Да репетиция у нас вечером важная. Грайлер поднялся с кровати, подошёл к столу, налил из чайника воды и стал жадно пить. Шеф сказал, чтобы все были, на кону поездка в загранку, вот так, брат.
Представляю, Стелькин хмыкнул. У тебя такой сушняк, ты же ни одной ноты не возьмёшь.
Должен, вздохнул Миша, снова беря стакан с водой. Иначе не видать мне Германии как своих ушей, а мне позарез надо, ты же знаешь, мама болеет, отец один на трёх работах крутиться, а я тут бездельничаю.
Понимаю, Мих, может и выгорит загранка. Слушай, а Лена, вроде, была ничего, повторил Женя. Худая только очень, плосковата, мне бы размера на два побольше, мечтательно вздохнул он. Интересно, какая у неё фамилия?
Тем временем Лена Авдеева готовилась провести первую репетицию с оркестром гнесинской академии, а главное с приглашённым дирижёром из большого симфонического, её собственным отцом. Папа Лены был известным музыкантом, много лет руководил коллективом, ездил по всему миру. Оркестранты называли его за глаза «наш Францевич», уважали и любили его, несмотря на всем известную строгость и нетерпимость Авдеева к пьянству.
Леночка была очень талантлива, на международных конкурсах занимала первые места, и многие профессионалы прочили девушке большое будущее. Семён Францевич был чрезвычайно горд успехами дочери, покупал ей дорогую одежду, отправлял отдыхать летом в Италию и не скупился на карманные расходы. Единственное, что омрачало его восторги, это то, что Лена как-то не особо стремилась делать карьеру. Её гораздо больше привлекала мысль о замужестве и молодые люди, с которыми Авдеев обходился безжалостно.
Нет, нет и нет! кричал он очередному ухажёру. Ноги твоей больше в моём доме не будет! Ишь выискался, голодранец, ни кола, ни двора, а туда же, нос по ветру! Кобель!
Леночка краснела, жених исчезал навсегда, но через некоторое время на её любовном горизонте появлялся новый объект, и всё начиналось сначала.
Вчерашний поход в гнесинскую общагу по приглашению трубача Петухова взволновал Авдееву. Ей понравились оба и Стелькин, и Грайлер. Женя своей искренностью и красивым низким голосом, Миша балагурством и весёлостью. Кого из них выбрать в ухажёры Леночка ещё не решила.
По тому как отец был взвинчен, девушка поняла, что сегодняшняя репетиция будет серьёзной, и ей придётся выложиться на все сто.
Ноты не забудь! крикнул Авдеев из коридора.
Пап, не волнуйся, взяла! ответила Лена, выходя из комнаты.
Семён Францевич придирчиво осмотрел дочь, отметил про себя уместность строгого чёрного брючного костюма, минимум косметики на лице и забранные в пучок волосы на затылке.
Едем! властно приказал он.
Большой репетиционный зал Гнесинки был заполнен музыкантами: первые, вторые и третьи скрипки разыгрывались самостоятельно, группа духовиков пыталась настроить инструменты, ударник проверял барабаны и несколько раз звякнул тарелками. Миша Грайлер вбежал в зал за несколько минут до приезда дирижёра, успел вынуть гобой из футляра и попытался издать пару звуков. Вместо них получился лишь хрип да сип, как будто инструмент простудился и потерял голос.
Чё, Мих, не звучишь сегодня? спросил с издёвкой вчерашний гость, трубач Федя Петухов. Сушняк?
Иди ты! Грайзлер смачно выругался и судорожно облизал пересохшие губы. Кстати, Петух! позвал он Фёдора. Те девчонки, пианистки, которые с тобой приходили вчера, ты их хорошо знаешь? Про Лену можешь рассказать: кто она, откуда?
Понравилась что ли? хмыкнул Петухов. Знаешь, чувак, я тебе так скажу, по-честному, отвалил бы ты лучше от неё, и побыстрее.
Ничего не понял, искренне признался Миша. Может, пояснишь? Надеешься на взаимность, Петух?
Сейчас тебе действительность, Миха, пояснит, засмеялся трубач. Ты, главное, попей водички, а то на первых же тактах опозоришься, или вон попроси соседа, пусть трость тебе облизывает, пока ты воду глушишь как подорванный!
Да отвали ты от меня! огрызнулся Миша. Лучше паузы считай, а то, неровен час, собьёшься!
Идут, идут! зашумели где-то около двери, пропуская к дирижёрскому пульту высокого худощавого седого мужчину и стройную небольшую девушку в классическом брючном костюме со строгой причёской.
Грайлер не узнал её.
Знакомьтесь, друзья! начал Семён Францевич. Студентка второго курса консерватории по классу фортепиано, молодая, талантливая, так сказать, особа он довольно улыбнулся, и по совместительству моя дочь, Елена Авдеева. Сегодня она порепетирует с нами.
Девушка приятно улыбалась, оглядывая музыкантов.
Миша! вдруг воскликнула она, увидев знакомое лицо в группе духовиков.
Грайлер внимательно посмотрел на Лену.
О! удивлённо сказал он. Привет!
Что такое? Семён Францевич проследил взгляд дочери в глубь оркестра.
Ну всё, Мих, тебе хана! радостно провозгласил Петухов. Авдеев не потерпит нищету рядом со своей Леночкой драгоценной.
А ты не умничай, вскинулся Грайзлер. Я тут вообще ни при чём, её не я окучивал, она Женьке понравилась, а я только шампанского предлагал, кажется, неуверенно продолжил он.
Стелькин на Ленку запал? прыснул трубач. Красавчик этот? Да у него миллион баб, я слышал, зачем ему ещё одна?
Что такое? повторил Авдеев, вглядываясь в музыкантов.
Сиди смирно, не высовывайся, предупредил Мишу Петухов шёпотом. Авось пронесёт, если, конечно, Леночка не будет вступать с тобой в интимные беседы.
Слушай, отстань, а? так же тихо попросил Грайзлер. У тебя вода есть?
На, бери, бедолага, трубач протянул пластиковую бутылку. Знаешь, как говорил мой батя, «если чуваку надо сыграть, он хоть задницей, а в нужное место дунет!» С тебя причитается!
Семён Францевич встал к дирижёрскому пульту, первый гобоист громко дал «ля», Леночка села за рояль, положила руки на клавиши и посмотрела вопросительно на отца.
Не зря среди музыкантов ходили байки о том, как Авдеев репетирует как зверь, иногда до обмороков оркестрантов от усталости, забывая о времени и отрабатывая каждый нюанс, такт, фразу. Через два с половиной часа сделали, наконец, большой перерыв. Грайлер опустил дрожащие руки на колени и закрыл глаза.
Миша, привет! вдруг услышал он насмешливый голос Лены. Ты что, до сих пор не отошёл после вчерашнего? она улыбнулась.
Я, в общем, как-то, вот промямлил Грайлер, невольно отодвигаясь. Женька привет тебе передаёт, выдавил он.
Спасибо, он пусик, протянула Леночка. Может, прогуляемся после репетиции? неожиданно поинтересовалась она.
А твой папа не заругает? усмехнулся Миша. Говорят, он у тебя строгий.
Очень! подтвердил Авдеев, неожиданно оказавшийся за спиной Лены. Особенно, когда дело касается моей дочери.
Семён Францевич, да я, собственно, просто так, ляпнул первое пришедшее в голову Грайлер.
Простите, что, молодой человек? переспросил Авдеев, придвигаясь ближе.
Пап, ну не сердись, попросила Лена. Я вчера была в гостях у ребят, приятные люди, между прочим, настоящие музыканты, трудяги.
Продолжай, интересно, Семён Францевич повернулся к ней. И куда же это ты ходила? Мне казалось, что к подруге заниматься, или я что-то путаю?
В общагу, хихикнул Петухов, услышав о чём идёт речь.
Авдеев посмотрел на трубача, потом перевёл взгляд на Грайлера.
Гнесинка? спросил он.
Угу, кивнул Миша, предчувствуя нехорошее.
Славные были времена, да, произнёс Авдеев и похлопал юношу по плечу. Молодость, мой друг, молодость, всё, наверное, можно вернуть, а вот её нет, нельзя, грустно повторил он и вдруг каким-то сразу усталым шагом вернулся к дирижёрскому пульту. Грайлер непонимающе посмотрел на Лену.
Так как насчёт прогулки? быстро спросила она.
Давай не сегодня, попросил Миша. Я на ногах еле стою.
Молодой человек! услышал он голос Семёна Францевича. Не могли бы вы сыграть соло, вот, начиная прямо с первой цифры, будьте любезны!
Твой звёздный час настал! прошипел Петухов. Давай, Мих, покажи класс!
Грайлер медленно встал, пошире расставил ноги, поднял гобой и приложил губы к трости. Авдеев взмахнул рукой. Лена тревожно посмотрела на музыканта: жилы на его шее неестественно раздувались в такт звукам, льющимся легко и, казалось, непринуждённо.
Ну ничего, ничего, одобрил Семён Францевич, когда Миша закончил музыкальную фразу. Как фамилия?
Грайлер, еле слышно ответил он, опускаясь без сил на стул и пытаясь унять дрожь в руках и ногах.
Откуда? продолжал Авдеев.
Из Чернигова парень, громко сказал Петухов. Там такие самородки рождаются, он ехидно ухмыльнулся.
Ну молодец же, улыбнулся дирижёр. Так нужна поездка? Ты ведь еле дышишь, вижу, но сила воли развита, да и музыкальность присутствует, что перебрал вчера? вдруг спросил он.
Есть маленько, честно ответил Миша.
Злоупотребляешь? поинтересовался Семён Францевич.
В меру, улыбнулся Грайлер.
Ладно, Авдеев по-отечески хлопнул его по плечу. Я подумаю, а ты пока документы собирай. Так! обратился он к музыкантам. Будьте добры, с третьей цифры!
Через несколько часов Миша Грайлер, наконец-то, добрался до общаги, поднялся на свой этаж, прошёл по длинному грязному коридору; справа и слева из комнат доносились звуки разных музыкальных инструментов. Приблизившись к своей обшарпанной двери, покрытой старой дешёвой краской, он увидел свеженакорябанную чем-то острым надпись «Здесь живёт Пусик».
«Когда успела?» опешил Миша, понимая, что только Лена Авдеева могла написать это. «Мы ж вроде как завтра на прогулку по Москве собирались. Он решительно толкнул дверь. В комнате на кровати сидел Стелькин и ел огромный бутерброд с варёной колбасой.
О, Мих! обрадовался он. Как репетиция? Удачно? Ты чего так долго? Ленка приходила, сама, вот поесть принесла, сказала, что ты её отцу понравился, представляешь, Францевич-то оказывается её папаня, здОрово, да? Ну чего молчишь?
Дай откусить! попросил Грайзлер и не дожидаясь ответа, жадно стал есть.
Вкусно, пробормотал он, пытаясь справиться с желанием проглотить колбасу не жуя. Слушай, Жека, странная она.
Кто? не понял Стелькин. Да отдай, скотина, мой бутерброд! возмутился он.
Не жадничай, брателло, мы всё пополам делим с тобой: комнату, хлеб, партитуры, засмеялся Грайзлер. Что хотела от тебя наша Леночка?
Не знаю, Женя пожал плечами. Пришла, принесла пожрать, сказала, что ты молодец.
И всё? удивился Миша.
Почти, улыбнулся Стелькин. Поцеловались пару раз, уточнил он.
Аааа, протянул Грайзлер. Она тебе нравится?
Сам не знаю, вроде девчонка симпатичная, но странная какая-то, протянул Женя. Хотя
Но мы же не поссоримся с тобой из-за бабы? спросил Миша.
Нет, брателло, засмеялся Стелькин. Партитур много на свете, а ты у меня один такой сосед!
Следующая репетиция оркестра была назначена на пятницу, у Грайлера оставалось несколько дней, чтобы собрать нужные документы и начать оформление обещанной ему Семёном Францевичем поездки на гастроли в Германию.
«Деньжат подзаработаю немного, маме на лекарство и врачей пришлю, куплю себе одежды, батяне новый магнитофон», думал Миша, аккуратно стопочкой складывая паспорт, справки, фотографии.
В дверь постучали.
Кто? громко спросил Грайзлер.
Это я, Лена, ответил женский голос. Можно мне с Женей поговорить?
Заходи! пригласил Миша. Стелькина нет, он бабкам аккомпанирует в Доме творчества, арии поют из «Севильского цирюльника», пояснил Грайлер. За роялем Евгений Стелькин!
Я бы послушала, улыбнулась Леночка, входя в комнату. Значит, его нет. Она помолчала.
А как же наша прогулка? спросил Миша. Что, Женька симпатичнее?
С тобой мы в Германии погуляем, улыбнулась Авдеева. Собираешь бумажки? она кивнула на документы, лежащие на столе.
Надеюсь, что поеду, вздохнул Грайлер. Если ты, конечно, не ляпнешь какую-нибудь гадость про меня папе, слушай мне очень нужна эта поездка, правда.
Плохо думаешь обо мне, усмехнулась Лена. Я своих не сдаю.
А я «свой»? поинтересовался молодой человек.
Конечно, дурачок! ответила девушка. Не переживай, я, наоборот, словечко за тебя замолвлю! Только помни, что ты обещал мне прогулку!
Следующие репетиции оркестра с Авдеевым были тяжёлыми; музыканты выжимали из себя последние эмоции. Грайлер занимался не только в институте, но и дома, в общаге. Он очень старался и справедливо считал, что место на гастролях забронировано. В понедельник должны были вывесить окончательные утверждённые списки уезжающих в Германию. Накануне Миша, Женя и Лена встретились в пельменной рядом с консерваторией, где училась Авдеева.
Завтра час икс, сообщил Грайлер, ставя поднос с едой на стол. Я должен поехать, уже и планы все подогнал, с профессором договорился.
Не рановато? спросил Стелькин, отправляя в рот изрядную порцию горячих пельменей.
Обожжёшься! воскликнула Леночка. Открой рот, подую, заботливо предложила она.
Сюси-пуси! отреагировал Миша. Жек, кстати, знай, что Ленка твоя драгоценная меня на прогулку при луне пригласила в Германии.
При луне? повторил Стелькин и засмеялся. Давай-давай, пройдись, а то всё с гобоем в обнимку!
Да всё будет просто супер, мальчики! обнадёжила друзей девушка. Я говорила с папой, он совсем не против взять Мишку на гастроли.
Ладно, посмотрим, Грайзлер нахмурился. Мама болеет, с деньгами совсем беда. Мне позарез нужна эта поездка.
В понедельник рано утром Миша приехал в институт; бродил по пустым коридорам, останавливался у большого окна и смотрел, как два муравья на подоконнике несут длинную соломинку. «Как они сюда попали?» думал он.
Через пару часов здание стало постепенно заполняться студентами; хлопали двери аудиторий, из которых раздавались голоса распевающихся вокалистов. К стенду объявлений подошла серьёзная третьекурсница с кипой листов в руках и стала методично вешать их на огромную доску.
Грайлер старался дышать спокойно, но никак не мог взять себя в руки. «Так, всё», сказал он себе. «Подумаешь, какие-то гастроли, Германия, ну не поеду, буду опять на похоронах какого-нибудь жмурика играть, ничего, денег всё равно заработаю, родичам помогу, мама выздоровеет, сам прорвусь, в конце концов профессию поменяю, буду платьями торговать огромных размеров, в Турцию полечу за шмотками, там жарко, солнце, море, девки красивые.»
Он подошёл к стенду на негнущихся ногах, нашёл объявление о выезде на гастроли в Германию оркестра института с дирижёром Авдеевым и несколько раз внимательно прочитал каждую фамилию. Своей в огромном списке выезжающих он не нашёл.
Вечером в общагу Миша не вернулся. Обеспокоенный Женя несколько раз спускался вниз к автомату и звонил Лене, у Авдеевой его не было. Стелькин обежал все комнаты друзей, где и с кем Грайлер мог находиться, но друга не нашёл.
К полуночи Женя, докурив последнюю сигарету, спустился на первый этаж и вышел на улицу к ближайшему ларьку, купил новую пачку и. возвращаясь обратно, в сквере на лавочке обнаружил неподвижно сидящего Грайлера.
Мих, ты чего? спросил он осторожно. Где был? Ты что, пил?
Миша отрицательно мотнул головой.
Жек, сказал он, медленно подбирая слова. Меня нет в списках.
Не может быть, Лена ведь сказала, что поговорила с отцом, он был согласен, может, какая-то ошибка?! недоумённо произнёс Стелькин. Поехали к ней!
Сейчас? переспросил Грайлер. Папаша Авдеев нас с тобой спустит с лестницы и будет прав. Пойдём, Жек, домой, я замёрз как собака и есть хочу. Есть чего дома?
Сосиски, хлеб и майонез, машинально ответил Женя. Я купил.
Жируем, брателло, грустно сказал Миша.
Друзья не спали всю ночь: думали, почему Авдеев так внезапно поменял своё решение, кто мог так подставить Грайлера и зачем. К 6-ти часам утра поняли, что это просто ошибка, и в список просто забыли впечатать фамилию.