Мы все присмотрим за госпожой Эстер.
Эль-Мелах кивнул и подстегнул своего мехари.
На закате, после восьмичасовой гонки путники увидели на горизонте изломанную линию минаретов и башен, темневших на фоне безоблачного неба. Кто-либо другой мог решить, что перед ним восхитительный мираж. Да и как поверить в существование большого города посреди пустыни? Однако Эль-Хагар и Эль-Мелах точно знали, что там, впереди.
Тимбукту, Царица Песков, владычица Сахары, таинственный город, в чьем существовании европейцы сомневались несколько столетий.
Еще четверть мили, и мы на месте, сказал Эль-Хагар.
Тимбукту, или, иначе, Томбукту, расположен посреди песчаной равнины на южной границе Сахары, в четырнадцати километрах от реки Нигер. До того как в этом городе побывали Рене Кайе и Генрих Барт, в Европе о нем знали только из волшебных сказок.
Древний Тимбукту был чем-то сродни Афинам, Риму или Фивам. Когда-то, давным-давно, там существовали школы мудрецов и философов, город славился богатством и великолепием. По одним данным, он был основан примерно в четвертом веке от Хиджры[21], по другим в 1214 году от Рождества Христова. Однако, судя по папирусам древнеегипетских историков, Тимбукту существовал и прежде под названиями Куфа или Нигерия.
Как бы то ни было, на протяжении многих веков Тимбукту считался таинственным городом, пока в один прекрасный день правители марокканского Феса не захватили его и не обложили данью.
Впрочем, Тимбукту не захирел. Более того, несмотря на то, что город был затерян в пустыне, гранадские зодчие украсили его, создав роскошный дворец для султана, и Тимбукту еще долго оставался важнейшим торговым центром. Сюда отовсюду стекались караваны: из Марокко и Алжира, из Туниса и Триполитании. Отсюда товары везли дальше, в Центральную Африку.
В 1500 году Тимбукту, благодаря восстанию одного негритянского вождя, вновь обрел независимость и на некоторое время даже былое великолепие, чтобы в 1670 году при короле бамбара опять прийти в упадок. Окончательно добили город туареги и фульбе, эти отважные разбойники Сахары, захватившие его в 1826 году.
Сегодня в Тимбукту, по-прежнему занимающем огромную территорию, обитают не более пятнадцати-двадцати тысяч душ. Семь мечетей, древние башни, массивные крепостные стены и базары вот и все, что сохранилось от его величия.
Улицы Тимбукту настолько широки, что на них могут спокойно разминуться три повозки. Дома глинобитные, с внутренними двориками и фонтанчиками. Кое-где еще можно полюбоваться колоннадами в мавританском стиле, бастионами и глубокими колодцами, увы, по большей части разрушенными. Множество пустующих хижин заполняется только с приходом караванов, привозящих рабов для двух невольничьих рынков, и происходит это нечасто[22].
Все же Тимбукту до сих пор является важнейшим торговым городом, хотя тут не производится ничего, даже продовольствия для местных жителей. Вот почему Тидиани, в 1885 году осадивший его, едва не уморил всех голодом.
В Тимбукту сходятся караванные пути со всей Северной Африки. Из Конго и Бамбары сюда везут золото и слоновую кость, из копей Танундерма и Боншебура драгоценную соль.
Еще несколько лет назад здесь процветал религиозный фанатизм. Ни один «неверный», ни один европеец не мог под страхом казни вступить в этот город. Что не помешало Кайе, а потом и Барту, презрев смертельную опасность, проникнуть за его стены, переодевшись мусульманами.
В 1897 году капитан-лейтенант Карон вместе с четырнадцатью матросами, чернокожими и европейцами, поднялся по Нигеру на канонерке, но удовольствовался лишь видом на запретный город и даже не решился сойти на берег, побоявшись фанатиков-туарегов и султанских кисуров.
Лавируя между высокими кучами мусора, сваленного под полуразрушенными городскими стенами, Эль-Хагар и Эль-Мелах вошли в ворота. Смеркалось.
Ответив на несколько вопросов султанской гвардии, сторожившей город от неверных, они направились к караван-сараю. Последний представлял собой широкий навес, сооруженный для погонщиков, где те могли переночевать за сущие гроши.
Делами займемся завтра, сказал Эль-Хагар, слезая с мехари.
Они готовили себе ужин, когда к караван-сараю приблизилась знакомая шайка туарегов, только сейчас вошедшая в город. Эль-Хагар сразу узнал главаря.
Разбойники караулили нас где-то у городских стен, сказал он Эль-Мелаху.
Выбрось их из головы, отмахнулся тот. По-моему, им нет до нас никакого дела. Зря ты о них думаешь.
Может быть. Но мне было бы спокойнее, если бы их здесь не было.
Действительно, вождь шайки Амр-эль-Бекр, казалось, не обратил на двух путников никакого внимания. Вместе с четырьмя своими людьми он расположился в углу караван-сарая. Они развьючили мехари и как ни в чем не бывало растянулись на циновках.
Эль-Хагар и Эль-Мелах поужинали, покормили верблюдов и улеглись на ангаребы[23], положив рядом ружья, в точности как сделали туареги, которые вроде бы уснули. Мавр, уставший после тяжелого перехода, вскоре тоже захрапел.
Однако Эль-Мелах бодрствовал. Приподняв в очередной раз голову и убедившись, что спутник уснул, он неслышно встал с ангареба и прокрался в угол, где лежали туареги. Не успел он подойти, навстречу поднялась темная фигура.
Это ты, Амр? спросил Эль-Мелах.
Я, ответил главарь туарегов. Где неверные?
Остались в оазисе.
Они что-то заподозрили?
Пока нет. Знаешь, зачем сюда приехал белый человек, хотевший тебя застрелить?
Нет, откуда бы?
Он разыскивает полковника Флаттерса.
Вождь глухо выругался:
Ему известно, что это мы
Тише, Амр. Эль-Мелах закрыл туарегу рот ладонью.
Он для нас опасен?
Он француз. И этим все сказано.
Француз! сквозь зубы процедил Амр. Знай я это прежде, убил бы еще тогда, в пустыне.
И лишился бы султанской награды за поимку кафира.
Так ты ради награды притащил их сюда?
Конечно. Мужчины твои. Женщина моя.
Среди них есть женщина?
И красивая, точно гурия.
Что ты с ней собираешься сделать?
Похитить и продать султану.
Ну и змея же ты, Аль-Абьяд
Не называй меня так! Я теперь Эль-Мелах.
Сменил имя?
Не только имя, но и кожу. Узнай француз, что это я виновен в гибели экспедиции, мне бы не поздоровилось.
Когда он собирается прибыть в Тимбукту?
Через семь дней. Я сам приведу его сюда.
Буду ждать. А сколько всего кафиров?
Два европейца и один еврей.
Ну что ж, за европейцев султан отвалит немало. Он давно мечтает заполучить белых рабов. А еврея с удовольствием сожжет, как бешеного пса.
Только смотри не заикнись, что еврей брат девушки, предупредил Эль-Мелах.
Хорошо, но за это тебе придется раскошелиться.
А скажи-ка мне, Амр
Спрашивай, не стесняйся.
Не было ли, случайно, среди рабов, захваченных твоими соплеменниками в оазисе Эглиф, старика?
Вроде был один. А что?
Он нужен мне, чтобы убедить кафиров приехать в Тимбукту. Если старого хрыча уже продали, перекупи его или укради.
К утру он будет здесь, клянусь. Я знаком со всеми здешними туарегами и легко найду человека, которого ты ищешь.
Где мы встретимся?
На невольничьем рынке.
Удачи, Амр.
И Эль-Мелах вернулся к своему ангаребу. Эль-Хагар продолжал храпеть.
Наутро, когда они проснулись, туарегов с их мехари и след простыл.
Разделимся, сказал Эль-Хагар. Я займусь розысками полковника.
А я тогда поищу Тасили, охотно согласился Эль-Мелах.
Увидимся в полдень. Перекусим и поделимся добытыми сведениями.
Подождав, пока Эль-Хагар удалится, туатец уселся на своего мехари и покинул караван-сарай, вокруг которого уже сновали люди. Улицы были заполнены верблюдами, лошадьми и ослами, груженными разнообразным товаром. Кого тут только не было! Купцы марокканские, алжирские и триполитанские, чернокожие с берегов Нигера, туареги из пустыни, красавцы-бамбара и фульбе в широких уазроцах и огромных чалмах. Некоторые щеголяли едва ли не в султанских нарядах, кто-то ходил в одной набедренной повязке.
Все городские площади превратились в базары, где сбывались горы европейских и африканских товаров. Ведь Тимбукту нуждается буквально во всем. Даже дерево туда привозят из Нигера.
Горы сушеных фиников и инжира, проса и ячменя, фисташек и картофеля, цитронов и лимонов, с огромными трудностями привезенных из Северной Африки. Рулоны тканей, пирамиды мыла, связки свечей, французские безделушки, сахарные головы, шкатулки из кораллов, и среди всего этого изобилия горки драгоценной соли, которую продают здесь едва ли не на вес золота. Соль служит деньгами, за пять-шесть либр[24] соли можно купить раба во цвете лет.
Надо всем этим висел оглушительный гомон, в который вносили свою лепту сновавшие туда-сюда навьюченные животные. Несмотря на все попытки кисуров навести порядок, шум, гам и толчея лишь усиливались.
Эль-Мелах ехал сквозь толпу к невольничьему рынку, расположенному под навесом на широкой площади. Продвигался он с трудом: торговцы, только бы не упустить выгодной сделки, предпочитали, чтобы верблюды и кони оттоптали им ноги.
Знакомых туарегов пока видно не было, но толчея и здесь была порядочной. На рынке продавали негров со всей Африки: бамбара, бара-исса и прочих прибрежных жителей Нигера; массина, бахима, фульбе Под навесами жались друг к другу старики и молодые, дети, мужчины, женщины. Все голые, чтобы покупатель лучше смог оценить их достоинства и недостатки, все молчаливые и печальные, стыдящиеся своего положения.
Их придирчиво осматривали, ощупывали, заставляли бегать или поднимать тяжести, чтобы увидеть мускулы, заглядывали в рот, проверяя зубы, принуждали драться, оценивая их силу. Хозяевами были в основном туареги, эти ужасные пираты Сахары, которые ураганом проходили по окрестностям Тимбукту, грабя и захватывая в плен всё и вся.
Эль-Мелах напрасно обошел навесы. Приятеля нигде не было. Тогда он привязал мехари в тени пальмы, сам сел рядом, раскурил трубку и принялся ждать.
Полдень еще не наступил, когда он увидел Амра, за которым брел мавр лет шестидесяти, высокий и крепкий. Туарег тащил раба на веревке, привязанной к запястьям, при этом сильно ее дергая и понося несчастного почем зря. Заметив Эль-Мелаха, он подошел к нему и спросил:
Это тот человек, которого ты ищешь?
Не знаю. Эль-Мелах пристально посмотрел на мавра. Ты слуга Бена Нартико, у которого есть сестра по имени Эстер?
Услышав эти имена, мавр вздрогнул и изумленно уставился на Эль-Мелаха.
Твое имя Тасили? продолжал допытываться тот.
Откуда ты знаешь? Голос раба дрожал.
Это он, подтвердил туарег. Мне сказали, что его зовут Тасили, а в плен он был взят в оазисе Эглиф.
Все верно, кивнул мавр.
Эль-Мелах развязал ему руки и сказал:
Ты свободен. Если хочешь, я провожу тебя к твоим хозяевам.
К господину Бену и госпоже Эстер? ахнул старик.
Да.
Когда я смогу их увидеть?
Завтра.
Эль-Мелах кивком попрощался с Амром, прибавив на туарегском:
Здесь же. Через два дня.
Буду ждать, понимающе усмехнулся вождь.
Эль-Мелах и мавр, ведя мехари в поводу, миновали людные улицы и подошли к караван-сараю как раз в тот момент, когда вернулся Эль-Хагар.
Что за старика ты привел? спросил тот.
Вижу, мне повезло больше, чем тебе, Эль-Хагар, похвалился туатец. Раздобыл сведения о полковнике?
Нет.
А я меж тем не только разыскал Тасили, но и выяснил, что полковника Флаттерса продали в рабство султану.
Ты удивительный человек, Эль-Мелах! Эль-Хагар взглянул на него с восхищением.
И это еще не все, продолжил Эль-Мелах с коварной усмешкой. Я узнал, что вчерашние туареги подались за Нигер, в Сарай-Ямо, где располагается их дуар.
Значит, наши дела здесь окончены.
Да, пора возвращаться к маркизу. У тебя деньги есть?
Господин дал мне немного золотого песку.
Тогда пойдем купим мехари для старика и немедленно тронемся. До заката будем в оазисе.
Глава XXV
Дом старого Нартико
Семь часов спустя, к величайшему удивлению маркиза и Рокко и неимоверному ликованию Бена и Эстер, Эль-Хагар, Эль-Мелах и Тасили возвратились в оазис Тенег-эль-Хадак.
Все четверо приветствовали старого Тасили, который, увидев своих молодых господ, разрыдался от счастья. Маркиз, обрадованный новостями, долго расспрашивал предателя о судьбе полковника. У Эль-Мелаха на все был готов ответ.
Якобы от своего знакомого туарега он узнал, что Флаттерса привезла в Тимбукту банда, повинная в расправе над экспедицией, и продала в рабство султану.
Мой приятель, разливался соловьем Эль-Мелах, лично присутствовал при продаже француза на невольничьем рынке и слыхал, что люди султана заплатили за него четыре либры золотого песка, десять слоновьих бивней и триста золотых монет. Неслыханная сумма для города, где негров продают за несколько горстей соли.
Мы его освободим, произнес маркиз. Пусть даже ради этого придется спалить Тимбукту и взять в плен султана.
О султане я позабочусь, хозяин, не сомневайтесь, пробасил Рокко.
Будьте настороже, с самой серьезной миной предостерег их Эль-Мелах. У султана много кисуров, и они прекрасно вооружены.
А ты, Тасили, ничего не слышал о французском полковнике, проданном в рабство? спросила Эстер.
Нет, госпожа, покачал головой мавр. Впрочем, человек, купивший меня у туарегов, не разрешал мне покидать дом и с кем-нибудь разговаривать.
Чем же ты занимался?
С утра до ночи молол ячмень.
О мой бедный Тасили! Тот человек тебя обижал?
Во всяком случае, госпожа, скупым на колотушки его не назовешь, попытался пошутить мавр.
Если вы покажете мне своего бывшего хозяина, я не поскуплюсь ради него на удары своих кулаков! в гневе вскричал Рокко. Вот подлец! Так обращаться со стариком!
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Рокко и Эстер начали готовить ужин, чтобы отпраздновать возвращение Тасили.
Не видел ли ты дом моего отца? спросил Бен.
Видел. Как-то раз, когда хозяин уехал, я улучил минутку и отправился на него взглянуть.
Там теперь кто-нибудь живет?
Нет. Ведь перед тем, как покинуть Тимбукту и оповестить вас о смерти отца, я разломал все, что мог, чтобы никому не захотелось там поселиться.
Думаешь, сокровища на месте?
Наверняка, хозяин. Я сложил их в обитый железом сундук, сундук бросил в глубокий колодец, а колодец завалил песком и камнями.
И большое наследство? поинтересовался маркиз.
Пятьсот либр золота и без счета драгоценных камней.
Вижу, в Тимбукту богатеют быстро! засмеялся де Сартен.
Моему господину понадобилось на это семь лет, сумрачно ответил Тасили.
Меня поражает такая верность. Другой на вашем месте завладел бы сокровищами и удрал в Новый Свет, вместо того чтобы спешить в Марокко к наследникам.
Тасили сам настоящее сокровище, ответил Бен.
Старик только грустно улыбнулся.
Маркиз, когда выезжаем? спросил юноша.
Нынче же ночью. Мне не терпится прибыть в Тимбукту и найти полковника. Жаль, что спасся лишь он один! Даже странно, что туареги никого больше не оставили в живых.
Маркиз и Бен проводили Тасили в палатку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
Видимо, остальные погибли в бою, сказал вошедший Рокко, прерывая их беседу. Ужин на столе, господа. Да какой! Пальчики оближете!
Чтобы достойно отпраздновать освобождение старика-мавра и радостные вести, принесенные Эль-Мелахом, сардинец и Эстер превзошли сами себя. Они опустошили мешки с припасами и даже сходили в соседние караваны купить масла, сахара, ячменя, сушеных фруктов, а также великолепного зайца, убитого в пустыне кем-то из арабов. Запахи из котелков доносились такие, что маркизу на миг показалось, будто он находится на родной Корсике или во Франции, а не на краю пустыни.