Отца с тех пор парень больше не видел. Рос с бабушкой и дедом. И прекрасно рос, надо сказать. Пока однажды в августе не случилась нелепая автокатастрофа. Дед погиб на месте, а ба осталась сидеть в инвалидном кресле. Она тогда сказала странную фразу, что навсегда врезалась в память мальчика: «Огненное наказание ждало своего времени. Металл настиг меня раньше, чем я думала».
Что это значит парень не знал. Как собрать себя в кучу тоже. Но он пытался быть сильным. Всё-таки единственный мужчина в семье. За бабушкой уход. Деда похоронить. Народу почти не было. Пара соседей и Наташкина семья. Вот и всё. Потом Вовка немного пришёл в себя, увлёкся барабанами и походами в лес с девочкой. Про отца ба не вспоминала, но говорила, что раз в год он переводит хорошую сумму денег на счёт. Плюс пособие и пенсия. Хорошо получалось. Не голодали и даже на отдых копили. Бабушка в горы хотела. Парень тихонько журил её за авантюрный дух и предлагал погреться на солнышке у моря. На что бабушка категорично отказывалась и стояла на своём. Поездку планировали в июле. Вовка хотел в августе и ещё просил взять Наташку с собой. Но ба отрезала нельзя. И даже не спрашивай почему. Вовка знал этот взгляд и твёрдый тон, поэтому не спрашивал. В июле, так в июле. Не съездили. И что теперь? До восемнадцати ещё три года
丙戌
Наташка лихо припарковала машину и, схватив несколько огромных пакетов, быстро залетела в подъезд.
Мам, мам. Помоги скорей, опаздываю, закричала девушка, скидывая на ходу кроссовки и бросая на пол вещи. Люська, это не тебе. Нельзя. Фу, сказала она любопытной собачке, которая уже засунула свой маленький нос во все сумки.
Фу. Что это ещё за фу?
Люська возмущённо уставилась на хозяйку. Как это «нельзя»? Как может быть «нельзя», когда столько нового и интересного?
Мам, ну где ты?
Тишина.
А где все? удивлённо спросила Наташка у собаки.
Люська вильнула хвостом, гордо подняла морду вверх и медленно, с королевским достоинством, удалилась в комнату.
Царская особа, не иначе, фыркнула девушка и, зайдя на кухню, вцепилась в листок, лежащий на столе.
«Дочь, мы уехали встречать дядю Пашу. У него есть новости про Володеньку. Жди, скоро будем. Не волнуйся. Мама».
Не волнуйся. Да как можно не волноваться после такой записки? Наташка подпрыгнула на месте и от избытка эмоций громко зарычала. Вовку она не видела 5 лет. Выплакала все глаза, написала сотню стихов, песен. Ах, как бы она хотела вернуть тот день, когда он просил её начать репетировать. Всё ждала, что скоро он вернётся и она скажет: «Смотри! У меня столько материала, давай играть, давай!»
А он улыбнётся так счастливо, и глаза загорятся тем чистым светом, который был только у него и снова всё будет хорошо. Как раньше. Тот день, когда пришёл незнакомый дядя Паша, Наталья запомнила на всю жизнь. Как выяснилось, Вовкин отец давно умер и родители девочки начали готовить документы на усыновление мальчика. В детдоме не бывает хорошо. Но тут выяснилось, что у Вовкиного отца есть брат. На похороны не успел приехать, слишком поздно узнал. Но за парнем явился, как тут и был.
Наташка смотрела на него и молилась, чтобы он остался жить здесь, с Вовкой.
Не получится, угрюмо сказал друг и опустил голову, закрыв глаза.
Да почему нет, почему? нервно закричала девочка, яростно пиная старый дуб.
Ребята встретились на поляне. Как сказал парень на последний разговор.
Да потому. Семья у него. Собака. Куры. Свиньи. Слушай, оставь уже дерево в покое.
О, господи, закатила глаза девочка, и что ты будешь делать в этой деревне, а? А я. Я? Я что буду делать без тебя? Как жить?
Нат, кто бы знал, а?
Прости. Прости меня, Вовочка, взмолилась девочка, наспех вытирая слёзы и обнимая его за плечи.
Всё нормально, правда. Только я уже совсем не такой, как раньше, понимаешь? грустно сказал парень.
Такой же. Просто тебе больно очень. Ты справишься, переживёшь. Я рядом, слышишь? Всегда буду рядом, хочу быть. Ну Вова, сделай что-нибудь, не уезжай.
Не могу. И, знаешь, не хочу. Мне правда больно, очень. Не знаю, как это пережить и лучше постараться забыть обо всём.
Да что ты такое говоришь. О чём это обо всём?
О городе этом. О доме дурацком. Соседях. Маме. Дедушке Ба Пусть всё останется в прошлом, я буду дальше жить. Как будто только родился, вот такой, с разбитым сердцем.
Наташка молча прижала ладонь к его груди:
Ты справишься. Ты и с этим справишься тоже. Что мне сделать?
Забыть меня, глухо сказал парень, просто забудь и не ищи никогда.
Да ты что? раскрыв рот, вытаращила глаза девочка. Как?
Молча. Нет больше твоего друга Вовки. Весёлого и доброго парня. Нет его. Кончился. Есть Владимир Дмитриевич. Мерзкий и бессердечный тип. Тебе с таким не по пути, поняла?
Нет. И не собираюсь понимать. Не смей прятать моего лучшего друга. Он есть и всегда будет, топнула ногой Наташка.
Не будет. Его больше нет, слышишь?
Не слышу и не хочу ничего слышать, завизжала девочка.
Как знаешь, пожал плечами Вовка. Прощай.
И быстрым шагом пошел прочь. Навсегда ведь пошёл, Наташка чувствовала это. Ни крики её, ни шишки, летящие ему вслед ничто не остановило его. И в тот миг сердце девочки раскололось внутри. И руки стали холодными. И уши. И даже кости словно покрылись коркой льда. И Наташка тоже решила закончиться и стать другой. Такой, которая сможет пережить всё это и справиться с тем, что происходило. Ровно пару минут она простояла, как истукан, представляя, как станет холодной, до невозможности прекрасной и будет петь с красивой сцены грустные песни. Без единой слезинки. Ни одна ресничка её не дрогнет. Слышишь, Вовка? Ни одна! И будет девушка отшивать всех парней. И друзей. У снежных королев не бывает друзей. И больше не будет никогда.
А потом на плечо к Наташке села ворона. Серая. И посмотрела на неё внимательно. И вздохнула грустно. И достав из-под крыла спелый, сочный, оранжевый персик протянула девочке. И тихо каркнула: «Кар-Онь-Кар-Гонь!»
Наташка выдохнула. И вместе с этим выдохом ушёл весь холод из её тела. И все мысли, все картинки о страданиях и невыносимом будущем, тоже ушли. Девочка взяла персик, понюхала его, улыбнулась и сказала:
Вкусно пахнет, спасибо, откусила и зажмурилась от удовольствия.
Сладкий сок нежно растёкся во рту и медленно побежал по тёплой шее. Наташка могла поклясться, что ворона в этот момент улыбнулась ей.
Гонь, задумчиво сказала девочка, что ты имеешь в виду, огонь?
Кар! важно издала ворона и подмигнула.
Огонь-огонь. То, что меня спасает, будоражит и ставит в тупик Ладно, всему своё время, я сегодня слишком устала, чтобы думать ещё и об этом. Пойдёшь со мной? спросила девочка птицу, пытаясь отряхнуть руки от липких капель.
Ворона аккуратно взмыла вверх, на прощание взмахнув крылом. Наташка помахала ей в ответ рукой и медленно пошла домой.
Кар-Кар. Гонь. Зы. Кар-Кар. Ба, тихо доносилось из леса ей вслед.
Часть вторая. Совсем непонятная.
Глава 1.
Когда деревья были большими и зелёными, приложения такси казались чем-то фантастическим. Подумайте сами это ли не чудо? Ткнуть пару раз на экране смартфона и через несколько минут уныло встречать грязную «Тойоту» с раздражённым хмурым типом. Почему уныло? Потому что заранее знаешь, что приедет такое нечто, что вообще не обрадует. А то, что быстро так и что в этом такого? Норма. А вот вы подумайте, на унылость легко цепляется и хмурость, и пыль, и тоска. Что посеешь, то и пожнёшь. Водители такси старых времён нутром понимали смысл этой поговорки.
Итак. Когда деревья были большими и зелёными, в природе существовали рации и антенны, которые с точки зрения нынешней молодёжи, использовались в странных сферах. Заявки в такси принимались в режиме реального времени, а водители распределялись по адресам вполне себе живым диспетчером. Как правило, находящимся в слегка (мягко говоря) нервозном состоянии. Ибо быть промежуточным звеном между вечно спешащими пассажирами и хаотично снующими водителями это словно пытаться подружить лёд и пламя. При этом оставшись в здравом уме, но с хлипкой нервной системой. Такая работа требовала железного хладнокровия, наглого спокойствия и морозной головы. Как вы понимаете, буквально работа мечты для одной нашей старой знакомой.
壬辰
Наталья Александровна, борщ будете? заискивающе спросила стажёрка.
Буду, нервно бросила девушка и громко сказала в пыльную рацию, один сто восемь.
Сто восемь, я, бодро отозвался мужской голос.
Пассажир третий раз звонит. Ты пешком до Балябина добираешься?
Нет, командир. Колесо пробил, пять минут и на месте.
Знаю я твоё колесо, буркнула Наташка, хватаясь одновременно за две трубки телефона.
Такси 20 год, слушаю. Минутку. Минутку.
Один пять.
Пять шесть.
Семь восемь.
Три четыре.
Одиин один-одинёёшенек, наперебой раздавались голоса из хрипящей чёрной коробочки.
Секунду всем, крикнула Наташка в рацию.
«Кунду, кунду», эхом отозвался ехидный голосок.
Да, да. Ленина 127, третий. 10 минут. До свидания.
Девушка от злости и усталости со всей силы шандарахнула кулаком по столу. Старые доски затрещали и в тот же миг, ножки, не выдержав напора, согнулись пополам. Как в замедленной съёмке девушка схватила в руки монитор и пепельницу со стола. Мерзкая говорящая коробка чёрной рации внезапно пустила колечки дыма, истерично крякнула по-лягушачьи и начала тлеть оранжевым пламенем. Три телефона рухнули на пушистый ковёр и жалобно бряцнули. Клавиатура, зависнув в смешном сальто, бухнулась сверху. Бам. Буц. Тыдыщ.
Один один-одинёшенек, завёл визглявый голос, ответьте мне. Один один
Одинёшенек, ехидно передразнил его мужской голос из-за угла, я выживу, если сейчас зайду?
Наталья Александровна, борща не было, взяла рассольник, бодро затараторила стажёрка, заходя через служебный вход. Ой, а что это здесь случилось?
Ненавижу рассольник, прошипела Наташка и подскочила на месте. Сердце билось за ушами, раскалёнными ладонями она коснулась лба и вдруг нервно обернулась, вспомнив о мужском голосе.
Чего надо? безумно вежливо спросила она.
Спокойствие, только не убивай меня! нагло усмехнулся мужчина и приподняв бровь, настороженно уставился на девушку. В ледяных глазах мерцало удивление.
Рассольник, робко повторила стажёрка.
Два пять.
Восемь четыре.
Один один
Одинёшенек, буркнула Наташка и взяла наконец рацию в руки:
Секунду, у меня ЧП. Тишина.
Я Александр. Сто восьмой, протянул руку мужчина и вдруг смущённо улыбнулся.
А так и не скажешь, зашептала стажёрка.
«Восьмой. Просто восьмой», подумала Наташка.
Мужская ладонь была ледяной и пожар, пылающий у неё во всех клетках тела, погас. Дыхание выровнялось, движения стали плавными, как во сне. Мизинчиком девушка дотронулась до своего носа прохладный. «Как у собаки», мелькнуло в голове.
Сто восьмой нахмурился, пальцами потёр мочку уха и недоумённо уставился на девушку.
Тем временем стажёрка притащила старую тумбочку и радостно водрузила на неё телефоны, монитор, пепельницу и две миски супа рядом. Бульон покрылся крупными кольцами жира, а поверх крупно нарезанного картофеля, вальяжно расположился рыжий кудрявый волос.
Фу, блин, скривилась Наташка, убери эту гадость.
Сто восьмой молча сгрёб обе тарелки в мусорное ведро и жестом фокусника поставил на стол свежие кексы с кокосом, три стакана ароматного кофе и пачку арахиса в карамельной глазури.
Угощайтесь, девочки, подмигнул он и не дожидаясь ответа, вонзил зубы в нежную мякоть выпечки.
Ой, спасибо! Вы как волшебник! радостно защебетала практикантка и всплеснула руками, словно школьница на новогодней ёлке.
Тшш, Наташка взяла себя в руки и подсела к рации.
Единица.
100, «Калинка».
Поставила. Восемь четыре.
Звоните.
Звоню. Давай, кивнула она стажёрке.
Я Аня, вообще-то, надулась та и одновременно состроила глазки сто восьмому.
Однако, хмыкнул Александр и осторожно пододвинул кофе. Наташ, ты ведь любишь?
Ты-то откуда знаешь, отмахнулась от него она, два пять.
Два пять 130, «Рынок».
Первый.
Слышал. Ты вчера ребятам говорила.
Наташка отложила рацию и с наслаждением откусила кусочек кекса.
Ммм, вкусно! И кофе ничего, поставила стакан и внимательно посмотрела на мужчину. Саша.
Я, подмигнул он ей.
Домой меня отвезёшь, не то спросила, не то скомандовала она.
Отвезу, ровно сказал сто восьмой.
А меня? прищурилась стажёрка.
Наталья молча посмотрела на неё и девушка бочком попятилась из комнаты.
Хотя, я и сама дойду, не переживайте!
Делать нам больше нечего, как переживать за взрослую дылду, пробурчала Ната, одновременно отвечая на телефон.
Такси 20 год, слушаю. Да. Пять минут. Адрес.
Сто восьмой внимательно наблюдал за ней. Вот она быстро положила трубку на базу и в ту же секунду схватила рацию.
Один пять шесть.
Хмурится. А глаза весёлые. Ковыряет носком кроссовка старый линолиум и зачем-то иногда трогает нос указательным пальцем.
Пять шесть.
Белорусская 23, пятый.
Поймал. Через две минуты звоните.
Звоню.
Провалиться не боишься? ехидно спросил Сашка, закуривая сигарету.
Куда? удивлённо уставилась на него Наташка, набирая номер на мобильнике.
Кто знает, что там под этими древними полами, развёл руками сто восьмой, взглядом показывая ей на протёртую часть под кроссовком.
Серая «Тойота» 359, выходите. Пожалуйста, до свидания, сказала Наталья в трубку и недоумённо присела на корточки.
Ого. Как так-то? Там ведь реально что-то виднеется, и подковырнула остатки былого покрытия.
Давай, ломай, не жалей, подначивающим тоном сказал Сашка. Сколько у тебя времени до конца смены?
15 часов.
Да ладно, хмыкнул он, доставая из кармана вибрирующий сотовый и выходя в другую комнату. Да. Нет. Занят. Ты сам решил, назад дороги нет. День тебе сроку. Какие проценты? Отдыхай. Всё.
Содержательный разговор, хмыкнула Наташка.
Я думал, ты уже заканчиваешь, раз сагитировала меня быть твоим извозчиком, ответил Сашка, проигнорировав её фразу.
Глядя на тебя, я бы сказала перевозчиком.
И впрямь. Сашка до ужаса был похож на Джейсона Стетхема. Тот же пронзительный взгляд. Решителен, уверен, собран, напряжён. И в то же время, возмутительно спокоен и расслаблен.
А «Форсаж» любишь? невпопад спросил сто восьмой, гремя какими-то железяками в углу.
Спрашивашь! закивала Наташка, ножом ковыряя дырку в старых досках.
А Кобейна?
Так. Он мой, понял?
Понял. Но мне тоже нравится. Ладно?
Ладно, пропыхтела Наташка.
Что ты здесь начал Сашка, выходя из-за ширмы и обрывая сам себя на полуслове, охренеть.
Да. Другими словами здесь и сказать было нельзя. Наташка отодвинула в угол стол, стулья и в буквальном смысле распотрошила часть пола. Слева лежали растёрзанные куски линолиума и обломки старых досок. Справа большая куча старых измятых газет и синих тряпок. Сама девушка стояла на коленях и заглядывала куда-то вниз, в дыру.
Саш, ты только посмотри!
Смотрю, он ошарашенно уставился на эту чудную картину.
У тебя есть фонарик? Там что-то есть, ничего не вижу.
В машине. Сейчас принесу.
Наташка села прямо на грязный пол: «Кто бы мог подумать, что в этом офисе есть что-то интересненькое?». Она потёрла руки от предвкушения.
Ты что, уже кого-то замочила, пока я ходил? расхохотался сто восьмой, устраиваясь рядом с ней и включая небольшой фонарик.
Что за странные мысли?
Вид у тебя больно кровожадный. А если честно, о чём ты сейчас думала? Сашка убрал ещё пару досок и направил луч в самую тьму.
Честно? Я думала, вдруг, как в сказке мы сейчас найдем что-то интересненькое!
Например, старую банку чая, сказал Сашка, подсвечивая пожелтевшую жестянку.
Дай мне! нетерпеливо сказала Наташка. А это что за кнопочка?
Что за кнопочка? искренне удивился сто восьмой, нет там никаких кнопочек. Тумблер включить/выключить и всё.
Да вот же, сказала Наташка и нажала её. Свет померк. Потом зажглась яркая лампа. Раздался дикий свист. И снова темнота.
Саша, Саш! позвала она. Тишина.
Девушка робко нажала тумблер «включить» и тонким лучом фонаря забродила по сторонам.
В глаза не свети, раздражённо сказал Сашка.