Нина заснула, с сухими глазами и тяжёлым сердцем, просто ещё одна ледышка в тюрьме, такая же, как всё вокруг.
6
Дело вот в чём, сказал мужчина.
«Наверное, сейчас за полночь», глупо моргая и пытаясь проснуться, подумала Нина.
Лампочка над головой слепила глаза. Голова кружилась от недоедания. Две корки хлеба и одно маленькое яблоко за сколько? Полтора дня? Маловато, чтобы утолить голод.
Мы считаем, что ты можешь принести пользу, ровным голосом заметил мужчина и протянул руку.
Нина несколько раз моргнула и пошире открыла глаза. Следователь протягивал ей нечто совершенно невероятное бутерброд. Не просто привычный чёрный хлеб и заплесневелый сыр, а пышную булочку, толстую, золотисто-коричневую с бледно-розовыми завитками что это, ветчина? со свисающей по бокам ветчиной. Такое Нина видела только по телевизору, на запрещённых каналах, показывавших жизнь до времён голода.
Вот. Возьми, предложил мужчина, беззаботно помахав перед её глазами бутербродом.
Нина затолкала полбутерброда в рот прежде, чем поняла, что его схватила.
Видимо, манерам тебя никто не обучил, с отвращением заявил мужчина.
Нина не обратила на него внимания. Божественный бутерброд! Булочка пышная, воздушная таила в себе наряду с ветчиной ломтик пикантного сыра. Там ощущались и другие ароматы, и ей на ум пришла старая реклама: «Салат, томат, пикули, лук» Неизвестно, это ли она вкушала, но бутерброд был чудесный, не придерёшься. Она стала жевать медленнее, чтобы насладиться подольше каждой крошкой.
Так-то лучше, высокомерно заметил мужчина.
Нина почти забыла о его присутствии.
Он вручил ей бутылку, чтобы запить бутерброд, напиток тоже был очень хорош, сладкий с лимонным привкусом. Она жадно пила, не думая ни о чём, кроме жажды. Доев бутерброд и опустошив бутылку, Нина оглянулась на мужчину.
Полезна? нерешительно спросила она.
По закону тебя казнили бы в день ареста, пояснил мужчина. Но иногда даже демографическая полиция может извлечь пользу, игнорируя некоторые правила.
Нина замерла в ожидании.
Нет, мы ничего не нарушаем, объяснил мужчина. Принимая во внимание важность нашей цели, мы находим лазейки, написанные будто специально для нас. Скажем, перед нами преступник, которого можно при необходимости использовать. Какой смысл его уничтожать?
Чего вы от меня хотите? стиснув зубы, спросила Нина.
Мужчина пожал плечами.
Ничего нового. То же, что ты с Джейсоном якобы делала.
Джейсон будет мне помогать?
Эти слова непроизвольно сорвались у неё с языка.
Джейсон, увы, не показался таким полезным, как ты, ещё небрежнее заметил мужчина.
Значит, он
Мёртв? Конечно, ответил мужчина. Наш девиз быстрое действенное правосудие.
Нина почувствовала, как внутри неё всё рушится. У неё задрожали губы.
Да ладно, заявил мужчина. Обойдёмся без фальшивого горя. Он тебя предал, не забыла? Ни секунды не колеблясь, всадил нож в спину, когда решил, что таким образом спасёт свою шкуру. Естественно, ничего не вышло. Но тот, кто предал родину, девчонку сдаст без малейших колебаний, нечего и говорить.
Нина не хотела слушать, но деваться некуда Джейсон её предал. Она вспомнила запись: голос на плёнке был расчётлив и холоден. Её вновь охватила ярость, и она облегчённо вздохнула теперь было за что зацепиться.
Почему вы решили, что полезна буду я, а не он? спросила она, изо всех сил стараясь говорить ровным, спокойным голосом.
Кто его знает? Может, не могу представить закоренелой преступницей маленькую девочку с косичками, небрежно сказал мужчина. Может, те, кого тебе придётся обмануть, скорее поверят девчонке. А может, Джейсон мне просто не понравился.
Нине очень хотелось защитить Джейсона, завизжать и закричать на этого человека, как он посмел сказать, что Джейсон ему не нравится. Но защищать Джейсона было невозможно. Он наверняка знал, что его предательство приведёт её к смерти. Почему он это сделал? Почему пытался обмануть демографическую полицию?
У неё не было времени заниматься такими вопросами. Мужчина снова заговорил, объясняя задание.
Мы арестовали группу нелегалов, сообщил он. «Детей-теней» с поддельными документами
А как же Вы же говорили, что это невозможно. «Дети-тени» не могут достать фальшивые удостоверения личности, перебила его Нина.
Ну, эти документы невысокого качества. Не из тех, что одурачат власти, сказал мужчина. Потому дети и попались. Не удивлюсь, если они сами их сделали. Только дети молчат. У меня задание: выяснить, кто подделал удостоверения, кто ещё вовлечён в это чёрное дело. И нужно узнать, кто все годы укрывал детей. Нашли их на улице, и они отказываются открыть имена или адреса родителей. Вот такая проблема. Если немедленно уничтожить детей других преступников, их укрывавших, подделавших документы, никогда не поймать. Мы посадим тебя к ним в камеру, ты их расположишь к себе, узнаешь правду и сообщишь мне, так мы избавимся от всех преступников сразу и сослужим хорошую службу обществу. Поняла?
Ещё бы не поняла! Прекрасно поняла! Аж затряслась от страха. Даже косички тряслись.
А если откажусь? спросила она.
Голос тоже дрожал.
Мужчина поднял брови.
Как ты осмелилась даже подумать о таком? пророкотал он. Откажешься, соединишься со своим чудесным дружком Джейсоном. Ум- рёшь.
Бутерброд, казавшийся таким вкусным всего несколько минут назад, забурлил у Нины в желудке.
Как можно согласиться на такой приказ?
А не согласишься убьют.
Джейсон её предал. Друзья за неё не вступились. В этом мире все думали только о себе.
Между прочим, с чего эти «дети-призраки» будут мне доверять? спросила Нина.
Они примут тебя за экснета. Ты ведь сыграешь эту роль?
«Да, конечно. Это я умею, думала Нина. Только как потом жить, если дети мне доверятся, а я их предам?»
Мужчина уже встал и сметал с брюк крошки.
Значит, решено, отметил он, будто разговор окончен и Нина согласилась помочь. Утром мы переведём тебя в их камеру.
Он развернулся и медленно пошёл к выходу. Он, казалось, минут пять искал ключ, вставлял его в замочную скважину, поворачивал и открывал дверь. Нина твердила себе: «Крикни Погодите! Я не буду это делать! Скорее умру, чем стану работать на демографическую полицию! Я экснет! Меня зовут Элоди, я горжусь этим»
Но рот не открылся, язык не шевельнулся.
А потом мужчина вышел. Он щёлкнул выключателем, и камера погрузилась в темноту. Его шаги эхом отдавались по коридору, одиноким звуком в холодной тюрьме. «Здесь моё место, подумала Нина. Я предательница. Я зло».
7
К утру Нина думала о сказке. На этот раз не о прекрасной принцессе, влюбившейся в красавца принца. Это была сказка о Румпельштильцхене.
«Я, будто дочка мельника, сказала себе Нина. Король приказал ей спрясть из соломы золотую нить, иначе смертная казнь. С таким выбором она не могла возразить: «Простите, у меня не получится. Убейте меня». Так и я». Только дочка мельника никому не вредила. Ей нужно было сделать невозможное, а не зло.
А от Нины ожидали предательства.
«Может, те дети ужасные и противные, тогда я их с радостью выдам, думала она. Может, так им и надо?»
Но что-то не верилось.
Она сидела настороже в темноте. Вдруг дверь камеры со скрежетом открылась.
Вошёл охранник и схватил её за руку.
Давай, пошли, прорычал он.
Кандалы Я прикована. Прикована к стене, возразила она.
Охранник выругался и пнул её в живот. Нина согнулась от боли. Это так демографическая полиция обращается с теми, кто на них работает?
Охранник вышел из камеры и через несколько секунд вернулся с ключами. Он открыл кандалы, потом поставил Нину на ноги. Нина два дня не вставала на ноги, они были ватными и не слушались.
Пошли! скомандовал охранник и потянул её за руку.
Нина, спотыкаясь, тащилась за ним. Они спускались по лестницам и шли по длинным коридорам мимо десятков зарешёченных дверей. В некоторые Нине хотелось заглянуть, но в темноте всё равно ничего не увидишь, да и охранник тащил её слишком быстро. Они спустились по последней лестнице, и воздух стал влажным и холодным. Споткнувшись, Нина упала, и, прежде чем встала, её голое колено коснулось воды. Она ощупала пальцами каменную стену, та тоже отсырела.
Они были в подвале. Может, даже в пещере. Дойдя ещё до одной двери, на этот раз из цельной древесины, охранник сильнее сжал руку. Он открыл свободной рукой дверь и толкнул Нину вперёд.
А будешь ещё бузить, найдётся место и похуже! заорал он и отпустил её руку. Нина полетела вперёд и рухнула на пол. Дверь захлопнулась.
Привет! нерешительно сказала она.
Она вглядывалась в окружающую её темноту, но ничего не могла разглядеть. Стены могли быть рядом с её носом или на огромном расстоянии.
Привет, снова позвала она. Есть тут кто-нибудь?
Справа послышался шорох. «Наверное, мыши или крысы, только этого не хватало», подумала она. Но вдруг в темноте загорелась спичка, и кто-то прошептал:
Нет, она у меня
Потом загорелась свеча. В сумрачном свете Нина различила два нет, три лица. И это дети, которых она должна предать?
Хоть кому-нибудь из вас исполнилось пять лет? в ужасе воскликнула она.
8
На Нину уставились три пары недовольных глаз. Она ещё никогда в жизни не видела таких грязных, оборванных детей. После двух дней в тюрьме её платье порвалось и пропиталось кровью, лицо было испачкано слезами и грязью, ленты в косичках потерялись что ж, её внешность была далека от обложек модных журналов. Но эти дети выглядели и пахли, только подумайте словно родились на одной из драгоценных свалок тёти Листры. Грязь слоями налипла у них на щеках. Их залатанная, мешковатая одежда вся была в непонятных пятнах.
Спутанные волосы рваными комьями нависали над глазами. Девочки или мальчики? Не различить. Окажись они ни теми, ни другими, а странными, доселе невиданными человекоподобными животными, и Нина нисколько бы не удивилась.
Потом они заговорили.
Мы все старше, сказал один из них. Только ростом не вышли.
Самый маленький решительно кивнул.
Маттиасу десять, Перси девять, а мне шесть.
А тебя как зовут? осторожно спросила Нина.
Алия, ответил ребёнок.
«Алия. Значит, самая маленькая девочка. Как можно предать малышку?»