Бен Оливер
Блок
Ben Oliver
The Block
© Руснак К., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Холли! Книги, а? Кто бы мог подумать, да? (Только ты!)
Почему мы запрограммированы на то, чтобы видеть мир прекраснейшим в момент, когда нас вот-вот замочат? Чувствуют ли кролики то же самое, когда лисьи зубы вонзаются им в загривок? Может, это милосердие?
«Год потопа», Маргарет Этвуд
День 6 после войны
Победа над Хэппи обошлась нам дорогой ценой.
Лежа здесь и глядя в потолок своей квартиры на сто семьдесят седьмом этаже Вертикали «Черная дорога», я спрашиваю себя, можно ли было сделать что-то иначе?
Пандер покончила с собой после того, как Хэппи загрузилась в нее; Пода насмерть зарезал Совершенный, преданный делу ИИ[1]; Малакай погиб в битве на Втором Уровне Города, а Игби подстрелили в небе, когда он летел за ключ-картой, которая позволила бы нам получить доступ к подземному бункеру, где Хэппи хранила свои серверы.
Но самую большую жертву принесла Акими, врезавшись в хранилище энергии с плазменными гранатами, взорвав себя вместе с системой жизнеобеспечения Хэппи. После этого нам просто нужно было оставаться в живых до тех пор, пока запасенная ИИ энергия не иссякнет.
О чем думаешь? спрашивает Кина, входя в комнату и ложась рядом со мной.
Так обо всем, отвечаю я, улыбаясь тому, что она жива, и тут же чувствую себя эгоистом.
Я тоже, говорит она, проводя рукой по моим волосам. Кажется, я только об этом и думаю.
Ты чувствуешь вину? спрашиваю я. За то, что мы выжили, а остальные
Да, отвечает Кина, постоянно. Мне это снится, я просыпаюсь по ночам и
Она замолкает, в ее глазах блестят слезы.
Не знаю, чего я ожидал, говорю я. Я представлял себе конец войны прекрасным, представлял нас всех вместе, живыми.
Они погибли, сражаясь за то, во что верили, отвечает Кина. Они сражались друг за друга и за нас, за все человечество. В конце концов, все мы были готовы умереть за дело, так что в этом смысле их смерть благородна и отважна. Их навсегда запомнят героями.
Знаю, говорю я, но я бы отдал все, чтобы они вернулись сюда, к нам.
Я тоже, Кина целует меня в щеку. Постарайся поспать хоть немного.
Она ложится поудобнее, а я продолжаю смотреть в потолок сквозь темноту.
Не знаю, сколько я так пролежал, но прежде чем погрузиться в беспокойный сон, я думаю: «Когда же это случится?»
День 7 после войны
Я просыпаюсь на рассвете.
Встаю, стараясь не разбудить Кину, и иду на кухню.
Электричества сейчас нет, особенно после взрыва зажигательной бомбы, произошедшего в самом конце, да и вода поступает теперь только из дождевых коллекторов, и мы вынуждены распределять ее разумно, поскольку Хэппи в свои последние несколько минут работы от батарей пыталась отравить дождь, тем самым навсегда изменив погоду. Теперь у нас в основном палящая жара и пятиминутные проливные дожди раз в три-четыре дня.
Я смотрю на город, наполняя бутылку водой наполовину. Сплошные развалины. Некоторые районы до сих пор дымятся и тлеют, здания продолжают обваливаться. Палящее солнце и отсутствие дождя превратили реку в широкую тропу из потрескавшейся грязи, петляющую сквозь сгоревший город.
Я переодеваюсь в джинсы и черную футболку, натягиваю ботинки и как можно тише выхожу из квартиры.
Как обычно, на полпути вниз по ста семидесяти шести лестничным пролетам я твержу себе, что сегодня же мы с Киной переедем в квартиру на первом этаже! Но знаю, едва мы начнем осматриваться, я снова стану нервничать. Не просто нервничать, а тревожиться, словно уход из моего прежнего дома каким-то образом запятнает память о моих умерших матери, отце и сестре.
Отогнав эти мысли прочь, я продолжаю спускаться, наконец дохожу до парадных дверей здания и выхожу на улицу в зной и ослепляющий свет.
Я осторожно иду через завалы, по обугленным улицам и кускам расплавленного металла, некогда бывшим, возможно, автомобилями, и, наконец, дохожу до склада неподалеку от фабричного квартала.
Сейчас надо быть осторожным, я не единственный собиратель. Многие выжили в войне с Хэппи: некоторые Совершенные продолжают выполнять приказы своего искусственного лидера, некоторые Убогие выжили благодаря тому, что в тот момент находились под воздействием «Побега», даже Полоумные люди, сошедшие с ума от биологического оружия, пролившегося с неба вместе с дождевыми запасами Земли. Хотя большинство Полоумных уже мертвы. Те из нас, кто просто хотят выжить, еще не нашли способ общаться, и мы избегаем друг друга, опасаясь, что каждая живая душа может представлять угрозу.
Я захожу на склад через дыру во внешней стене, образовавшуюся в результате взрыва в последние мгновения войны. Все здесь разбросано и разграблено, полки практически пусты, остались только какие-то запечатанные в вакуумной упаковке фрукты да мешки с рисом.
Собрав основные припасы и положив их в рюкзак, я спускаюсь к той части реки, где еще осталось достаточно воды для поддержания жизни, и проверяю свои ловушки на наличие рыбы пусто.
Я возвращаюсь к Вертикали «Черная дорога», двигаясь от здания к зданию осторожно и тихо, прислушиваясь к движениям, высматривая признаки жизни. Благополучно добравшись до невероятно высокого здания, я начинаю подниматься по лестнице. Теперь, когда рюкзак за спиной набит едой, мне приходится то и дело останавливаться, чтобы передохнуть. Добравшись до сто семьдесят седьмого этажа, я оставляю рюкзак у входной двери нашей квартиры и поднимаюсь на крышу.
Странно находиться здесь, наверху, где мы с сестрой стояли молча, потрясенные, когда с крыши насмерть упал мальчик. Его толкнула Молли. У нее не было выбора он нацелил на нее пистолет, но версия о самообороне не сработала бы в суде, потому что перед этим мы его ограбили. Я взял вину на себя, сознался в убийстве Джейдена Рота и был приговорен к смертной казни.
«Здесь все и началось, думаю я, глядя туда, откуда упал мальчишка. Меня отправили в Аркан, на мне испытали вакцину против Полоумных, и так я пережил войну».
Я перевожу взгляд на другую сторону туда, где отец, зараженный болезнью Полоумных, из последних сил столкнул с крыши одного из солдат Хэппи и так спас мне жизнь.
Победа над Хэппи досталась нам дорогой ценой.
Меня накрывает волна эмоций, но я сопротивляюсь и подавляю ее, сосредоточившись на саде.
Потребовалось почти два дня непрестанной работы, чтобы притащить сюда почву для сада и древесину, чтобы огородить его. Я посадил морковь, картофель, помидоры и стручковую фасоль. Уже есть признаки жизни: маленькие побеги, растущие из грядки с помидорами, и крошечные листочки, торчащие из почвы там, где посеяна морковь.
Ведром я зачерпываю то малое количество воды из коллектора, которое, как мне кажется, разумно использовать, и поливаю овощи.
«Когда же это случится? думаю я, глядя на город, вдыхая теплый воздух. Когда?»
Я вспоминаю Блок самое мучительное, жестокое и жуткое место, в котором я когда-либо имел несчастье оказаться, и думаю о том, как выбрался оттуда. Неужели прошло уже двадцать дней? Двадцать дней со дня взрыва, выстрелов, криков и воплей? Под и Игби взорвали все здание. Они рассчитали точное количество взрывчатки, необходимое, чтобы взорвать заднюю стену и оставить заключенных в живых. Затем они вместе с Пандер, Акими и моей сестрой штурмовали здание, убив охранников и вытащив нас из парализующих кроватей.
Двадцать дней столько всего произошло с тех пор, но кажется, будто ничего не изменилось. Я смотрю на город, на излучину реки, куда я, моя сестра и мои родители ходили солнечными днями. Смотрю на горизонт, где, поднимаясь все выше, светит утреннее солнце.
«Когда же это случится?» думаю я.
Все это сгоревший город, сгоревшая планета тщетно; кажется немыслимым, что человечество сможет возродиться из руин, да это и не важно. Это не реально.
Все это не реально.
Я глубоко вдыхаю, чувствуя теплый воздух в легких, и возвращаюсь через узкий дверной проем вниз по деревянным ступеням обратно в коридор на верхнем этаже Вертикали.
Я спускаюсь на сто семьдесят седьмой этаж и возвращаюсь в свой старый дом место, где я вырос.
Кина в гостиной, пишет в своем дневнике. Она поднимает взгляд, когда я вхожу.
Привет, здоровается она.
Привет, отвечаю я.
Я снова пишу, рассказывает она, почти виновато глядя на текст. Мне кажется, это важно, люди должны знать, будущие поколения, понимаешь?
Да, отвечаю я.
Кина смотрит на меня и улыбается.
Лука, не хочу пробуждать плохие воспоминания, но мне нужно убедиться, что все верно. Можешь сказать?..
Погоди, Кина, перебиваю я, прошу, не надо.
Что ты имеешь в виду? спрашивает она, хмурясь.
Прошу, не спрашивай меня.
Не понимаю, говорит Кина, слегка улыбаясь, словно я веду себя неразумно.
Кина, если задашь этот вопрос, то все будет кончено.
Лука, не понимаю, о чем ты. Ты меня немного пугаешь.
Нет, ты понимаешь, говорю я. Прекрасно знаешь, о чем я, потому что на самом деле ты не Кина, мы на самом деле не в моем старом доме, война еще не закончена, а я все еще в Блоке.
Это безумие, Лука, безумие! Ты не можешь в это верить!
Это не вопрос веры, отвечаю я, это факт. В этот раз ты все тщательно продумала. Все спланировала, вела затяжную игру, были моменты, когда я почти позволил себе поверить в то, что все реально, но это не так. Все это мираж, уловка, чтобы выудить у меня важную информацию. Так что, знаешь давай, задавай свои вопросы.
Выражение беспокойства на лице Кины сменяется на беспристрастие, но в глазах ее горит гнев.
Где укрылись Пандер, Под, Игби и Акими в день битвы в Мидуэй-Парке?
Вздохнув, я еще раз оглядываю комнату и качаю головой.
Я никогда тебе не скажу.
Двадцатидневная симуляция заканчивается.
Окружающая меня фальшивая реальность начинает таять, солнечное тепло уходит, и на смену ему приходит небытие паралича в моей камере в Блоке.
И вот я снова здесь, не могу пошевелиться, вообще ничего не чувствую. Смотрю на единственное пятно на белой стене, ярость и боль бушуют во мне, безнадежность одолевает.
День 31 в блоке
Жатва начинается, и остается лишь страх.
Кажется, проходит вечность, прежде чем нанотехнологии ослабят хватку в тех частях моего мозга, которые отвечают за ужас и панику, сердцебиение замедляется, мышцы расслабляются.
В Аркане тюрьме, где я находился до конца света жатва длилась всего шесть часов, и когда она заканчивалась, мы оставались одни в наших маленьких звуконепроницаемых камерах. Тогда это казалось ужасным, но по сравнению с Блоком было похоже на рай.
Труба для жатвы опущена, пока поступает вода. Мощным потоком она льется с потолка и пахнет едкими химикатами и отбеливателем. Как обычно, я думаю, может, отдаться ей и утонуть, выдохнуть весь воздух из легких, пока труба наполняется, и ждать смерти, чтобы не встретить еще один день такого ада.
Но я не стану этого делать.
Труба наполняется водой, и я целиком погружаюсь в нее. Проходит время десять секунд, двадцать, вода стекает, и я снова обрушиваюсь на пол.
Затем в трубу задувается воздух, такой горячий, что, кажется, моя кожа сейчас вздуется волдырями и сгорит. Когда я полностью высох, труба поднимается и скрывается в потолке.
Жатва закончена, но то, что последует за ней, не менее ужасно.
Я жду, лежа обнаженным на полу, руки намагничены за спиной при помощи кобальта, вживленного в запястья.
Прошло шестнадцать дней с тех пор, как Хэппи, всемогущий искусственный интеллект, сначала управлявший миром, а затем разрушивший его, пыталась обманом заставить меня выдать местонахождение моих друзей. Каким-то образом Хэппи проникла в мой мозг, убедила меня, что Пандер, Малакай и Кина вытащили меня из этой тюрьмы, но я все понял, догадался, что все было не взаправду, хотя симуляция была уж очень убедительной. Я показал им место у реки недалеко от центра города и наслаждался воспоминаниями о том, как в детстве проводил там время с семьей. Летом мы с сестрой, отцом и мамой ходили на берег и часами играли, купались, общались и просто были вместе, как семья.
ИИ потребовалось около четырех минут, чтобы понять, что его обманули. С тех пор Хэппи каждый день пыталась обманом заставить меня выдать информацию. Она использует разные тактики: страх, принуждение, торг, введение в замешательство. Потом она попробовала смоделировать двадцатидневную жизнь после войны, жизнь с Киной.
Но я не выдам своих секретов, не позволю Хэппи выиграть.
Чтобы извлечь из меня информацию, она использует ту же технологию, которую применяют на мне, чтобы не дать потерять рассудок в монотонной жизни Блока. Они называют это Разумной Зоной или Зоной Разума.
Я все еще пытаюсь отдышаться после жатвы и воды, когда люк в двери открывается.
Я тут же начинаю контролировать дыхание, замедляя его.
Сегодня дежурный охранник Джейкоб. За последние дни мне удалось достучаться до Джейкоба, он слушал меня, колебался перед жатвой, смотрел на меня с искренним сожалением и стыдом в глазах.
Заключенный 9-70-981, информирую вас, что у меня при себе есть заряженное оружие, и я готов его использовать, если вы не будете следовать моим инструкциям. Я ясно выразился?
Моя голова повернута в сторону двери, и я вижу его: молодой, худощавый, стильно уложенные длинные волосы. Он пристально смотрит на меня поверх ультразвуковой винтовки. Я не шевелюсь, не моргаю, не реагирую на направленное в мою сторону оружие.
Заключенный 9-70-981, пожалуйста, лягте на кровать, чтобы я мог активировать паралич Заключенный 9-70-981 Лука, ты в порядке?
Я по-прежнему не двигаюсь. Я неподвижно лежу на полу в своей камере и стараюсь дышать как можно тише, чтобы Джейкоб подумал, что я вообще не дышу.
Лука? спрашивает охранник неуверенно и испуганно.
Я слышу, как открывается вращающийся замок, вижу, как дверь распахивается внутрь. Молодой охранник подбегает ко мне, опускается на колени и перекатывает меня на спину.
Лука! Лука! зовет он, хлопая меня по лицу, пытаясь привести в чувства.
Мне хочется выхватить его УЗ-винтовку, начать действовать и вырваться из этого места, но жатва истощила меня, и я вынужден ждать, пока во мне сработает технология самоисцеления. Важно то, что мне удалось обманом заставить охранника войти в камеру.
Я делаю внезапный глубокий вдох, будто только что пришел в себя, и смотрю на Джейкоба, изображая замешательство.
Что случилось? спрашиваю я.
Не знаю, отвечает он дрожащим голосом. Кажется, ты перестал дышать.
О боги, отвечаю я хриплым голосом, лучше бы я умер.
Не говори так, не говори таких вещей.
Почему? я тяну время, выжидая, когда ко мне вернутся силы. Смерть в тысячу раз лучше этого места.
Ну прошу, не говори так! повторяет Джейкоб. Надо вызвать дрона-врача, убедиться, что ты в порядке.
Его глаза двигаются влево и вправо, тем самым активируя меню на Линзе.
Нет, не надо, отвечаю я, приподнимаясь, я в норме, Джейкоб, правда. Думаю, я просто потерял сознание.
Уверен?
Да, уверен, отвечаю я.
Я как бы должен вызывать дрона-врача в таких случаях.
Джейкоб, все хорошо, честно.
Охранник вздыхает.
Ну ладно, если вы уверены, заключенный 9-70-981.
О, снова 9-70-981, да? усмехаюсь я. А как же Лука?
Я запаниковал, отвечает охранник. Мне нельзя называть тебя настоящим именем.
Я чувствую, как силы возвращаются, изнеможение отступает.
Что ж, если ты в норме, ложись на кровать, мне нужно придерживаться графика. Если снова опоздаю, у меня будут неприятности.