Платон тоже использует метафору печати в том знаменитом месте в «Теэтете», где Сократ предполагает, что в наших душах находится кусок воска у разных людей он различен по качеству и что это «дар Памяти, матери всех муз». Когда мы видим, слышим или мыслим что-либо, мы подкладываем этот воск под наши чувства и мысли и запечатлеваем их на нем так же, как оставляем след кольцом с печатью58.
Но Платон, в отличие от Аристотеля, полагает, что существует знание, не выводимое из чувственных впечатлений, что в нашей памяти хранятся формы или шаблоны идей, сущностей, которые душа знала до того, как была низвергнута в этот мир. Подлинное знание заключается в установлении соответствия между оттисками, оставляемыми чувственными впечатлениями, и шаблоном или оттиском высшей реальности, которую отображают вещи здесь, внизу. В «Федоне» доказывается, что чувственные объекты соотносимы с определенными типами, подобиями которых они являются. Мы не видели, и никто нас не учил различать такие типы в этой жизни, но мы видели их до того, как началась наша жизнь, и знание о них врождено нашей памяти. В качестве примера Платон указывает на соотнесенность наших чувственных восприятий одинаковых предметов с врожденной идеей тождества. Мы постигаем тождественное в тождественных предметах, например в одинаковых бревнах, поскольку идея тождества была запечатлена в нашей памяти, и эта печать скрыта в воске нашей души. Подлинное знание состоит в подгонке отпечатков от чувственных восприятий к основополагающей печати или следу Формы, или Идеи, которой соответствуют предметы наших чувств59. В «Федре», где Платон выражает свое отношение к риторике (которая должна побуждать людей к познанию истины), он снова развивает ту мысль, что знание истины и души заключено в памяти, в припоминании некогда виденных всеми душами идей, смутными копиями которых являются все земные вещи. Всякое знание и всякое научение есть попытка припомнить сущности, привести в единство множество чувственных восприятий посредством соотнесения их с сущностями. «В земных копиях справедливости, умеренности и других идей, которые дороги душам, нет света, и лишь немногие, приблизившись к этим образам с помощью несовершенных чувств, способны разглядеть в них природу того, чему они подражают»60.
Диалог «Федр» является трактатом о риторике, где последняя рассматривается не как искусство убеждения, которое следует применять ради достижения личной или общественной выгоды, но как искусство выражения истины в речи и побуждения слушателей к поиску истины. Сила ее основывается на знании души, а знание истины о душе заключается в припоминании идей. Памяти в этом трактате не отводится особый «раздел» как одной из частей риторического искусства; в Платоновом понимании память есть основа всего целого.
Ясно, что для Платона искусная память, как она используется софистами, есть анафема, осквернение памяти. В самом деле, платоновские насмешки над софистами, к примеру над их бессмысленным использованием этимологий, можно объяснить, если просмотреть софистический трактат о памяти, где такие этимологии используются как память для слов. Платоническая память должна быть устроена не в тривиальной манере подобных мнемотехник, а в соотнесенности с сущностями.
Грандиозная попытка построить именно такую память в структуре искусства памяти была предпринята неоплатониками Ренессанса. Одно из наиболее впечатляющих проявлений ренессансного применения этого искусства Театр Памяти Джулио Камилло. Используя образы, расположенные в местах неоклассического театра, то есть совершенно точно следуя технике искусной памяти, система памяти у Камилло основывается (как он полагает) на архетипах реальности, в соответствии с которыми вспомогательные образы охватывают всю сферу природы и человека. Камилловский подход к памяти по существу платоничен, хотя в Театре мы встречаемся и с герметическими и каббалистическими влияниями, и нацелен он был на то, чтобы построить искусную память, основываясь на истине. «И если ораторы античности, говорит Камилло, день за днем стремясь разместить части своей речи, которую им надлежало запомнить, вверяли их ненадежным местам и вещам, то будет правильно, если мы, стремясь навечно сохранить вечную природу всех вещей, которые могут быть выражены в речи должны будем отвести им вечные места»61
1
Используемые здесь английские переводы трех латинских источников выпущены в издании классиков Лёба: перевод Ad Herennium выполнен Х. Каплан; De oratore Э. У. Саттоном и Х. Рэкэмом; Institutio oratoria Квинтилиана Х. Э. Батлером. Приводя цитаты по этим переводам, я иногда изменяла их, чтобы передать буквальный смысл и, в частности, чтобы воспроизвести подлинные термины мнемоники, а не пользоваться их перифразами.
Лучшее из известных мне сочинений об искусстве памяти в эпоху античности это труд Хельги Хайду (H. Hajdu, Das mnemotechnische Schrifttum des Mittelalters, Vienna, 1936). Я кратко передала его содержание в статье «Цицероново искусство памяти» в: Medioevo e Rinascimento, Studi in onore di Bruno Nardi, Florence, 1955, II, pp. 871 ff. В целом этому предмету не уделялось должного внимания.
2
Cicero, De Oratore, II, lxxxvi, 351354.
3
Quintilianus, Institutio oratoria, XI, ii, 1722.
4
De oratore, II, lxxxvii, 357.
5
Об авторстве Ad Herennium и других связанных с этим трактатом проблемах см. превосходное введение Х. Каплан в издании Лёба (1954).
6
Раздел о памяти в: Ad Herennium, III, xvixxiv.
7
Cicero, De inventione, I, vii, 9 (перевод основан на выполненном Х. М. Хаббеллом в издании Лёба, но более точно воспроизводит технические термины res и verba).
8
Ad Herennium, III, xxii.
9
Ibid., III, xxiii, 39.
10
Ad Herennium, III, xx, 33. По поводу перевода medico testiculos arietinos tenentem как «на безымянном пальце держащий бараньи яички» см. примечание переводчика в издании Лёба, р. 214. Digitus medicinalis название безымянного пальца левой руки. Средневековые интерпретаторы, не понимая слова medico, вводили в эту сцену врача; см. ниже, с. 94.
11
De oratore, II, lxxxvii, 355.
12
Ad Herennium, III, xxi, 34. См. примечания переводчика на с. 216217 в издании Лёба.
13
Издание Лёба, примечание переводчика, с. 217.
14
Ad Herennium, loc. cit.
15
Ibid., III, xxiii, 38.
16
По свидетельству Плутарха, Цицерон ввел в Риме скоропись; имя его вольноотпущенника Тирона стало ассоциироваться с так называемыми «Тироновыми знаками». См.: The Oxford Classical Dictionary, art. Tachygraphy; H. J. M. Milne, Greek Shorthand Manuals, London, 1934, introduction. Между появлением в латинском мире греческой мнемоники (что нашло свое отражение в Ad Herennium) и введением примерно в то же время скорописи может существовать какая-то связь.
17
Ad Herennium, III, xxiv, 40.
18
Marcus Annaeus Seneca, Controversiarum Libri, Lib. I, Предисл., 2.
19
Augustinus, De anima, lib. IV, cap. vii.
20
Ad Herennium, III, iii.
21
De oratore, I, xxxiv, 157.
22
Ibid., II, lxxiv, 299300.
23
De oratore, II, lxxxvii, 358.
24
Ibid., loc. cit.
25
Ibid., II, lxxxviii, 359.
26
De oratore, II, lxxxviii, 360.
27
De inventione, II, iii, 160 (пер. Х. М. Хаббелла в издании Лёба).
28
См. ниже, гл. III.
29
Institutio oratoria, III, iii, 4.
30
Institutio oratoria, XI, ii, 1722.
31
Institutio oratoria, XI, ii, 2326.
32
Institutio oratoria, XI, ii, 3233.
33
Квинтилиан (Institutio oratoria, XI, ii, 1416) говорит, что греческие источники расходятся в том, действительно ли пир происходил «в Фарсале, на что, по-видимому, в одном месте указывает сам Симонид и как записано у Аполлодора, Эратосфена, Евфориона и Еврипила Ларисского, или же в Кранноне, как сказано у Аполласа Каллимаха, которому вторит Цицерон».
34
Все упоминания о Симониде в античной литературе собраны в Lyra Graeca, изданной в переводах Дж. М. Эдмондса, Loeb Classical Library, Vol. II (1924), pp. 246 ff.
35
Plutarch, Glory of Athens, 3; см. также: R. W. Lee, Ut pictura poesis: The Humanistic Theory of Painting, Art Bulletin, XXII (1940), p. 197.
36
См. ниже, с. 328.
37
Цитируется по переводу в: Lyra Graeca, II, p. 249. См.: F. Jacoby, Die Fragmente der Griechischen Historiker, Berlin, 1929, II, p. 1000, а также Fragmente, Kommentar, Berlin, 1930, II, p. 694.
38
H. Diels, Die Fragmente der Vorsokratiker, Berlin, 1922, II, p. 345. См.: H. Gomperz, Sophistik und Rhetorik, Berlin, 1912, p. 149, где дан перевод на немецкий.
39
См.: Gomperz, pp. 179 ff.
40
Greater Hippias («Гиппий больший»), 285d286a; Lesser Hippias («Гиппий меньший»), 368d.
41
Diogenes Laertius, Life of Aristotle («Жизнь Аристотеля»), в его Lives of the Philosophers («О жизни, учениях и изречениях великих философов»), V. 26. Трактатом, упомянутым в приводимом там перечне аристотелевских трудов, является, возможно, дошедший до нас De memoria et reminiscentia.
42
Aristotle, Topica, 163b 2430 (перевод А. У. Пикард-Кембриджа в: Works of Aristotle, ed. W. D. Ross, Oxford, 1928, Vol. I).
43
Aristotle, De insomniis, 458b 2022 (перевод У. С. Хетта, в издании Лёба, где содержатся также De anima, Parva naturalia etc., 1935).
44
Aristotle, De anima, 427b 1820 (перевод Хетта).
45
Ibid., 431a 17.
46
Ibid., 431b 2.
47
Ibid., 432а 9.
48
Уже цитировано выше.
49
Aristotle, De memoria et reminiscentia, 449b 31 (перевод У. С. Хетта в цитируемом издании Лёба, как часть Parva Naturalia).
50
Aristotle, De memoria et reminiscentia, 450a 30.
51
Ibid., 450b 110.
52
Ibid., 451b 1820.
53
См.: W. D. Ross, Aristotle, London, 1949, p. 144; также примечания Росса к этому отрывку в его издании: Parva Naturalia, Oxford, 1955, p. 245.
54
De mem. et rem., 452a 816.
55
Обсуждение этого места у Аристотеля см. в примечании Росса к его изданию Parva Naturalia, p. 246.
56
De mem. et rem., 452а 1525. О возможных уточнениях касательно этого не совсем понятного буквенного ряда, который в рукописях приводится во множестве вариантов, см. примечание Росса в его издании Parva Naturalia, pp. 247248.
57
Institutio oratoria, XI, ii, 4.
58
Plato, Theaetetus, 191cd.
59
Plato, Phaedo, 75bd.
60
Plato, Phaedrus, 249e250d.
61
См. ниже, с. 185.