к кому-то такому же значимому, как она, но другому.
Фигура отца не тождественна материнской; отец другой, отличный от матери
Другой в своей биологической основе, даже если у родителей много общего. Мать женщина, отец мужчина. Это дуальность, своего рода система координат, которую можно отрицать или пытаться обойти, но невозможно отменить, даже если со временем однополых пар, воспитывающих детей, будет становиться больше. Есть женское, есть мужское, и они разные. И мы с младенчества уясняем это, если имеем опыт контакта и с отцом, и с матерью.
Запах, сердцебиение, характер прикосновения, звучания, энергия контакта все различное у этих двух значимых людей. Отец появляется постепенно в диаде «мать-дитя», как внешняя фигура, как третий, о чем мы писали выше. Он более плотно в контакте с матерью, чем остальные, она реагирует на него особенным образом, и он другой во всех своих проявлениях.
Крайне важно, чтобы мужчина и женщина, как партнеры, замечали и признавали эту «инакость». Когда партнеры требуют друг от друга тождества во всем, когда различия для них тревожны и они пытаются отрицать, нивелировать их или бороться с ними, тогда конфликты, являющиеся нормой и выявляющие эту инакость, оказываются непереносимым испытанием из-за неумения обходиться с ними.
Фигура отца как значимого другого имеет следствием:
Во-первых, отличия между матерью и отцом как другим ухаживающим за ребенком взрослым, с которым она в особенных отношениях, помогают ребенку получить больше опыта в формировании границ, умении различать, в какой-то момент передаваться от матери кому-то не менее значимому, в контакте с ним выносить разлуку с ней. Границы и сепарация мы снова и снова возвращаемся к этим важным понятиям, знаменующим взросление, в связи с фигурой отца.
Во-вторых, усвоение гендерных стереотипов, сценариев и ролей. Отсутствие в семье отца сказывается на формировании гендерной идентичности (см. Отто Кернберг «Отношения любви. Норма и патология»). Мальчик чувствует себя причастным к своему полу как «хорошему» благодаря своим хорошим отношениям с отцом. Девочка переживает ценность своего пола в любящем контакте с отцом и наблюдая уважительные, любящие отношения отца и матери. Мальчик учится строить свое поведение с женщинами, исходя из примера и отношения к ним отца. Девочка на основе своих отношений с папой строит ожидания и способы взаимодействия с мужчинами. Все гендерные «войны», на наш взгляд, начинаются в каждой конкретной семье, где супруги пренебрежительно, тревожно или враждебно относятся к различиям, обусловленным гендером и полом.
В-третьих, фигура отца и фигура матери это точка отсчета для формирования не только идентичности, связанной с полом и гендером, но и в целом личности, индивидуальности. Какой, какая я? А что точно не я? На эти вопросы мы отвечаем, поначалу отталкиваясь от своих сходств и различий с родителями, от их отношения и оценок друг друга и нас самих. Мы также улавливаем, что одобряют и не одобряют они друг в друге, в самих себе, в окружающих. Когда мама и папа видят, знают и уважают различия друг друга, ребенок получает послание, что он тоже имеет право быть «другим», «своим собственным», не похожим ни на кого, и при этом он будет продолжать оставаться любимым. Это основа здоровой идентичности, свободной от внутреннего раскола. Тогда как конфликты из-за инакости порождают запрет для ребенка быть другим, по сути самим собой. А значит, ему сложнее будет жить свою жизнь, следовать своим путем, имея свои убеждения и ценности.